Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кеннеди отметал узкую интерпретацию функций президента. Президент, учил он, «решающий центр действия во всей нашей системе правления, президент должен быть в гуще борьбы, страстно заботиться о судьбах руководимого им народа, стремиться служить ему даже с риском вызвать его недовольство, выполнять до конца возложенные на него функции, определенные и не определенные законами». И в другой речи: «Пост президента требует творческого и динамического человека. Выносить решения должен только сам президент. Он не может делить власть с кем-либо, не может делегировать ее. Только он глава государства».
Ранней весной 1960 года крупный американский ученый профессор Р. Нейштадт выпустил книгу «Власть президента», в которой он обосновал необходимость тщательного подбора президентом сотрудников, рационального и гибкого правления. Кеннеди пригласил его и еще до выборов получил от профессора пространный меморандум по всем этим вопросам. Нейштадт накануне избрания Кеннеди уточнил свои взгляды, напомнив о том, как подбирал кадры Ф. Рузвельт. «Ваш доклад о Рузвельте великолепен», – заключил Кеннеди.
В конце 1961 года Кеннеди прочитал книгу Т. Уайта «Как сделали президента в 1960 году». Он сказал А. Шлезингеру: единственный недостаток книги в том, что автор делает героев большими, чем самую жизнь, впрочем, то – профессиональный недостаток историков. «Когда я читал ваши книги, – поведал Кеннеди, – я размышлял, какие исполины окружали Рузвельта – Моли, Тагвелл, Берли и др. Лишь прочитав книгу Тедди, я понял, что они такие же, как Соренсен, Гудвин и вы».
До 20 января 1961 года – даты вступления в должность – оставалось 72 дня, а предстояло заполнить массу высших государственных постов. Очень просто было подтвердить пребывание в должностях А. Даллеса – главы ЦРУ и Э. Гувера – главы ФБР, что Кеннеди и сделал. Нужно было наладить контакты с уходящей администрацией. Они были крайне важны по многим соображениям, хотя бы для своевременной проверки ФБР прошлого лиц, назначаемых на государственные должности. 14 ноября Кеннеди встретился с Никсоном и выразил убеждение, «что в грядущие годы вы и я сможем сохранить наши давние сердечные отношения». В начале декабря состоялась первая личная встреча с Эйзенхауэром. После нее старый президент изменил мнение о преемнике. Раньше он лаконично именовал его: «Юное, самонадеянное ничтожество». Теперь обнаружил, что «сенатор Кеннеди понимает международные дела, ставит глубокие вопросы, схватывает суть проблемы, обладает острым умом»
Около двух месяцев Кеннеди был поглощен кадровыми делами. «Люди, люди, люди! – как-то закричал он. – Я никого не знаю. Я знаю только избирателей. Где мне найти 1200 человек на открывшиеся вакансии… Ну, я слышал – Джим Перкинс. Что за черт, кто он?» Его озарила спасительная мысль – создать личный отдел кадров, вверив учреждение С. Шриверу. Несколько срывов, и дело пошло. Критерии подбора: рассудительность, честность, способность работать в коллективе, преданность идеям президента и твердость. Последнее качество послужило поводом для бесконечных звонков Шриверу по телефону и лестных предложений: «Возьмите меня, я тверд».
Назначения на ключевые посты решал сам Кеннеди. По совету отца он избрал министром обороны профессионального бизнесмена 44-летнего Р. Макнамару. Он служил в армии в годы войны, демобилизовался подполковником ВВС. 9 ноября 1960 года стал президентом концерна Форда. «Очерки политического мужества» произвели на удачливого дельца сильное впечатление, а особенно заявление автора, что он действительно написал эту книгу. Республиканец по партийной принадлежности, Макнамара тем не менее сделал во время кампании 1960 года значительный взнос в фонд Кеннеди и голосовал за него. Первоочередное поручение новому министру обороны – добраться до Пентагона и аннексировать наконец зазнавшуюся вольницу в пользу правительства США.
Отец подсказал и государственного секретаря – Д. Раска, только что отпраздновавшего 50-летие. Весьма сдержанный человек, в прошлом специалист в области политических наук, Раек служил в Пентагоне, госдепартаменте, а с 1952 года возглавлял «Фонд Рокфеллера». Более половины своей служебной карьеры, включая войну, он провел бок о бок с военными и крайне не любил, когда в адрес генералов отпускались остроты. Кеннеди назначил его и за все годы президентства, по собственным словам, «не получил от него никаких предложений… Его мнение узнать совершенно невозможно». По этим или иным причинам он вызывал уважение – единственный член кабинета, которого президент не называл по имени.
Министерство финансов Кеннеди поручил Д. Диллону, довольно известному деятелю предшествующей администрации. Когда президенту напомнили, что Диллон – заклятый республиканец, внесший в избирательный фонд Никсона 26 тысяч долларов, он ответил: «Мне это безразлично. Меня интересует только следующее: способен ли он? Будет ли он выполнять нашу программу?». Трое видных ученых были завербованы членами совета экономических советников при президенте. Один из них – Д. Тобин запротестовал: «Я всего-навсего экономист в башне из слоновой кости». Кеннеди ответил: «Самый лучший тип экономиста. Я сам президент в башне из слоновой кости». Вероятно, он не считал, что указанная башня должна быть одноместной.
Из первых 200 человек, назначенных Кеннеди на высшие посты, почти половина пришла из государственного аппарата, 18 процентов профессора из университетов и лишь 6 – из делового мира. В администрации Д. Эйзенхауэра картина была иная: 42 процента – бизнесмены и только 6 – из университетов. Примерно аналогичное нашествие интеллигенции на Вашингтон произошло в 30-х годах при Ф. Рузвельте. Тогда они явились в столицу по зову президента, чтобы вытащить нацию из трясины кризиса, в которую завела ее деловая община.
Теперь второе нашествие, в сущности, диктовалось аналогичными причинами. По твердому убеждению Кеннеди, дельцы, окружившие Эйзенхауэра, внесли в государственные дела много местничества, что привело к решительному ослаблению государства. Поскольку они были тесно связаны с администрацией, постольку из деловых кругов не раздавалось серьезной критики в адрес Белого дома. Внешне все обстояло благополучно. Самое острое замечание Кеннеди в адрес своего предшественника касалось именно этой стороны дела: «Я мог бы понять Эйзенхауэра, если бы оп играл в гольф со старыми друзьями по армии, однако нет человека, менее верного своим старым друзьям, чем Эйзенхауэр. Он ужасающе холодный человек. Все его приятели по гольфу – богачи, с которыми он познакомился после 1945 года».
«Ньюдилеры» 30-х годов имели в своем активе только интеллектуальные достижения,
