Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

Я сказал сипло:

— Остановимся на ночевку здесь.

Мюллер испугался.

— Здесь? Вблизи этого замка?

— Думаю, мы их выдоили досуха, — ответил я вяло. — Побоятся нос высунуть. Будут думать, что мы планируем захватить и замок. А мне нужно сейчас как следует поесть и отоспаться…

— Мы можем вас повезти в повозке…

Я покачал головой, от такого движения в глазах потемнело.

— А если еще кто нападет? Я буду только помехой. До вечера хоть и далеко, но если нашим коням дать отдохнуть почти сутки, завтра они полетят, а не пойдут! Да и я утром буду как огурчик.

Глава 2

Мы расположились на виду у замка, два больших костра, пусть видят, что все живы и здоровы, никто даже не ранен, пьем и радуемся, а ночью, возможно, сделаем вылазку и захватим замок, пусть потрясутся. Купцы на радостях вытащили запасы еды и вина, которые собирались расходовать экономно, один из стражей, что был ранен особенно тяжело, пустился в пляс, делая в сторону замка непристойные жесты.

Леди Женевьева с Клотаром и Альдером сидела у нашего костра, посматривала, как я жадно пожираю нежное мясо и сочные форели, морщилась, но я постоянно видел в ее темных, как ночное небо, глазах живейший интерес.

— А что же вы не разметали их молотом, сэр Ричард?

— Молот хорош, — ответил я, — чтобы крушить стены. Против человека… это что из катапульты по воробьям. И слишком могуч, и… чересчур медленный.

Я отвечал обстоятельно, разжевывал намного старательнее, чем жевал обычно, желудок мой кричал, что и недожеванное пойдет, только давай скорее, здесь уже не желудочный сок, а настоящая азотная кислота, все переварим-с…

— А лук у вас… тоже непростой?

— Простой, — ответил я тем же добросовестным голосом деревенского дурака. — Но я не родился рыцарем, а был стрелком, так что лук для меня — родное. Я был лучшим из лучших! А вот молот — да, молот у меня волшебный… Еще и тем, что всякий, кто попробует украсть, лишится рук.

Она ахнула.

— Какая жестокость!

— Такие времена, — ответил я с лицемерным вздохом.

Затем у костра разговор зашел о великом волшебнике Ыгынокле, его владения мы пересечем завтра. Собственно, он не обращает внимания, кто там проходит внизу, пусть даже у подножия его железной башни, сам он настолько велик, что мог бы свергать королей, если б его заинтересовали такие мелочи, а так он занимается чем-то таинственным и, как говорили монахи, богохульным: над его башней внезапно собираются тучи и хлещут молнии толщиной в дерево, гремит гром так, что звери в ужасе прячутся в норы, а иногда в синем безоблачном небе появляется жуткий лиловый водоворот, куда устремляется волшебник.

Вся мощь, говорят, берется из найденного Камня Мощи, так его называют, хотя, наверное, у древних было другое название. Еще такой же по мощи есть камень и у мага Франгойла, тот живет по ту сторону гор, только Франгойл, напротив, умеет раскалывать землю и выводить наружу огонь и расплавленное железо. И еще есть колдун Улангеш, тот, говорят, мог бы обоих прихлопнуть как мух…

Тут все заспорили, даже обычно отмалчивающийся Ревель пробормотал:

— Смотря какой у него по мощи камень… — Оглянувшись на меня, добавил с неловкостью: — Вас, должно быть, удивляет, ваша милость, что говорим о камнях, а не о благородном железе, что именуется сталью, не о серебре, золоте…

Я пожал плечами:

— Нисколько. Иные камни дороже золота.

Он взглянул на меня уважительно:

— Вы сталкивались с ними?

— Да, — ответил я коротко. — Да.

— И даже держали в руках?

— Да, — повторил я, голос мой стал глуше. — И держал, и сам вставлял в… словом, когда приходило время, покупал новый камень взамен устаревшего, более мощный, позволяющий больше… Ставил на маму, смотрел, как пашет. В моей стране это называется апгрейдом.

— Называется? — повторил он с почтением. — Значит, так колдуют и… другие?

— Все умеют делать, — отмахнулся я. — А что здесь за проц… в смысле камень?

Он встал, голос зазвенел от почтительности:

— Это великий камень! Только с его помощью удалось остановить Черного Властелина… так его называют, хотя легенды говорят, что он был светлым, как солнечный луч. А другие вовсе гласят, что он был юной женщиной. Словом, его сковали чарами Камня, низвергли и запечатали всеми могучими чарами выход на поверхность. Однако…

Я кивнул.

— Понятно, все поддается коррозии. Даже чары.

Он смотрел с великим уважением.

— Вы, господин, зрите прямо в корень! И хотя Черный Властелин в аду, но оттуда можно выбраться. Да, вы правы. Если есть вход, то есть и выход. Два выхода надежно завалены и задвинуты горными пластами, а третий, самый уязвимый, — чарами. Они ослабели за эти двадцать тысяч лет, а Властелин, напротив, набрал мощи от сил ада…

— Он что, — спросил я, — бессмертный?

Ревель посмотрел на меня с удивлением и даже отстранился, словно его шокировал вопрос.

— Ну конечно, господин… Или вы так шутите? Все Властелины бессмертны. Ходили слухи, что и у них есть уязвимые места, но пока еще никто Властелина не убил, а от старости они, понятно, не умирают.

Мои отяжелевшие веки смыкались, я что-то пробормотал, чувствуя, как все тело наливается теплой тяжестью, расползается, теряет очертания, будто я превращаюсь в огромную медузу из подогретой ртути.

— Спу…

Утром я видел, как Альдер приблизился к повозке леди Женевьевы, что-то сказал в закрытую дверь. Не дождавшись ответа, отошел, постоял, снова сказал уже громче что-то настойчивое. Клотар оставил седлать коней, отошел в сторону, а там прошелся по кругу, всматриваясь в землю. Лицо его становилось все озабоченнее.

Тело мое, отдохнувшее за ночь, требовало движений. Я подошел к костру, где купцы разложили снедь, хотел сесть, но чувство тревоги коснулось при виде озабоченного Клотара. Когда Альдер в третий раз подошел к повозке, Клотар сказал мертвым голосом:

— Похоже, не дозовешься…

Альдер посмотрел дикими глазами, рванул на себя дверцу. Некоторое время смотрел вовнутрь остановившимся взором. Клотар снова пошел, пригнувшись и трогая кончиками пальцев траву, лишь тогда мы услышали горестный вскрик Альдера:

— Леди Женевьева… исчезла!

Купцы и охрана вскочили на ночи, а Клотар оглянулся, крикнул сварливо:

— Если думаете, что ее утащил Грубер, то ошибаетесь!.. Здесь чужие следы.

Альдер бросился к нему, вдвоем пошли по только им видному следу. Мы ждали, слишком потрясенные и подавленные, чтобы разговаривать. Вернувшись, Альдер доложил:

— Леди Женевьеву никто не похищал. Она почему-то ушла сама по доброй воле. Кралась, разувшись и ступая на цыпочках. Видите? Только отпечатки пальцев, а пяткой даже не касалась земли.