Журнал Наш Современник №6 (2002) - Журнал Наш Современник

И в качестве аргумента опять же ссылка на заморский “опыт”. При этом, как говорится, за деревьями не видят (а точнее — сознательно и злонамеренно не хотят видеть!) леса. А американская “правда”, между прочим, совершенно иная, чем нам пытаются представить и внушить всевозможные черниченки, грефы и им подобные. Правительство США, понимая сложности аграрного сектора, ежегодно выделяет на поддержку фермеров баснословные суммы. Скажем, в 2000 году выделено 55,2 миллиарда долларов, что составляет почти два российских бюджета двухлетней давности.

Касаясь этой проблемы, не могу не сказать и еще об одном важном моменте. Наверное, многие помнят, как на заре реформ небезызвестный “крупный” знаток мирового рыночного хозяйства Е. Гайдар однажды многозначительно изрек “истину” о том, что рынок сам отрегулирует все неурядицы переходного периода, в том числе и в сельском хозяйстве. При этом опять же сослался “на мировой опыт”. И никто ему тогда компетентно не возразил, никто этого “знатока” сущест­венно не поправил.

Между тем истина лежала на поверхности — достаточно было лишь обра­титься к тому же широко рекламируемому “американскому опыту”. Кстати, этот “опыт” и по сей день не востребован нашими либералами, управляющими правительством, которые обманывают общество очередным мифом о том, что эффективность сельского хозяйства США объясняется наличием свободного рынка. А ведь это очередная и великая ложь, поскольку на протяжении последних 60 лет эта отрасль развивалась там в условиях жесткого государственного регулирования, которое было введено Рузвельтом еще в 1933 году через конгресс США. Тем законом был установлен паритет экономических отношений между сельским хозяйством и промышленностью, и если бы наши реформаторы изначально пошли по пути США, то сельское хозяйство России не испытывало бы тех дискриминационных “ножниц цен”, которые, собственно говоря, и поставили за считанные годы деревню на колени.

Словом, благодаря мудрости великого американского президента сельское хозяйство страны в период депрессии было спасено, прежде всего потому, что оказалось выведено из рыночных отношений. И только в 1996 году конгресс принял закон, которым в течение семи лет предусмотрен переходный период плавного вхождения отрасли в свободный рынок. А для того, чтобы восполнить фермерам возможные потери, образован многомиллиардный фонд помощи сельскому хозяйству.

По всему выходит, что Савченко не изобретает велосипеда, доказывая, что государство ни в коем случае не должно оставлять деревню наедине с объективными трудностями переходного периода, — просто он лучше многих других знает тот самый “мировой опыт”. Правда, он пошел немного дальше своих “учителей” — и как практик, и как ученый-экономист сегодня он пытается убедить высшее руководство страны в том, что только при условии возрождения сельского хозяйства может излечиться от шокотерапии вся страна. И что в интересах будущего России не следует гнать за границу нефть и газ — они еще ох как пригодятся нашим детям и внукам!

Заглавной статьей экспортной выручки, убежденно считает он, должна стать продажа за рубеж продукции сельского хозяйства. Наше трудолюбивое крестьянство вполне способно превратить сельское хозяйство в процветающую отрасль — надо только в этот ответственный час понять его нужды и соответст­вующим образом поддержать!

ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ГРАНИЦ НЕ ПРИЗНАЮТ

Несколько лет назад, давая интервью одному столичному журналу, Е. Савченко говорил: “Скажу прямо: разум воспринимает “развод” братских союзных республик, а сердце протестует. Эту проблему я переживаю очень лично. Хотя родился и вырос в России, но корни у меня украинские. Как и у многих других, кто живет в Белгородской области, имеющей единую границу с Украиной. Считают, что на Белгородчине около 40 процентов людей разговаривают на украинских диалектах, около 70 процентов наших специалистов учились в ближайшем к нам Харькове. Туда белгородцы на работу на электричках ездили. Выходит, граница не по территории пролегла, а через сердца людей, с драматическими для них последствиями.

Кто выиграл от этого развода? Украинцы, белорусы? А может, грузины или армяне? Тогда почему в Грузии стоят миротворцы, а больше миллиона армян высказались за присоединение Армении к союзу Белоруссии и России? Каждая из бывших союзных республик стала третьеразрядной страной и международной побирушкой.

Сближение народов, может быть, наиглавнейшая задача предстоящего времени. Россия всегда была полиэтническим государством, и судьба не раз убеждала: союз надо поддерживать, показывала, что бывает, когда он нарушается. Поэтому я не раз и не два ставил вопрос о том, чтобы президенты России, Украины и Белоруссии встретились не где-либо, а на героическом Прохоровском поле, где в борьбе с общим врагом сложили головы тысячи украинцев, белорусов, русских, воевавших вместе с представителями других народов за святое дело — независимость своей родины...”.

О встрече президентов трех славянских республик стоит сказать особо. Эту идею белгородский губернатор вынашивал с 1994 года и несколько раз публично озвучивал ее. И опять-таки не ради того, чтоб предстать в глазах патриотической общественности неким мессией, а прежде всего потому, что ему, украинцу по родительским корням, было больно видеть, как год от года отдаляются друг от друга братья-славяне, как надуманно, а иногда и сознательно ставились между ними всевозможные барьеры.

Была у той идеи и чисто практическая сторона — ведь Белгородчина сегодня — это не только граница России с Украиной, но и ее болезненный нравственный и финансовый нерв, остро почувствовать боль которого может только тот, кто живет в приграничной полосе. Когда Савченко принял область, а было это в октябре 1993 года, через нее шли мощные грузопотоки по автотрассе Москва — Симферополь, по железным дорогам, ведущим на юг. Причем многие товары пересекали границу не через таможенные пункты, а по так называемым “народным тропам”. И уже тогда перед Савченко встал вопрос: если соседи своевременно не согласуют совместные действия, последствия будут непредска­зуемыми. И именно он предложил своим коллегам — руководителям соседних областей собраться в Белгороде.

Встреча состоялась в январе 1994 года, в ней участвовали десять предста­вителей приграничных регионов России и Украины. Решали, как жить дальше, как выйти из “торговой” войны. В протоколе первого собрания записали: “Цель — развитие взаимодействия и сотрудничества, взаимовыгодного экономического и культурного партнерства”.

Эта акция имела в республиках большой общественный резонанс, и на вторую встречу в Белгород приехали не только из приграничных областей, но и из других регионов России, Украины и Белоруссии. Итогом этого сбора стало принятие обращения к президентам и парламентам трех стран. В частности, предлагались конкретные меры по обеспечению свободного движения продовольствия и сельскохозяйственного сырья, выработке единой политики ценообразования, защите товаропроизводителей на мировом рынке.

Понятное дело, такие важнейшие вопросы вряд ли возможно решить на региональном уровне — тут требуется, прежде всего, воля Москвы, Киева и Минска. Но если белорусский Совмин оперативно поддержал эту инициативу, то Москва и Киев до сих пор этого не сделали.

И вообще, с сожалением замечает Евгений Степанович, в отношениях с Украиной больше проблем, чем решенных вопросов, что напрямую и негативным образом затрагивает в приграничной среде не только экономические, но и человеческие отношения. Обычно сдержанный, Савченко иногда срывается, когда из-за каких-то надуманных формальностей ставятся под сомнение уже принятые высокими сторонами договоренности по пограничному, таможенному или иному вопросу.

Скажем, как не возмутиться, когда узнаешь, что известного на весь бывший Союз Василия Яковлевича Горина опять “мариновали” на границе, когда он вознамерился навестить внуков и детей, которые проживают в Харькове. Как всерьез не задуматься, когда тебе, как и прежде, докладывают, что по ночам тайными тропами везут на Украину бензин и солярку, а в Россию — какой-либо иной контрабандный товар. Это сколько же материального урона несет как та, так и другая сторона, не говоря уже об уроне нравственном. И как поставить этой контрабанде заслон, если поля того же Горина тянутся вдоль границы на несколько километров, а там ни одного стража ни с той, ни с другой стороны? Да и нужны ли эти заслоны вообще, если веками жили вместе, деля пополам и горе, и радости, если на Белгородчине почти каждый третий — уж так распорядилась жизнь! — считается, как и сам Савченко, украинцем, а в соседней Харьковской области больше половины жителей — русские?

Вот написал об украинских корнях Евгения Степановича и задумался. А чувствует ли он сам себя украинцем, если родился и вырос в русском селе, где никто и никогда не интересовался, откуда ты родом? Если учился в двух вузах Москвы и Ростова, где опять-таки никто и думать не мог, что можно строить дружеские отношения исходя из записи национальности в паспорте? И стоит ли вообще брать в расчет пятую графу, если Евгений Степанович по паспорту “числится” украинцем, а его старший брат Александр — русским? А ведь это так и есть — именно так в свое время решили их родители Степан Семенович и Ульяна Филипповна, всю жизнь проработавшие на земле и полагавшие, что никакого значения в судьбе детей это иметь не будет. Кто же знал, кто мог представить, что в 1991-м все затрещит по швам и бывшие “братские народы” начнут делить Крым, Карабах, Ингушетию и Северную Осетию, а в Чечне вообще полыхнет многолетней войной!?