Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

В награду за это Провидение подсказало ему прекрасную мысль.

— Да, мисс, — сказал он.

— О, Бидж!

— Украл я, но ради вас.

Хьюго сурово на него посмотрел.

— Бидж, — сказал он, — это чушь какая-то.

— Сэр?

— Чушь. Зачем нам свинья?

Дворецкий был спокоен. Он знал, что сказать.

— Я решил убрать препоны с вашего пути, сэр.

— Препоны?

— Поскольку вы доверяли мне свою корреспонденцию, я давно знал о вашей взаимной привязанности. Но семья ставит препоны.

— Это все так, — признал Хьюго. — А что дальше?

— Спасибо, сэр. Я подумал, что его светлость будет очень благодарен тем, кто вернет свинью. Если вернете вы, он согласится на ваш союз.

Там, где ужинает Императрица, не может быть полной тишины, но что-то похожее воцарилось. В свете фонаря Хьюго смотрел на Миллисент, она — на него. Оба они слышали о верных старых слугах. Мало того, они видели их на сцене. Но и мечтать не могли о такой верности.

— Бидж! — сказала Миллисент.

Как мы помним, она говорила так и прежде; но как отличалось это «Бидж» от того! Тогда в нем звучали упрек, боль, разочарование; теперь — благодарность, благоговение, любовь.

То же самое можно сказать о восклицании: «Ну, что же это!»

— Бидж! — не унималась Миллисент. — Вы ангел!

— Спасибо, мисс.

— Нет, такого блеска!.. — вскричал Хьюго.

— Спасибо, сэр.

— Как вам пришло это в голову?

— Не знаю, мисс. Пришло.

— Вот что, Бидж, — сказал Хьюго. — Когда вы закончите земной путь — со всеми бывает, — оставьте мозг нации. Замаринуют, поставят в Британский музей. Ничего не поделаешь, мозг века. В жизни не слышал такой идеи. Конечно, старик растает.

— Он сделает для нас все, что угодно, — поддержала Миллисент.

Гроза утихла. Пели птицы. Где-то еще погромыхивал гром, а может быть — это мысли Хьюго теснили одна другую.

— Все, — сказал он наконец. — Кто-нибудь посоветовал бы бежать к старику сейчас же. Но нет. Надо поднять цену. Чем больше мы ждем, тем больше он обрадуется. Дадим ему еще двое суток. Тогда он не откажет ни в чем.

— Но…

— Никаких «но»! Спешка все погубит. Не забывайте, дело не только в разрешении на брак. Они хотят, чтобы ты вышла за Ронни. Надо их разубедить. Без двух суток не обойдется.

— Наверное, ты прав.

— Еще как!

— Тогда оставим ее здесь?

— Нет, — решительно сказал Хьюго. — Здесь опасно. Если мы ее нашли, всякий найдет. Я знаю, куда мы ее поместим. Это…

Бидж заволновался.

— Если вам все равно, сэр, я не буду слушать.

— Почему?

— Я очень устал, сэр. Хочу об этом забыть. Слишком большое напряжение, больше не могу. Потом, мне кажется, сэр, что мистер Бакстер подозревает.

— Он всегда всех подозревает, — сказала Миллисент.

— Да, мисс. Но сейчас у него есть основания. Если вам и мистеру Кармоди все равно, я не хотел бы хранить излишние сведения.

— Ладно, — сказал Хьюго. — После того, что вы для нас сделали, слово ваше — закон. Не хотите, не слушайте. Но как вы будете ее кормить?

— Не буду, сэр… Если можно.

— Ну что ж. Пошли, Миллисент.

— Вы ее уведете?

— Да. Пропущу платок сквозь это кольцо, и — пожалуйста! До свидания, Бидж.

— До свиданья, — поддержала его Миллисент. — Сказать не могу, как мы вам благодарны.

— Очень рад, мисс. Желаю успеха, сэр.

Оставшись один, дворецкий перевел дух, сперва — надувшись, как воздушный шар, потом — со свистом выдохнув. После этого он взял фонарь и покинул домик. Шел он так, как ходят дворецкие, с чьих плеч свалилась страшная тяжесть.

Не все знают, что у Биджа был хороший голос, — скромность и достоинство велели ему держать это в тайне. Мягкий баритон тембром своим напоминал звук, который произвел бы бочонок старого хереса; и вы поймете, как легко стало дворецкому, если мы сообщим, что в лесу он запел.

— Сия-ет свет в твоем окне, — пел он, словно молодой лакей, а не прославленный повелитель слуг. — В тво-ёом о-ок-не-е…

Он слышал птиц. Он улыбался кроликам. Темная тень ушла. Совесть была спокойна. До того спокойна, что он без страха услышал, подходя к замку:

— Лорд Эмсворт просил немедленно прийти в библиотеку. Час назад он бы испугался, сейчас — нет. Что там, он не без труда оборвал песню.

— Э… Бидж… — сказал лорд Эмсворт.

— Да, милорд?

Хозяин был не один. Бесстыдно капая на ковер, рядом с ним стоял совершенно мокрый Бакстер. Бидж без гнева посмотрел на него. Что ему теперь какие-то Бакстеры? Девятый граф собрался с мыслями.

— Э… Бидж…

— Да, милорд?

— Я… э… послал за вами.

— Да, милорд.

Лорд Эмсворт увидел книгу «Болезни свиней» и, видимо, почерпнул из нее силу.

— Бидж, — сказал он, — я за вами послал, потому что мистер Бакстер выдвигает курьезнейшее обвинение.

— Я хотел бы ознакомиться с ним, милорд.

— Что?

— Ознакомиться, милорд. Узнать его сущность.

— Сущность? А, сущность! Именно. Превосходно. Сущность. Без всякого сомнения.

Дворецкий почтительно и твердо призвал его к порядку.

— Что говорит мистер Бакстер, милорд?

— Э? Скажите сами, Бакстер. Не могу.

Бакстер подошел ближе и капать стал на другое место ковра.

— Я выследил вас, Бидж, — произнес он, — до самой хижины.

— Сэр?

— Вы слышали, что я сказал.

— Естественно, сэр. Но не понял, сэр.

— Я видел вас собственными глазами.

— Не понимаю, сэр.

Лорд Эмсворт снова взглянул на «Болезни свиней».

— Он говорит, он заглянул в окно!

Бидж почтительно поднял бровь, давая понять, что о забавах гостей судить не может, даже о таких инфантильных.

— А вы кормили Императрицу.

— Простите, милорд?

— Кормили… О, Господи!

— Увольте, милорд. Я ничего не понимаю.

— Бакстер говорит, вы украли мою свинью.

Мало на свете вещей, из-за которых Бидж поднял бы обе брови; но он их поднял, после чего повернулся к хозяину, потом — к Бакстеру и улыбнулся тремя восьмыми губ.

— Разрешите говорить откровенно, милорд?

— Как же еще! Потому я за вами и послал. Скажите, кто ваши… э… сообщники… в общем, все.

— Я не хотел бы обижать мистера Бакстера, милорд. Это нехорошо.

По-видимому, граф так не думал.

— Ничего, говорите, — сказал он.

— Хорошо, милорд. Мне представляется — простите, конечно, — что мистер Бакстер страдает галлюцинациями.

— Ф-фуф! — сказал Бакстер.

— Вы думаете, он спятил? — оживился девятый граф. — А ведь и правда… Вспомним те вазоны… Прыжок из окна… — Он остро взглянул на Бакстера. — Да, глаза странно блестят. Как у селезня.

— Помилуйте, лорд Эмсворт!

— Я ничего не говорю… Просто… э…

— Этот человек лжет, — сухо сказал Бакстер. — Постойте! — Он поднял руку. — Готовы ли вы пойти со мной в эту хижину? — обратился он к дворецкому.

— Нет, сэр.

— Хо!

— Я должен сходить вниз и взять шляпу.

— Правильно, — одобрил граф. — Очень умно. Берите шляпу, Бидж, мы придем к парадному входу.

— Слушаюсь, милорд.

Сторонний наблюдатель заметил бы в маленькой группе, собравшейся перед замком, определенную сдержанность. По всей вероятности, ни один из троих не стремился в лес. Бидж, хотя и учтивый, не был приветлив. Бакстер недоверчиво глядел в угрюмое небо. Что же до лорда Эмсворта, он понял, что идет в пустынное, дикое место с нездоровым человеком.

— Минуточку, — сказал он, вернулся в замок и вынес оттуда тяжелую трость с набалдашником слоновой кости.

Глава тринадцатая

КОКТЕЙЛЬ ПЕРЕД ОБЕДОМ

Бландингский замок отдыхал в золоте летнего вечера. Гроза ушла в прошлое два часа назад, отбушевав с невиданной яростью над парками и лужайками, а по себе оставила покой, пенье птиц, закатное небо, где чередовались зеленое и розовое, лиловое и жемчужное, опаловое и оранжевое. Воздух был светел и свеж, земля благоухала. На омытом грозою небосводе появлялись первые звезды.

Однако Ронни Фишу, который безучастно сидел в кресле у себя, на втором этаже, все это не принесло утешения. Закат он видел, но не впечатлился. Слышал и щебет, но остался холодным. Словом, мы предъявим читателю очень грустного Роналда Овербери.

Когда небеса разверзлись, он гулял у огорода и юркнул, словно кролик, в мрачный сарай. Там, сидя на куче кирпичей, просидел он немного меньше часа, один, если не считать небольшой зеленой лягушки и невеселых мыслей.

Место это было как бы Саргассовым морем, куда прибивало весь хлам с огорода — тачку без колеса, разбитые горшки, увядшие цветы, прохудившееся ведро, беззубые грабли, гнилую картошку, недоеденного дрозда. Вместе это исключительно походило на ад, так что дух несчастного Ронни падал все ниже.