Варяги и Русь - Александр Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Олег! — воскликнул Игорь, бросаясь к дяде. — Прости меня!
— Перед уходом моим вы уже мужем и женой будете, — говорил Олег, — только одного я хочу…
— Чего, дядя?
— Хочу, чтобы в ней, в княгине твоей, обо мне память осталась навеки, а потому приказываю и тебе, и всему народу славянскому не Предславой звать ее, а, в честь меня, Ольгою… Слышишь ли, Игорь!
— Слышу, Олег, и радуюсь…
— Так поди же и передай Ольге все, о чем мы говорили теперь.
Вскоре после того, как Ольга и Игорь стали мужем и женой, Олег деятельно принялся заканчивать приготовления к походу.
VI
Лишь только основался Олег в Киеве, тотчас же принялся мудрый правитель за дело строения государства. Прежде всего нужно было защищать Приднепровье от набегов половцев и печенегов. Олег принялся по всему Приднепровью рубить города.
Лишь только это дело было завершено, было установлено отношение Киева к Новгороду и вообще ко всем славянским племенам. Эти отношения могли выразиться в виде наложения дани, и вот Олег облагает данью все приильменские племена, кривичей и мерю. Новгородцы, кроме того, должны были платить каждый год по 300 гривен за содержание варяжской дружины, которая должна была охранять Новгород от вторжения врагов из-за Нево.
Устроив города и установив дани на севере, Олег принялся за племена, жившие к востоку и западу от Днепра. Прежде всего он пошел на древлян, у которых давно уже была вражда с полянами. Здесь он встретил со стороны этих обитателей лесов дружный отпор. Но Олег понимал, что во что бы то ни стало он должен покорить их, и в конце концов это удалось ему. Древляне были покорены, признали власть Киева и обложены были данью.
Тотчас же после древлян Олег обратил свое внимание на северян. Это славянское племя в то время не было самостоятельным. Северяне платили дань хозарам. Когда Олег явился к ним со своими дружинами, он прежде всего созвал их старейшин, которым сказал так:
— Я враг хозарам, а не вам!
Этих слов было достаточно, чтобы северяне, тяготившиеся зависимостью от чуждого им, и по происхождению, и по духу, народа, поспешили передаться Олегу. Легкую сравнительно с хозарами дань все северяне платили охотно; хозары же, обессиленные еще при Аскольде и Дире, не посмели спорить с киевским князем.
На следующий год настала очередь покориться и радимичам.
Олег пришел и к ним.
— Кому платите дань? — спросил он.
— Хозарам! — последовал ответ.
— Не платите хозарам, а давайте лучше мне! — ответил киевский князь, и радимичи с той же поры стали платить русскому князю те же два шляга с дыма, которые давали хозарам.
Не так легко было справиться с племенами, которые ни от кого зависимы не были: дулебами, хорватами и тиверцами, а угличей так и не удалось Олегу покорить.
Олег никогда не оставлял мысли о набеге на Царьград и терпеливо выжидал удобного времени.
В 907 году со всех подвластных племен собраны были дружины. На берега Днепра сошлись, кроме варягов, славяне ильменцы, чудь, кривичи, меря, поляне, северяне, древляне, радимичи, хорваты, дулебы и тиверцы.
Когда Олег произвел подсчет своему войску, то всех людей в его дружинах было по 40 человек на каждый из двух тысяч стругов, то есть восемьдесят тысяч человек.
Никогда еще нё собиралось такой огромной рати…
Олег мог оставить Игоря вместо себя, с ним была Ольга, а в молодой киевской княгине старый правитель был вполне уверен.
И вскоре пошел он со своими дружинами на Византию.
Страшный переполох вызвало в Византии известие о выступлении Олега.
Всю свою надежду византийцы полагали в железных цепях, замыкавших вход в гавань, да в городских стенах.
С ужасом осажденные видели из-за стен озарявшие небеса багровым светом зарева пожаров… Это пылали окрестные селения, монастыри, церкви…
Словом, повторялось все то, что уже пережили византийцы при приближении к Царьграду славянских дружин под предводительством Аскольда и Дира.
Но все-таки византийцы чувствовали себя в безопасности за крепкими городскими стенами и думали что тяжелых стругов Олегу не удастся перетащить по берегу волоком, как это сделали Аскольд и Дир.
Суда Олегова флота были действительно тяжелы, так что их в самом деле нечего было и думать перетаскивать волоком, но Олег недаром был норманнский витязь, недаром он ходил под Лютецию… Скоро увидали осажденные византийцы такое, что просто глазам своим не хотели верить: весь славянский флот под полными парусами шел по суху, как по морю!
Олег поставил свои ладьи на колеса и таким образом прошел на ту часть берега, откуда эти ладьи опять могли быть спущены на воду.
Византийцы теперь ясно видели, что их последний час близок.
Гибель была неминуема!
Тогда решили прибегнуть к обычному средству Византии — к яду, решено было отравить грозного врага. Но как это сделать?
Прежде всего нужно было во что бы то ни стало остановить славян, и вот из дворца к Олегу посланы были послы с богатыми дарами.
Киевский князь принял их.
— Не губи наш город! — говорили посланные, — пощади его…
— Чтобы я стал щадить Царьград, когда он уже в моих руках? — возразил Олег, — невозможно это… Сколько труда, сколько людей потеряно…
— Мы не пожалеем ничего! Вознаградим все твои потери! Не губи нас…
— Что же вы дадите?
— Мы беремся давать дань, какую ты пожелаешь!
Такое предложение представляло несомненные выгоды.
Счастье на войне изменчиво — это Олег знал, зачем было испытывать судьбу и не соглашаться на то, что само давалось в руки. И он принял дары.
Для Олега были присланы изысканнейшие яства со стола самого императора.
Олегу вдруг показалась подозрительной эта услужливость недавних врагов. Знал он коварство греков.
Он предложил посланным первыми отведать присланных яств и напитков. Олег заставил их съесть все, что прислал ему император, и убедился, что все было отравлено: отведавшие присланных блюд умерли.
Только одного сохранил он, чтобы тот, придя в Царьград, рассказал, что хитрость не удалась.
— Это вовсе не Олег, — говорили в Царьграде, — это святой Димитрий, посланный Богом наказать нас!
VII
И вот щит Олега прибит к вратам Царьграда. Слава киевскому князю. Олег удовольствовался только данью да тем, что уничтожил договор Аскольда и Дира и заключил новый.
Теперь не славянщина зависела от Византии, а Византия, гордая, недавно еще так пренебрежительно относившаяся к Днепру, склоняется и дрожит при одной только мысли, что славянскому правителю вдруг придет в голову разрушить все свои договоры…
— Слава князю нашему! — не смолкают крики в стане русских воинов. Но соскучилась и дружина по Днепру родному.
— Пора, князь, к домам! — говорили воеводы Олегу, — дружина скучает.
— И я про то ведаю! — отвечал Олег.
И сам Олег тоже по Днепру соскучился. Как там Игорь с княгинею своею молодою? Как они живут, в мире ли, в согласии ли?
Наконец все сборы были закончены. Взглянул Олег в последний раз на свой щит, что теперь на царьградских вратах красовался, и приказал выходить в море.
Только тогда облегченно вздохнула Византия, когда последний парус в море скрылся…
С песнями веселыми возвращались русские из этого похода.
В устье Днепра им встреча была приготовлена. Сам Игорь с молодой княгиней и почтеннейшими из киевлян навстречу Олегу вышел.
Увидал Олег Ольгу, глядит на нее и не верит глазам своим. Такой красавицы княгини и свет белый никогда не видал. Расцвела она, похорошела еще более, а уже насчет важности так и греческая императрица ей позавидовать могла бы: поступь плавная, голову высоко держит, а прикажет что, так каждый так вот и чувствует, что ослушаться нельзя.
Совсем княгиня, да и только.
При Игоре на Днепре, в отсутствие Олега, ничего не случилось серьезного, а что если и было, со всем Ольга управилась, так что на благодатный покой, а не на смуту возвращался в Киев правитель Олег.
Даже Мал о себе слуху не подавал, уселся в своей Искоростени и никуда оттуда не показывался…
Почти под самым Киевом решил Олег в свой стольный город, как подобает князю, с великим торжеством войти.
Перешел он с Игорем и отборною дружиною на берег; подали ему его любимого коня, который его много уже раз из опасностей выносил, сел на него князь и тронулся в недалекий путь. Вдруг увидал Олег на дороге вышедшего из священной дубравы старого Перунова жреца.
Этот старик известен был немало; говорили, что наградили его боги способностью будущее предсказывать. Увидел его Олег — и вдруг пришло ему в голову: дай-ка и я спрошу, что со мной будет, как я жизнь кончу?
