Дракула. Повести о вампирах (сборник) - Стокер Брэм

<i>«25 СЕНТЯБРЯ.</i> Приезжайте сегодня поездом 10.15, если успеете. Встретимся в удобное для вас время.

<i>ВИЛЬГЕЛЬМИНА ХАРКЕР».</i>

25 СЕНТЯБРЯ. Не могу сдержать волнения перед приездом д-ра Ван Хелсинга. Думаю, эта встреча прольет свет на ужасное приключение Джонатана, а поскольку доктор ухаживал за Люси во время ее смертельной болезни, он мне все об этом расскажет. Истинная причина его приезда не Джонатан, а Люси и ее прогулки во сне. Значит, я не узнаю сейчас правды! Какая же я глупая! Все мои мысли заняты этим ужасным дневником, и потому все окрашено в мрачные тона. Конечно, все дело в Люси. После той ужасной ночи на утесе болезнь вернулась к ней, и ее ночные прогулки возобновились. Погрузившись в свои заботы, я почти забыла о недуге Люси. Должно быть, сама Люси рассказала Ван Хелсингу о той ночи на утесе и что я все знаю об этом. Надеюсь, я поступила правильно, ничего не сказав миссис Вестенра. Если бы хоть одним действием я повредила несчастной Люси, то никогда бы себе не простила. Надеюсь также, д-р Ван Хелсинг не осудит меня; у меня было столько переживаний и запоздалых сожалений, что больше я не выдержу.

Я думаю, слезы приносят порой облегчение – так свежеет после дождя. Наверное, меня расстроило вчерашнее чтение дневника и то, что впервые после свадьбы Джонатана не было рядом целые сутки. Хочу надеяться, мой дорогой будет осторожен и с ним ничего не случится. Уже два часа дня, и доктор скоро будет здесь.

Я ничего не скажу ему о дневнике, пока он сам не спросит. Я так рада, что мой дневник переписан на пишущей машинке, так что, если он спросит о Люси, я просто передам ему дневник, и это избавит меня от лишних расспросов.

ПОЗДНЕЕ. Он был и ушел. Какая странная встреча и какая путаница у меня в голове! Мне кажется, все это сон. Но неужели это правда? Не прочти я дневник Джонатана, никогда бы не поверила, что это возможно. Мой бедный, милый Джонатан! Как он, должно быть, страдал! Даст Бог, он совсем успокоится. Я буду его беречь от всего. Если он наверняка будет знать, что слух и зрение не обманывали его, это будет ему утешением и поддержкой. Возможно, сомнения овладели им, так что, если удастся их рассеять, он будет удовлетворен и ему легче будет пережить этот удар. Д-р Ван Хелсинг, должно быть, очень милый и умный господин, раз он друг Артура и д-ра Сьюарда и раз его пригласили из Голландии для лечения Люси. На меня он произвел впечатление человека доброго, сердечного и благородного. Завтра он снова придет, я спрошу его насчет Джонатана, и, Бог даст, всем этим тревогам настанет конец.

А пока воспользуюсь отсутствием Джонатана, чтобы подробно описать наше сегодняшнее свидание.

В половине второго раздался звонок. Мэри открыла дверь и доложила, что пришел д-р Ван Хелсинг.

Это человек среднего роста, здоровый, широкоплечий, с быстрыми движениями. Видно, что он очень умен и обладает большой силой воли; у него благородная голова, достаточно крупная. Лицо чисто выбритое, с резким, квадратным подбородком, большим, решительным, подвижным ртом, большим, довольно прямым носом. У него широкий благородный лоб, вверху совершенно гладкий, но с выдающимися надбровными дугами. Большие темно-синие глаза широко расставлены, и выражение этих живых глаз то ласковое, то суровое.

– Миссис Харкер, не так ли?

Я утвердительно кивнула.

– Бывшая мисс Мина Мюррей?

Я снова кивнула.

– Я пришел к Мине Мюррей, бывшей подруге Люси Вестенра, побеседовать об умершей.

– Сэр, – сказала я, – я рада видеть друга Люси Вестенра, – и протянула ему руку.

Он взял и ласково произнес:

– О мадам Мина, я знал, что у бедной девушки должны быть хорошие друзья, но все-таки то, с чем мне пришлось встретиться…

Он заключил свои слова глубоким поклоном. Я спросила, почему он желал меня видеть, и он сразу начал:

– Я читал ваши письма к мисс Люси. Я хотел кое-что разузнать, но было не у кого. Я знаю, что вы были с нею в Уитби. Она иногда вела дневник – вас это не должно удивлять, мадам Мина; она начала его после вашего отъезда, по вашему примеру; в нем она упоминает о некоторых событиях своей жизни и говорит, что вы ее спасли. Это навело меня на кое-какие предположения, и я пришел просить вас любезно рассказать мне все, что вы помните.

– Я думаю, доктор, что смогу рассказать вам все.

– Ах вот как! У вас хорошая память на факты и на детали? Это не всегда встречается у молодых дам.

– Нет, доктор, дело не в памяти, но я тогда все записывала. Могу вам показать, если хотите.

– Буду вам очень благодарен; вы окажете мне большую услугу.

Я не могла удержаться от соблазна поразить его – мне кажется, это врожденное женское чувство, – и я подала ему свой дневник, написанный при помощи стенографии. Он взял его с благодарностью, поклонился и сказал:

– Разрешите мне его прочесть?

– Если хотите, – ответила я, смутившись.

Он открыл тетрадь, и выражение лица его сразу изменилось.

– Я знал, что Джонатан – очень образованный человек, но и жена у него тоже оказалась умницей на редкость. Но не будете ли вы так любезны, чтобы прочесть его мне? Увы, я не знаю стенографии.

Тут я поняла, что моя шутка окончена, и мне стало неловко, так что я вынула копию, переписанную на пишущей машинке, из моего рабочего ящика и передала ему.

– Простите, – сказала я, – я сделала это нечаянно, я думала, что вы хотели спросить меня относительно Люси, но, чтобы вам не ждать – для меня это не важно, но ваше время, я знаю, дорого, – я могу дать вам свой дневник, переписанный для вас на пишущей машинке.

Он взял его, и глаза его блеснули.

– Вы так добры, – произнес он. – Разрешите прочесть его сейчас? Может быть, мне придется вас кое о чем спросить.

– Да, пожалуйста, – ответила я, – прочтите его сейчас, а я пока распоряжусь о завтраке; за столом можете расспрашивать меня сколько хотите.

Он поклонился, затем, усевшись в кресло спиной к свету, углубился в чтение, я же ушла заботиться о завтраке, главным же образом для того, чтобы его не беспокоить. Вернувшись, я застала его ходящим взад и вперед по комнате; на лице его отражалась тревога. Он бросился ко мне и обеими руками сжал мою ладонь.

– Если бы вы знали, – сказал он, – как я вам обязан. Эти записки как луч солнца. Они мне все объяснили. Я ослеплен, столько света! Но за светом виднеются еще и тучи. Впрочем, этого вы не поймете – не можете понять. Ах, как я вам благодарен, какая вы умница. Сударыня, если Абрахам Ван Хелсинг когда-либо сможет оказать вам услугу, надеюсь, вы дадите мне знать. Я сочту за радость и счастье быть полезным другом. Все, что в моих силах, я сделаю для вас и для тех, кого вы любите. Вы один из светочей среди окружающего нас мрака. Ваша жизнь будет счастлива и светла, и ваш муж будет счастлив благодаря вам.

– Но, доктор, вы слишком превозносите меня, а вы меня не знаете.

– Не знаю вас? Я старик, изучивший стольких мужчин и женщин; я, который избрал своей специальностью мозг и все, что к нему относится? Я прочел ваш дневник, который вы так любезно переписали для меня и в котором каждая строка дышит истиной. Я, который прочел ваше милое письмо к бедной Люси о вашей свадьбе и о вашем доверии, и я не знаю вас? О, вы несправедливы и к себе, и ко мне… Добродетельные женщины рассказывают истории своих судеб день за днем, час за часом, минута за минутой; такие вещи могут прочесть только ангелы; и мы, мужчины, которые стремимся к пониманию, хотим, чтобы в нас была частица ангельской проницательности. Ваш муж – честнейшая, благородная душа, и вы – благородная душа, поэтому я, доверяя душе, доверяю вам. Кстати, расскажите мне о муже. Ушла ли лихорадка? Выздоровел ли он, окреп ли он?

Я воспользовалась случаем поговорить с ним о Джонатане.