Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма - Коллектив авторов

Те же элементы нарратива воспроизводятся в других статьях и блогах. Трое обвиняемых обладают характеристиками, которые позволяют считать их более или менее подходящими для ношения люсекофте. Пер Ордеруд подходит для этого, потому что он этнический норвежец, пышет здоровьем и имеет наследственные права на ферму. Дэвид Тоска если не подходит, то, по крайней мере, не оскорбляет вкусы публики напрямую, поскольку он тоже этнический норвежец; впрочем, он «человек в балаклаве», так что наряд ему не особенно пристал. Арфан Бхатти, напротив, совсем для него не подходит. Он горожанин, мусульманин, подозреваемый в терроризме, не норвежец по национальности[457]. Иначе говоря, очевидно, что степень норвежскости в данном случае играет важную роль, и эта норвежскость определяется внешностью, религией, происхождением и степенью урбанизма подсудимых, а также тем, что они носили раньше.

Норвегии нравится считать себя демократическим и эгалитарным обществом, в котором нет места расизму. Тот факт, что реакция на трех соратников по люсекофте оказалась столь разной, обескураживает. В течение долгих лет норвежцы гордились свитерами-люсекофте, с удовольствием дарили их иностранным гостям и экспортировали в разные страны, не обращая внимания на цвет кожи или религиозную принадлежность потребителей. Внимание к костюму Бхатти, возможно, свидетельствует о том, что война с террором усилила расистские настроения в Норвегии. Впрочем, это можно истолковать и как актуализацию забытых идей, сохранившихся в материальной культуре и определяющих нормы использования одежды и других вещей[458].

Надежные и нейтральные мужчины

В нескольких блогах отмечалось, что обвиняемому не следует выбирать «изысканную одежду», быть «слишком нарядным или расфуфыренным»; кроме того, пояснялось, что понимается под «приличной одеждой»[459]: красивая рубашка, галстук и умеренно консервативный свитер. Этот стиль отличают не только специфические детали (цвета или виды одежды); он напрямую связан с определенной — а именно консервативной — политической ориентацией. Кроме того, такой наряд можно описать как своего рода свободный костюм[460]. Костюм сыграл важную роль в формировании современного общества, в котором рациональность восторжествовала над феодализмом[461]. Он был мрачным, строгим, неброским и демонстрировал, что его владельцы сосредоточены на насущных задачах[462]. Скромность стала претензией на власть, опорой которой служила европейская товарная экономика и развитие текстильной промышленности[463]. Костюм носили, разумеется, не все, а только мужчины. Эта «неформальная униформа»[464] делала их частью доминирующей культуры, которая конструируется как неизменная и нейтральная, пребывающая вне истории и вне специфических интересов[465]. Костюм — одна из основных репрезентаций доминирующей маскулинности[466], наделенная большим социальным авторитетом, и оспорить ее нелегко (ил. 12.3)[467].

12.3. Глава исследовательского отдела Арне Дулсруд в люсекофте на рабочем месте в SIFO, Oslo Metropolitan University, 2018. Автор фотографии: Туне Скодал Тобиассон

Саамская «кофте» бросает вызов этой доминирующей маскулинности. Как упоминалось выше, сторонники ее запрета апеллировали к нейтральности — аргумент, который используется для защиты власти. Тот факт, что предложение было отклонено, указывает на силу контрвласти: прав коренных народов в Норвегии. В дебатах о люсекофте использовался термин «естественный», хотя и имплицитно, как оппозиция к искусственности; но естественным нарядом был признан не строгий, а свободный костюм[468]. Такие костюмы — например, рубашку и пиджак в сочетании с повседневными брюками или рубашку и пиджак без галстука — обычно носят в более непринужденной обстановке или в знак протеста против жесткого дресс-кода[469]. Если вы хотите выступить с трибуны Норвежского Стортинга, вам обязательно нужен пиджак. Однако другие составляющие костюма не обязательны. Пиджак здесь — атрибут власти (впрочем, брюки вам, думаю, тоже нужны!). Тот факт, что в костюме, якобы подходящем для обвиняемого, пиджак заменялся свитером, легко интерпретируется как требование отказаться от элемента костюма, яснее всего выражающего силу и мужественность. Использование других элементов костюма, таким образом, указывает на уважение не только к суду, но и к господствующей маскулинной властной структуре в целом. Замену пиджака на консервативный свитер можно истолковать, сравнив последний с кардиганом в интерпретации Дж. Тёрни: это «не формальная, но и не повседневная одежда. Можно сказать, что она подходит тем, кто не чувствует себя достаточно комфортно в какой-либо сфере деятельности»; подобно кардигану, свитер «ассоциировался со слабостью и неспособностью контролировать ситуацию»[470] и тем самым подходил для кающегося грешника. Костюм с пиджаком не входил в число рекомендаций. Вероятно, он был бы воспринят как слишком сильное вестиментарное высказывание для обвиняемого и скорее подошел бы мафиози, чем раскаявшемуся преступнику или невиновному.

Как показывают дебаты о саамской «кофте», не все оценивают доминирующую маскулинность как нейтральную. Помимо прочего, это означает, что в одном и том же костюме разные люди чувствуют себя по-разному. Иными словами, консервативный стиль может восприниматься одними как естественный, а другими — как искусственный. Это восприятие влияет не только на самочувствие обладателя костюма, но и на то, как его видят другие: свитер-люсекофте выглядел в суде провокационно, лишь когда его владелец не был норвежцем. Один и тот же наряд вызывает разную реакцию в зависимости от того, кто его носит. Он воспринимается по-разному, и это влияет на уровень доверия к его владельцу. Одежда, как и другая материальная культура, никогда не бывает нейтральной.

Мы никогда не узнаем, почему трое обвиняемых на самом деле явились в суд в люсекофте. Однако дискуссия, которую вызвал их выбор, дает возможность поразмышлять о том, что люди думают о мужчинах, их одежде, их надежности и нейтральности. Эти темы по-прежнему заслуживают пристального внимания. Впрочем, все опасения по поводу репутации люсекофте оказались совершенно необоснованными. С момента моего интервью 2008 года популярность люсекофте быстро росла, равно как и интерес к шерстяным вещам, вязанию и норвежским узорам. Зимой 2009/10 года люсекофте можно было увидеть везде, от Primark до модного показа Dolce Gabbana, и, хотя норвежские медиаресурсы беспокоились о границах использования этого костюма, о его соответствии случаю или владельцу, люсекофте постоянно возрождалась в новых обличьях, в новых материалах и на новых владельцах.

13

МЭРИЛИН КОЭН

Тренч — пожалуй, даже в большей степени, чем другие модные артефакты, — буквально пропитан нарративами, в которые владелец облекается в то мгновение, когда надевает его. Неважно, говорим мы о Хамфри Богарте в «Касабланке» (Casablanca, 1942) или Холли Голайтли в «Завтраке у Тиффани» (Breakfast at Tiffany’s, 1961), о кинематографе, литературе или рекламе, — всякий раз сюжет, в котором появляется тренч, ассоциируется с темной стороной: войной, шпионажем, убийством, амбивалентной идентичностью или просто плохой погодой. Тренч тесно связан с целым рядом знаковых образов: это Питер Селлерс или Стив Мартин в роли инспектора Клузо из сериала «Розовая пантера» (Pink Panther, 1963), герой комиксов Дик Трейси, Элиот Несс в кино- и телесериале «Неприкасаемые» (The Untouchables, 1987), мультипликационный персонаж инспектор Гаджет и телевизионный детектив Коломбо, которого играет Питер Фальк. Перечень легко можно продолжить. И вместе с тем тренч — базовый предмет модного женского (и мужского) гардероба, вызывающий в памяти манящие и драматичные образы Марлен Дитрих и Греты Гарбо. В книге Н. Макдонелл Смит «Классическая десятка» (The Classic Ten, 2003) тренч упоминается в ряду классических модных образов, наряду с маленьким черным платьем, жемчугом и помадой, а Vogue и другие модные журналы периодически представляют его читателям как обязательный элемент нового стиля, публикуя на разворотах материалы под названием «Закоренелый» (Entrenched) или «Короткая встреча» (Brief Encounter) с неизменными отсылками к кинематографическим сюжетам[471] (ил. 13.1). Даже в гардеробе Барби есть тренч.