Темноборец - Антон Андреевич Мартынов

ли удастся выкарабкаться. В ближайшие дни встанет вопрос об отключении его от аппаратов искусственного поддержания жизни. К тому времени Алексиков придумает достаточную аргументацию для Камиллы, чтобы она дала свое добровольное согласие. А дальше все, как по маслу: счастливая семейная жизнь, новые дети на замену безвременно и трагически почившему Вильгельму, Скрижаль Любви, простившая эльфам былые грехи, и многочисленная эльфийская армия.

Недуг Вильгельма стал тяжелым ударом для идущей на поправку Камиллы. Она сутками не отходила от его кровати, забывая о собственных ранах и не успевая вытирать текущие рекой слезы. Начавшее было розоветь лицо Камиллы, осунулось и побледнело. Казалось, что со слезами, вытекающими из покрасневших опухших глаз, выплескивались из ее жизни последние капли счастья.

Андрей навещал Вильгельма дважды в день: утром и вечером. Со слов Олега он понимал, что мальчику уже не помочь, но все же не мог его так легко отпустить. К детям всегда привязываешься больше, чем к взрослым. Поэтому их тяжелее терять.

В один из таких визитов Андрей столкнулся в палате с Камиллой. Она окинула его слезным взглядом и, покосив голову, неожиданно спросила:

– Я Вам могу доверять?

Андрей застенчиво пожал плечами. Он не умел отвечать на неожиданные вопросы. Несмотря на противоречивый ответ, Камилла обвила свои ладони вокруг его правой руки и заговорила:

– Мне все равно больше не к кому обратиться. Я вижу, что Вам не безразличен мой сын. Умоляю Вас: помогите!

– Но чем я могу помочь? – развел руками Андрей. – Я ведь даже не медик.

– Увы, медицина бессильна, – упадническим голосом произнесла Камилла. – Зато я знаю, что может помочь. Скрижаль Любви. Но я не в силах доковылять до эльфийского храма со своей раной.

– Насколько я знаю, Скрижаль с некоторых пор игнорирует все посылаемые к ней молитвы, – скептически воспринял ее слова темноборец.

– Это Вас не касается, – взъершилась Камилла, как кошка, поднявшая шерсть на собаку. – Моя просьба к Вам: послужить опорой и помочь добрести до храма, и Вы вправе мне отказать.

– Не вижу причин Вам отказывать, как и не вижу перспектив в предлагаемом Вами мероприятии. А почему Вы не попросите об этом куда более близкого человека, чем я?

– Думаю, Вы догадываетесь о моих подозрениях на его счет.

Вместо ответа Андрей подставил Камилле плечо. Ровно таким же образом помогал ему передвигаться Олег во время слепоты в галерее вампиров.

Прихрамывая и держась за израненный бок, Камилла упорно шла к храму. Боль сковывала ее движения, но она, стиснув зубы, продолжала идти. Марлевая повязка на ее боку постепенно пропитывалась кровью. Наверное, разошлись швы. Андрей несколько раз предлагал остановиться, но Камилла отрицательно качала головой. Сил отвечать вслух у нее уже не было.

– Стой! Кто идет? – охранник, на этот раз карауливший храм в одиночестве, проявлял нетипичную для себя бдительность.

– Узнал? – Камилла отодвинулась от Андрея, представая перед охранником в полный рост, не сутулясь и превозмогая боль.

– Узнал.

– Так я могу войти? – спросила Камилла, и уголков ее рта коснулась наигранная улыбка.

– Войди, конечно. Ты в курсе, что у тебя кровь? – охранник указал на повязку.

– Спасибо, не слепая. Кстати, где Мартин? Вы же вроде, как два неразлучника, вечно дежурили здесь вдвоем.

– Он погиб на последнем турнире. Замену пока не нашли. Вот и кукую один.

– Сочувствую, – сказала Камилла, и вновь оперлась на плечо Андрея. – Так мы пройдем?

– А темноборец с тобой?

– Да, как видишь, я не смогу без него дойти.

– Ну, хорошо, – кивком ответил охранник и отступил в сторону.

Камилла выжала из себя еще одну пластиковую улыбку и двинулась в сторону входа. Ноги эльфийки подкашивались, и Андрею приходилось целиком принимать на себя ее вес.

– Даже не поинтересуешься, кто его убил? – крикнул вслед удаляющимся фигурам охранник.

– И кто же? – болезненно повернувшись, безучастно спросила Камилла.

– Я.

Охранника мучала совесть. Ему нужно было выговориться. Камиллу он знал еще до ее изгнания, и лучших свободных ушей ему не могло и представиться. Но какое дело Камилле до чужой драмы, если она захлебывается в своей? Эльфийка отвернулась, ничего не ответив. Ее лицо поморщилось от боли, словно сморчок.

Камилла приблизилась к Скрижали, жестом приказала Андрею ее отпустить, и, постаравшись встать на колени, упала на четвереньки. Изогнутая обратным мостиком эльфийка подняла глаза на Скрижаль. Ее засаленные волосы казались надетым вкривь-вкось париком. Взгляд, пробивающийся через этот парик, застилающий неподстриженной челкой глаза, выражал глубокую меланхолию. В этом взгляде, плетущемся повителью, не читалось ничего, кроме единственной просьбы к Скрижали, за которую девушка готова была заплатить, сколь угодно высокую цену. Андрей никогда не видел ничего выразительнее этого взгляда.

С трудом перестав пялиться на Камиллу, темноборец рассмотрел Скрижаль и прочел, вырезанную на ней надпись. Билингвистический текст. Демиургу не чужд символизм. С момента сотворения Мидлплэта он пытался донести до разумных существ мысль о единении всего мира через любовь. В Мидлплэте мог бы существовать единый язык.

Впрочем, с момента образования ЕТЭГ таким языком стал русский, в то время как английские выражения знают одни только аристократы и темноборческие пижоны. Так что Демиург был близок к правдивому представлению будущего. Жаль только, что не любовь помогла объединиться всем видам разумных существ. Исходя из такой логики, билингвистической, а не англоязычной должна была быть Скрижаль Силы, а не Любви. Но ведь Демиург создавал идеализированную картину мира. Кто же знал, что разумные существа все испортят?

Камилла оперлась на локти и выдавила из себя, обращаясь к Скрижали:

– Я знаю, что провинилась, и готова искупить свою вину. Об одном лишь прошу: верни мне сына.

Андрей не слышал ответа, последовавшего от Скрижали, но ответ, очевидно, прозвучал в голове у Камиллы. Это читалось в ее взгляде, повитель из которого осыпалась засохшими нитевидными стеблями. Скрижаль ответила, и в глазах эльфийки загорался тоненький лучик надежды. Еще не яркий фонарь, повешенный на выходе из тоннеля, но уже вспыхнувшая лучина толщиной в спичку.

– Я готова отдать за него свою жизнь.

Последняя произнесенная Камиллой фраза послужила руководством к действию для Скрижали. Девушка захрипела и схватилась за горло. Она пыталась вдохнуть глоток воздуха, но дыхательные пути оказались закрыты. Камилла отчаянно сорвала с себя выданный в больничном отсеке халат и отбросила его в сторону. Ее тело пылало изнутри.

– Камилла! – позвал Андрей.

Девушка не откликнулась.

– Камилла!

Бессмысленно. Она пришла в эльфийский храм, чтобы принести себя в жертву. Она полна решимости, и препятствовать ей бесполезно.

Андрей смотрел на предсмертную маску Камиллы и дивился глупости призрачьего компаса Олега. Не стоило убивать Вильгельма. Достаточно было представить доказательства материнской любви, чтобы обосновать его право на жизнь.

Камилла корчилась еще пару минут, а затем повалилась на пол и скончалась. Андрей наклонился и с сожаление посмотрел на труп. Должно быть, Вильгельм сейчас поднимается со своей постели в совершенно бодром расположении духа и не понимает, что с ним произошло