Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков

Детский дом, что вот-вот сгорит дотла.

Там дети… дети Альбины, Якова, Нелли и Андрея.

— Нам нужно спешить. Мы еще успеем, Андрей.

Но он молчит. Ему слишком страшно.

— Там твой сын! Там Денис! Мы должны его вытащить! Идем же!

Но Андрей не уверен, что детей еще можно спасти.

Меня же это не останавливает.

Я снова выхожу в зимнюю ночь и бегу за черной душой Василисы.

Глава 19. Красные следы на снегу

Широкие двери Приюта приоткрыты. Черная тень, усыпанная цветами, скользнула внутрь.

Я рванулась вперед, устремляясь за ней следом, но вдруг меня схватили за руку и остановили.

— Постой, — бросил Андрей.

Смотрю на него и недоумеваю. Почему он нас тормозит?

— Мы должны спешить.

— Олеся, Приют вот-вот сгорит. Там опасно. Мы не знаем… что там внутри.

— Андрей… я не понимаю… почему ты сдаешься?

— Не разумнее ли сначала найти Катерину и разобраться с ней?

— А как же Василиса? Как же Денис? Как же остальные ребята? Мы не можем их предать огню…

— Мне жаль, Олеся. Я не знаю, правильно ли мы поступаем.

— У нас нет выбора, Андрей. Душа Василисы привела нас сюда — к новым жертвам сектантов. Мы не можем оставаться здесь и ждать, когда Приют охватит пламя пожара.

— Олеся… прошу…

Смотрю ему в глаза.

Если он готов остаться здесь — пусть остается. Но я пойду. Я точно решила.

— Мне нужно идти, Андрей. Ты со мной?

Он не ответил.

Андрей отпустил мою руку, позволяя мне уйти.

Я двинулась к дверям Приюта, а Андрей пошел за мной. И хорошо. Он передумал. Мы вместе. И честно — от этого мне гораздо спокойнее.

Не дойдя до дверей Приюта, я замираю.

Следы.

Детские маленькие ступни.

Красные следы…

— Кровь…

Множество мелких следов детей рассыпаны по переднему двору Приюта. Алые змейки ведут к дверям Приюта.

Вокруг следов виднеются красные россыпи капель.

— Идем, — скомандовал мне Андрей, — ты права. Надо спасти детей.

И мы вошли внутрь.

Холодные пустые стены Приюта встретили нас. Впереди виднелись парадные лестницы и разветвления коридоров на два крыла.

— Где нам ее искать? — озадачилась я.

— Не знаю. Давай для начала все проверим. И пойдем наверх.

— Хорошо.

Вокруг пусто.

Все обветшало. Рассыпаны детские игрушки. Темно. На стенах висят битые зеркала. Мебель покрыта слоями пыли.

Словно это место много веков как заброшено.

— Смотри, следы!

Я заметила красные дорожки. Кровь вела по лестнице на второй этаж.

— Идем.

Поднимаемся наверх. Следы ведут в правый коридор. Мы проходим мимо ряда дверей, ведущих в комнаты детей.

— Слишком тихо, — подметил Андрей, — тебе не кажется это подозрительным?

— Да. Тут очень тихо.

Ни шороха, ни голоска. Никаких звуков.

Я чувствовала себя, закованной в гроб.

А потом мелькнули цвет во мраке. Былые лилии и красные розы.

— Иди ко мне… мама…

— Василиса!

Я побежала на голос.

— Олеся, подожди!

Андрей рванулся за мной.

— Я тебя жду… — голос души Василисы.

Я иду, милая, иду. Я спасу тебя, доченька! Спасу!

— Мама… помоги…

Она просит о помощи! Она в опасности! Она боится Катерину! Она не перешла на ее сторону. Ах, как приятно это осознавать. Моя дочь — все еще моя дочь. И я верну ее!

— Скорее мама… ко мне… сюда… сюда…

Ее голос звучит все громче и отчетливее. Я приближаюсь. Я бегу по одному коридору, который сменяется точно таким же следующим коридором. Все однообразно. Это не Приют, а какой-то лабиринт!

Двери, двери, двери… бесконечный поток дверей мелькает по обе стороны от меня.

А я ухожу все дальше и дальше от лестницы.

— Олеся! Подожди! Не так быстро! — Андрей гонится за мной.

Я набираю скорость.

Словно на финише марафона!

Я не просто бегу — несусь.

— Мамочка… пожалуйста… спаси…

Василиса, милая… куда же ты от меня убегаешь? Подожди! Прошу! Подожди! Я уже бегу. Я уже рядом. Я уже здесь.

— Она идет…

Она? Катерина?

Пусть приходит! Я набью ее смазливое личико!

— Она близко… она уже близко…

И я близко, милая. Я уже рядом!

— Прошу, мама… защити меня от нее! Спаси!

Она кричит. Она зовет меня на помощь.

Я бегу, Василиса! Бегу!

— Мама… мама… я так тебя люблю…

И я люблю тебя, Василек! Ах! Прости! Прости меня за все! Я не должна была забывать тебя. Я не должна была бросать.

Но больше я тебя не оставлю.

Я не дам тебя ей!

Мы убежим. Непременно. Вместе!

— Мама… мамочка!..

Ее тень скрывается за дверью в конце коридора. И я ускоряюсь. Она там. Она ждет меня. Я бегу.

— Олеся! Постой!

Но я не стою. Я мигом подбегаю к двери и плечом выбиваю ее. Я врываюсь в следующую комнату, и на меня обрушивается свет…

— Огня…

Что?

— Боишься?

Немыслимо…

— Ты боишься огня?

Передо мной стоят дети. Дети в белых пижамах. Их ноги босы. А ступни в крови. Все выбриты наголо. Кожа бледна. Глаза красные. И под белыми ногтями проступают алые капельки.

Они держат в руках зажженные факелы.

Сколько их?

Десять?

Тринадцать?

И среди детей я вижу знакомые лица…

— Денис!

И еще…

— Вадик! Лиза! Оливия!

Как и другие дети, они одеты в белые пижамы. Бритые головы, красные глаза и кровавые ноги…

— Нет… что они с вами сделали?

Где Василиса?

Она здесь?

Я хищно осматриваю толпу детей взглядом. Я смотрю им за спины. Смотрю в лица каждого. Василисы среди них не оказалось.

— Олеся! Ты меня с ума сведешь своим бегом! — Андрей наконец нагнал меня и встал за спиной, переводя дыхание.

Он мигом обратил внимание на детей и ужаснулся, увидев среди них своего сына.

— Что здесь происходит?

Он делает шаг и вырывается вперед меня.

— Андрей, нет! — командую я.

Он протягивает руку Денису. Денис смотрит на отца пустым взглядом и стеклянными глазами. Как и все остальные, он держит в руке горящий факел, словно меч.

— Денис, сынок. Это папа. Ты помнишь меня? Пойдем домой, а? Я пришел за тобой. Я тебя заберу, ладно? Идем же…

Андрей делает еще один шаг вперед.

Но я понимаю: Денис уже не его сын. Их изменили. Их испортили. Их сломали.

Катерина… и ее сектанты… когда они все успели?!

Она отняла у нас все: друг друга, детей и самих себя.

Что она за монстр? Как только она себя выносит?

Зачем ей все это?

— Андрей, надо уходить, — велю я, — Денис уже не твой сын.

— Молчи! — рявкнул Андрей. — Здесь мой сын, Олеся. Это Денис. Я знаю своего сына! Это он!

— Андрей… не