Дочь алхимика - Кай Мейер

— Что вы… собираетесь сделать… со мной? — каждый вздох обжигал его легкие, каждое слово давалось с мучением.

— Завтра утром тебя не станет. В буквальном смысле этого слова! Никаких прощаний с Сильветтой, никаких следов. Будет похоже, что ты растворился в воздухе вместе со всеми своими вещами.

— Вы уверены, что Шарлота тоже хочет этого?

— Я так хочу, и этого достаточно.

— Вы не посмеете меня убить. Сиротский приют начнет интересоваться, слуги…

Фридрих склонился к нему, его глаза превратились в черные тени.

— Ну, кто станет искать в море твой труп, мой мальчик? Все решат, что ты удрал, это на сирот похоже. — Он схватил Кристофера за воротник, приподнял его и затем отбросил со всей силой назад, на острые камни. — Не смей больше снова вызвать меня на поединок.

С этими словами Фридрих повернулся и направился к двери семейного склепа. Рука Кристофера ощупывала землю, его пальцы молниеносно сомкнулись вокруг камня величиной с кулак. Не успев подумать, он схватил его и бросил в направлении Фридриха.

Камень попал в затылок барона. Фридрих, споткнувшись, ступил вперед, ища поддержку, упал на колено и ударился плечом и черепом об одну из колонн. Со странным звуком он упал вниз, но при этом все еще пытаясь повернуться и взглянуть на своего противника. Луна исчезла за облаками. Совершенно внезапно пошел дождь, бурный поток хлынул с небес.

У Кристофера болело все тело, сильнее всего грудь и спина, но ему все же удалось приподняться. Неподалеку от него лежала верхняя часть какого-то разбитого креста. Он подтащил его к себе, шатаясь, поднялся на ноги и обхватил крест обеими руками: поднять его стоило огромного труда — он был тяжелым.

Глаза Фридриха расширились, когда он увидел подходившего к нему Кристофера. Его точно парализовало, кровь из раны заливала светлые волосы. Он пытался повернуться и встать на ноги, но все время неуклюже валился набок.

Кристофер подошел ближе.

Барон что-то прокашлял, что-то, что могло быть словами; они звучали как хрипы раненого. Его взгляд был затуманен, тело скорчилось на боку, он поднял руку, умоляюще протянув её к ночному небу.

Кристофер подошел вплотную, размахнулся и двумя руками со всей силы вонзил каменный крест в лицо Фридриху. Раздался звук, как будто сломалось что-то хрупкое, и тело барона окончательно обмякло, а его рука осталась вытянутой, как одинокое знамя после проигранной битвы.

Кристофер знал, что в теле противника больше не теплилась жизнь, но безумие заставляло его наносить удары, один за другим. Наконец он оставил труп, и, отбросив крест в сторону, рухнул на колени.

В этом положении он провел почти час, в то время как кровь Фридриха стекала по камням. Наконец он медленно поднялся, схватил труп барона за ноги и поволок его вверх по склону. Перетащив тело через хребет, он спустил его вниз к воде. Затем Кристофер побежал назад, приволок каменный крест, распахнул куртку и рубашку барона. Он положил крест ему на грудь, застегнул все пуговицы, насколько это было возможным, и закрепил все это ремнем покойного. Перевязанный таким образом труп он втащил в лодку, отплыл несколько десятков метров в противоположную от замка сторону и там перевесил тело через борт. Ялик опасно накренился на бок, зачерпнул воды, но тут труп соскользнул в воду. Каменный крест неумолимо тянул его в глубину, и уже через пару мгновений не осталось никаких следов.

Кристофер вернулся на остров и убедился, что дождь смыл следы крови с поверхности скал. После он убрал в любовном гнездышке, чтобы все выглядело так, будто Фридрих окончил свою работу и вслед затем — бесследно исчез. Кристофер даже прошел по потайному ходу к капелле, закрыл спуск изнутри и поспешно вернулся в фамильный склеп. Там он погасил все свечи, и, уже собираясь выходить, заметил свою самую большую оплошность: удар повредил дверной замок. Ему ничего не оставалось, кроме как прикрыть дверь, хотя он понимал, что рано или поздно ветер все равно отворит её. Но даже если и так, то это ничего не доказывает.

Наконец он столкнул ялик в воду и направился назад к замку. Во всех окнах было темно. Даже если кто-то и выглянул бы, то не смог бы заметить лодку на совершенно черной глади моря.

Незамеченным Кристофер пробрался в замок, торопливо поднялся наверх в лабораторию и сжег свою одежду в пламени атанора. Затем он лег в старую кровать Нестора на другой стороне сада, и, глядя сквозь стеклянную крышу в ночное небо, старался привести свои мысли в порядок. Хаос из страхов, угрызений совести и сомнений в содеянном постепенно отступил, и на его месте образовалась одна ясная мысль:

«Нестор бы гордился мной».

Глава 9

Блуждая по окраинам Цюриха в поисках какого-нибудь пункта жандармерии, на одной из тумб для объявлений Аура заметила недавно наклеенный плакат. Там были изображены три молоденькие девушки, одной из них четырнадцать, двум другим по шестнадцать лет. Все три девочки из Цюриха бесследно исчезли, пропали без вести! Теперь она была уверена, что здесь к ней прислушаются, отправят людей наверх в горы, и никто не станет возражать, если Аура поедет домой на отдых после всех треволнений.

Но когда Аура поняла, что полицейские ей не поверили, она пришла в отчаяние. Чиновник, который заставил её подать заявление в письменной форме, явно принимал её за глупышку, которая сбежала из интерната, а потом решила подложить свинью директрисе. Он даже не пытался скрыть свое недоверие, скорее наоборот.

Он ограничился подтверждением того факта, что за прошедшие недели в Цюрихе исчезло несколько девушек, но добавил, что до сих пор ни один из многочисленных следов не вел за пределы города, не говоря уже о горах. Стоит также учитывать, что монастырь святого Иакова пользуется безупречной репутацией и уже не первый десяток лет занимается воспитанием экзальтированных девиц.

Аура вскочила и принялась что-то кричать, но когда это не помогло, принялась его умолять. И, наконец, когда она повела себя так, как свойственно женщине — слезы, мольба, колени, — полицейский сдал свои позиции и пообещал ей направить поисковый отряд в горы. Но в любом случае, кратко сообщил он, она не может требовать от него, чтобы он докучал мадам де Дион подобными вещами. Сначала его люди должны осмотреть хижину, и только в том случае, если её рассказ подтвердится — в чем он сомневался, — тогда он сам встретится с уважаемой директрисой для разговора.

Просьба Ауры позволить ей тем временем уехать домой явно позабавила его. Об этом, конечно, не может быть и речи, важно объяснил он, поскольку она, будучи воспитанницей монастыря, является подопечной мадам де Дион. Все решения принимает только она, и он не в праве принимать на себя столь большую ответственность. Но когда Аура совсем отчаялась, он разрешил ей провести день в жандармерии и дождаться результатов поиска в горах.