Пираты с озера Меларен - Сигфрид Сивертс

Как он и думал, конь сразу же стал лягаться и все время пытался вырваться, как только его вывели на свет и на свежий воздух. Силас старательно держался поодаль, предоставив Бартолину вывести вороного на лужайку, и старательно закрыл ворота.

Стоявший поблизости жеребенок с любопытством глядел на незнакомого коня и пошел было ему навстречу, но, увидев его строптивость, остановился на полпути посреди лужайки.

Силас это заметил.

Заметил это и Бартолин и подумал, что даже лошади понимают, как им подобает вести себя при виде своего благородных кровей сородича. Жеребенок не посмел подойти ближе.

— Ну, — сказал Бартолин мальчику, — иди же сюда.

Силас подошел и по знаку барышника крепко ухватил недоуздок.

— Ну, держишь?

— Да, — ответил мальчик.

— Если ты не можешь сесть на него, подведи к изгороди и встань на перекладину.

Силас кивнул, он и сам об этом думал.

Бартолин усмехнулся, он отлично знал, что это животное не потерпит никого у себя на спине, тем более этого несмышленого мальчишку: тут же скинет его и помчится. Потому он и разрешал Силасу прокатиться на выгоне, огороженном изгородью, чтобы конь не убежал.

— Держишь?

Мальчик кивнул, перекинул недоуздок в другую руку, а освободившейся уперся в шею коня.

«До чего же несуразно он встал, — подумал Бартолин, — ну да это его дело». И, отпустив недоуздок, быстро отошел к воротам.

Почувствовав, что он остался один на один с мальчиком, конь поднялся на задних ногах, и Силас повис в воздухе. Упираясь одной рукой в лопатку коня, он висел под углом к боку вороного и поэтому не падал под передние ноги коня, когда тот пытался стряхнуть его на землю и бил задними ногами.

«Ха!»— с презрением подумал Бартолин.

Конь продолжал куролесить, но мальчик держался крепко. Тогда вороной сменил тактику и стал скакать боком, чтобы затоптать его.

К большому удивлению Бартолина, мальчик по-прежнему крепко держался за недоуздок, увертываясь от атакующего его коня. Этого барышник никак не ожидал.

И вороной тоже явно не ожидал такого, он вдруг рванулся с места вдоль изгороди короткими рывками, потом помчался галопом. Когда же и это не помогло, он в испуге понесся вперед, дико кося глазом на человека, от которого ему было никак не избавиться.

Бартолин ждал, что Силас вот-вот выпустит поводья, но паренек не отставал от лошади: то висел, то бежал рядом с ней.

— Черт его побери, однако! — пробормотал барышник и встал у ворот, чтобы не дать коню убежать, когда тот вернется.

Ничего подобного он за всю жизнь не видел. Силас все еще висел на лошади, да еще и разговаривал с вороным. Правда, слов было не разобрать, с такой скоростью они мчались, но, наверно, Силас уговаривал коня.

«Но он должен прокатиться верхом на спине у лошади вперед и назад по дорожке вдоль выгона, — говорил сам себе Бартолин, — а то, что он висит, не в счет».

Он следил за парнем, чтобы не упустить момент, когда тот сумеет остановить лошадь, и успеть подойти к ней.

Но вдруг Силас сделал резкий прыжок и закинул одну ногу на спину коня. Ошалев от страха, вороной поскакал диким галопом. Ух ты! Мальчик висел, подлетая вверх и шлепаясь о бок лошади, как торба. У Бартолина при виде этого аж дух перехватило.

А жеребята, которые до того испуганно сгрудились на середине выгона, переминаясь с ноги на ногу, тоже лихо помчались галопом вслед за вороным, словно им кто-то приказал скакать строем. Испуганно и в то же время лихо помчались они, стуча копытами.

Бартолин стоял у ворот и нервно жевал клок своей грязной бороденки. Дело принимало неожиданный оборот, и он каждую секунду ожидал увидеть позади табуна раздавленное тело мальчишки. Даже в самой дикой фантазии он не мог вообразить того, что сейчас представлялось его глазам. Это никак не могло кончиться хорошо, мальчишка непременно упадет, а сам он никак не сможет этому помешать. Если он встанет на пути вороного с целым табуном жеребят, мчащихся за ним, они собьют его с ног.

Теперь барышник запихал в рот здоровенный клок бороды и принялся отчаянно его жевать. Почти наверняка никто не видел, как мальчишка причалил лодку возле его дома… может, когда лошади затопчут его насмерть, положить его в лодку и пусть себе плывет по течению с поднятыми веслами… Но он тут же отогнал эту мысль.

Однако Бартолин не видел никакой возможности выйти парню живым из этой передряги. Он уже потерял счет, сколько кругов сделал вороной по загону. Когда же Силас медленно и осторожно, подтягиваясь крошечными рывками, начал взбираться на спину лошади, барышник вовсе ошалел от изумления.

Увидев, что мальчику удалось вползти на спину лошади, он почувствовал неописуемое облегчение, но оно тут же сменилось гневом и горькой досадой: мальчишка сел на спину вороного, он ехал верхом! Паршивец, хитрый щенок, ленивый, нахальный негодяй, неужто он выманит у него лучшего коня? Что же, он так и заберет вороного? Ну уж нет. Ведь он не сказал, что умеет ездить верхом, это нечестная игра.

Жилы на лбу у Бартолина вздулись, а мальчик круг за кругом скакал на вороном. Морда у коня покрылась пеной. Силас уже полностью контролировал положение и постепенно стал снижать скорость, сначала заставив лошадь идти рысью, а потом остановиться перед разгневанным мрачным барышником.

— Вот видишь, я справился! — ликовал Силас. Лицо у него было перепачкано грязью, волосы прилипли ко лбу, но глаза сияли.

— Что же, теперь нужно загнать коня в конюшню, — сказал вдруг Бартолин.

— Да я сейчас оботру его насухо, — ответил Силас и соскользнул с усталого, мокрого от пота вороного.

— Не надо, — отрезал барышник.

— Так ведь он весь мокрый.

— Это уж моя забота. Открой ворота.

Радостная улыбка исчезла с лица мальчика, он открыл ворота и поплелся за Бартолином и лошадью в конюшню. Здесь барышник принялся яростно тереть черные блестящие бока вороного пучками соломы.

Силас молча глядел на него.

— Ты хочешь сказать, что все равно не отдашь мне его? — спросил он наконец.

Бартолин пробормотал что-то невнятно и, нагнувшись, стал тереть брюхо коня.

— ТЫ что тут стоишь и пялишься? — рявкнул он вдруг. — Ну прокатился ты, что с того? На вот отнеси уздечку. Так и быть, положу тебе какое-никакое жалованье, когда погляжу, на что ты годишься.

— Так дело не пойдет, — сказал Силас, не двигаясь с места.

— Разве я не нанял тебя в конюхи? — заорал Бартолин.

— Это мой конь, — серьезно ответил Силас. — Мы бились об заклад.

— Бились, черт тебя подери, — завопил Бартолин, — иди и делай, что я велю, а не то не возьму тебя в помощники.

— Я не буду конюхом, — ответил Силас. — Я просто хочу взять своего коня.

— Что-о-о?

— Да, я выиграл спор, — настаивал Силас, — ты сам это предложил. Ведь ты не верил, что я могу ездить верхом, правда же?

— Если не хочешь помогать мне в конюшне, убирайся подобру-поздорову. Ротозеи мне здесь не нужны.

— Я мог свернуть себе шею, — громко и отчетливо сказал Силас.

— Ну и что из этого? Так ведь не свернул.

— Да это не твоя заслуга.

Силас не собирался добровольно отказываться от коня.

— Я тебя не заставлял его объезжать.

— Ты сказал, что отдашь мне коня, если я смогу прокатиться.

— Заткнись! — вне себя заорал Бартолин.

— Так ведь это мой конь.

Барышник схватил метлу и обрушил ее на мальчика, но тот увернулся, и метла просвистела в воздухе. В ярости Бартолин изо всех сил швырнул метлу в Силаса.

Мальчик присел, и метла с такой силой грохнулась о деревянную стену, что лошади в стойлах нервно задергались. Без сомнения, барышник хотел попасть в Силаса. Мальчик улыбался, и Бартолина это разъярило еще сильнее. Видно, мальчишка находил в этом что-то забавное.

— Проваливай! — крикнул барышник скалившему зубы Силасу. — Проваливай из моего дома!

— А я думал, ты хочешь нанять меня в конюхи.

— Ни за что! Исчезни! Видеть тебя больше не хочу!

— А как же вороной?

Бартолин схватил прислоненные к стене вилы и размахнулся черенком, но Силас был готов к выпаду и не дожидался, когда его ударят. Одним прыжком он прыгнул на перекладину ближайшего стойла и ловко вскочил на спину стоявшей там лошади.

У Бартолина глаза чуть не выкатились из орбит.

— Ну, ударь, ударь! — смеялся Силас.

Бартолин перевернул вилы зубцами вперед и подошел ближе, глядя исподлобья.

Силас, смеясь, сделал ему нос.

— Спустись вниз, — прохрипел Бартолин, от ярости он почти потерял голос.

Силас в ответ только улыбался. Лошадь, на которой он стоял, была мощная, тяжелая, но ей вовсе не нравилось, что кто-то топтался у нее на спине. Она начала нервно дергаться туда-сюда и бить копытами о каменный пол.

— Спускайся, тебе говорят, — фехтуя вилами, продолжал кричать Бартолин, но теперь уже более внятно. — Я заколю тебя, если не спустишься.