Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме. - Кристофер Роннау

К этому моменту, мы уже две недели находились на операции. ВК и войска США отщипывали друг у друга маленькие кусочки, которые в сумме начинали что-то значить. Мы убивали друг у друга по одному-два человека по всей оперативной зоне. Если включить сюда ещё примерно сотню убитых и раненых в батальоне 1/16 во время их большого боя, то наша операция внесла существенный вклад в показатели американских потерь за неделю.

Дома, Америка получала цифры потерь за предыдущую неделю по четвергам в вечернем выпуске новостей. Некоторые специально смотрели именно эту передачу, чтобы узнать о потерях, потому что следили за войной неделю за неделей. Оценочные потери ВК тоже приводились, и всегда в несколько раз превышали наши. Наши в последнее время начали расти. По сообщениям газеты «Старз энд страйпс» за последнюю неделю американские потери — с 26 февраля по 4 марта — составили 232 погибших, 1381 раненый и 4 пропавших без вести, всего 1617 человек. Это более чем на четыреста человек больше предыдущего рекорда, поставленного в январе во время «Седар-Фоллс». Потери не казались такими уж тяжёлыми, учитывая, что у нас было примерно четырёста пятьдесят тысяч военнослужащих во Вьетнаме. Но потери выглядели гораздо тяжелее, если принять во внимание, что все они приходились на ту небольшую часть военнослужащих, что составляли передовые боевые части — бронетанковые войска, артиллерию, пехоту, экипажи самолётов и вертолётов.

Цифры потерь становились крупными новостями везде, даже в «Старз энд страйпс». Одного из их фотографов отправили вместе с 1-ым взводом на утреннее патрулирование, чтобы сделать фотографии солдат в бою. Совершенно не стесняясь оказаться на первой странице газет, как Сержант Рок[139], лично возглавивший завоевание провинции Тай Нинь, я принимал мужественные позы при каждой возможности. Свою каску я сдвинул на затылок, чтобы лицо оказалось более открытым. Винтовку я держал выше, чем обычно, чтобы её лучше было видно, и первый раз я пожалел, что у меня нет штыка. Он бы круто смотрелся на стволе моей М-16. Каждую позу я старательно удерживал, не двигаясь по несколько секунд, чтобы дать фотографу достаточно времени, чтобы сделать кадр со мной, если он захочет.

Он даже не подошёл, чтобы меня снять. Он даже не собирался тратить плёнку на то, что не горело и не истекало кровью. В довершение у этого придурка не было с собой оружия, даже пистолета. Случись нам вляпаться в неприятности, для нас он не стоил бы и выеденного яйца. Он, наверное, воображал, что ВК будут обращаться с ним цивилизованно, раз он безоружен и больше корреспондент, чем комбатант. Что за идиотизм! Так или иначе, патруль не встретил противника, и фотограф не снял ни единой фотографии со мной или с чем-либо ещё.

Мы вернулись в роту на остаток дня, и он оказался столь же ужасным, сколь и абсурдным. Какие-то настоящие сайгонские коммандос ехали к нам посмотреть, как мы устраиваем засады. Мы должны были устроить засаду в 15.00, потому что им надо было вернуться обратно до темноты. Нам сказали провести хорошее представление. Командование даже выдало нам разноцветную камуфляжную раскраску для лица, которой я не видел с начальной подготовки. Мы прикрепили себе к каскам веточки и помогли друг другу укрыться листьями после того, как залегли на позициях. Мы делали кучу ерунды, которой обычно никогда не занимались, чтобы показать этим парням, как выглядит «настоящая» засада. Глупость чистой воды.

Фэйрмен тоже припёрся, хотя его не звали. Он смеялся, отпускал саркастические замечания и подавал бесплатные советы. Затем он начал пинать небольшие комья земли в мою сторону. «Роннау, давай я тебе помогу», — приговаривал он с немалой долей веселья в голосе, — «Тебе, кажется, надо получше замаскироваться». Пыль оседала на каплях пота, покрывавших мои руки, шею, лицо и превращалась в липкую неприятную массу.

— Ну, спасибо, сержант, — ответил я насмешливым тоном.

— Тебе надо хорошо спрятаться, — заявил Фэйрмен, пиная на меня ещё несколько кучек грязи.

Солнце жарило нас, словно отбивные на гриле. Мы были несчастны. К сожалению, наша аудитория опоздала на полтора часа, и, в довершение, когда они прибыли, мы не могли осыпать их грубостями или едкими замечаниями, потому что все они оказались капитанами и майорами. Какая досада! Это было нелепо до предела.

На следующий день была зарплата. Помимо всех эти развлечений нам ещё и дадут денег, вот так радость. Армия строго держалась правил, даже когда шла война и прислала кассира прямо в поле с ящиком денег и пачкой бланков для денежных переводов. Как обычно, я отправил домой перевод на 125 долларов. Как и половина всех джи-ай во Вьетнаме, я копил деньги, чтобы после возвращения в Мир купить супер-пупер-тачку своей мечты, непременно с красно-жёлтыми языками пламени на капоте и колёсных арках. Остаток зарплаты, тридцать или сорок долларов, я получил в военной валюте. На месяц этого было более, чем достаточно, учитывая, что большую часть времени мы находились в джунглях, где нельзя было ничего купить.

Мой базовый оклад составлял 100 долларов в месяц. Они по-прежнему платили мне, как рядовому, хотя каждого полагалось повысить до рядового 1-го класса просто за то, что он вышел из самолёта в зоне боевых действий. Ещё они доплачивали мне дополнительные 8 долларов за заокеанскую командировку и 65 долларов надбавки за опасность службы. Если прибегнуть к математике, то выходило, что моя боевая выплата за вчерашнюю засаду от заката до рассвета составила примерно $1.07.

Налогов с нас не брали, потому что не надо было платить за доходы, полученные во Вьетнаме. Они отжимали у меня 4 доллара 42 цента на социальное страхование. Тут, похоже, чувство меры им совсем изменило — принудительно собирать деньги на пенсию у солдат, многие из которых до пенсии не доживут. Ну ладно, по крайней мере, нам платили. Я не уверен, что у наших противников было так же.

На следующий день после зарплаты нас отправили на взводный патруль, который прошёл без значимых результатов, хотя в нём был краткий эпизод чрезвычайного испуга и почти паники. Арт Кордова, сообразительный мексиканец из Альбукерке, с семью месяцами Вьетнама за плечами, шёл головным. Внезапно, его напугали два оленя, выскочившие прямо перед ним. Они были размером с датского дога, у нас в Штатах это вид не водится. Это была необычная встреча, потому что во Вьетнаме нам редко попадались крупные животные. Большинство из них оказались умнее нас и уже покинули эту местность. За всё время службы в армии я ни разу не встречал человека, кто сказал бы мне, что видел слона или тигра, двух наиболее величественных обитателей Вьетнама.