Во имя Камелота (СИ) - Волк Анна

Злоба сверкнула в ее глазах, и Трина поежилась.

— Он не пытается построить великое королевство, — выпалила, ощущая бунт в груди. — Он его построит. И, — она сделала паузу, копируя ухмылку ведьмы, — совсем не ты станешь его погибелью.

— Владеешь даром предсказания? — Трине наконец удалось заслужить внимание ведьмы. — Тогда скажи, девочка, что ждет тебя здесь?

— Смерть, — без колебаний и страха.

И снова громкий смех.

— Что ж, если ты и талантлива, то не слишком. Смерть придет к тебе не здесь и не сразу.

— Что это значит?

— Увидишь.

Моргана взмахнула рукой, и Трина не успела ответить, чувствуя, как погружается в забытье.

Сколько была без сознания, она не знала, но, по ощущениям, спустя вечность, она очнулась. Вернее, подскочила от ощущения ледяной воды, ударившей в лицо и стекающей по телу вниз. Трина дернулась, и что-то больно впилось в ее запястья. Веревки. Моргана связала ее.

Проморгавшись и избавившись от водной пелены, Трина подняла взгляд. Жрица стояла напротив, держа в руках пустое ведро и впившись глазами в свою жертву. Позади, за спиной Морганы, Трина могла разглядеть холодные каменные стены, множество зажженных свечей и алтарь, испещренный древними знаками.

— Решила, что я буду хорошей жертвой для богов? — прохрипела.

Моргана пожала плечами.

— Не уверена, что хорошей, но для закуски сгодишься точно. И все же, как я сказала, умрешь ты не сразу.

Трина снова не успела задать вопрос, как ее тело пронзила острая боль. Будто десятки ножей впивались в кожу и внутренности. Из груди вырвался крик.

Когда все прекратилось, Трина могла слабо выдавить лишь:

— Ты обещала мне…

— Ах, ты все еще о Гавейне? Как глупо и унизительно даже под страхом смерти думать о ком-то, кто видит в тебе не больше, чем девчонку-подопечную друга.

Этот удар был больнее заклинания пыток.

И Моргана знала это.

— Любовь. Люди так много говорят о ней, воспевают ее, слагают легенды. Но что в конечном счете приносит любовь? Смерть, войны, разбитые сердца и пустые души. Скажи мне, девочка, это правда стоит того, что умереть? Ты не жалеешь о том, что попала в руки самой сильной ведьмы среди всех королевств, чтобы какой-то мужчина мог выжить, дышать?

Трина прислушалась к себе. Не жалела. Она не жалела ни мгновения. Лишь бы только он был жив.

— Так ты выполнишь свое обещание? — прохрипела.

Моргана закатила глаза, раздраженно взмахнув рукой. Рядом с ней прямо в воздухе появилось зеркало. На стекле расходилась рябь, постепенно превращаясь в картинки.

Картинку. Той самой спальни Мерлина в трактире, где Трина оставила Гавейна. Мага на изображении не было, и Трина сжала зубы от досады. Неужели он не успеет?

— Смотри внимательнее, — почти участливо подсказала Моргана, и Трина пригляделась.

Щеки Гавейна порозовели. Застывшие на бинтах кровавые пятна больше не казались свежими. Дыхание его было ровным и…

Он открыл глаза, зовя: «Трина?» В его голос снова вернулась жизнь, он больше не напоминал потрескавшийся пергамент.

В горле Трины комом встали слезы.

— Как я могу знать, что это не иллюзия? — тихо-тихо.

Зеркало тут же исчезло, а Моргана пожала плечами.

— Никак. Ты можешь только поверить, что то, чего ты так хотела, сбылось. Возможно, это придаст тебе силы, — злая улыбка расползлась на ее лице, — потому что они тебе еще понадобятся.

Глава 15. Рыцарь своей леди

Мерлин скакал во весь опор, надеясь, что успеет преодолеть весь тот путь, что ему предстоял, прежде чем Гавейн умрет. Нет, мага, в отличие от Трины, не пугала смерть и он не боялся называть ее по имени, и все же думать о том, что его друг может закончить жизнь так бесславно и резко, было больно. Мерлин всегда представлял, что Гавейн умрет в бою, как и подобало великому воину. Возможно, если будет слишком неудачный день, — на турнире, но и то для него считалось бы позором.

Спасти леди от смерти, конечно, было не худшим вариантом встретить смерть. Если бы она наступила сразу, а не от яда и магии на кончике стрелы.

Холодный горный ветер нещадно дул в лицо, но не мог развеять мрачных мыслей мага. Весь путь от трактира, с того самого момента, как вышел из комнаты Артура, Мерлин не мог заставить себя не думать о горе, которое могло их настигнуть.

Перед отъездом он буквально вбежал в комнату Артура в трактире, заставив короля вскочить, схватившись за меч.

— Гавейн умирает, — заявил без предисловий, но Артур уже и так понял по лицу советника: случилось страшное.

— Что случилось? — спокойно, как и положено королю, но едва слышно осведомился.

— Моргана.

Всего одно слово, одно имя, но сколько в нем было боли и смысла.

— Как?

— Она хотела убить Трину. Гавейн закрыл ее собой.

Лицо Артура мрачнело с каждым словом.

— Но где это случилось?

— В лесу.

— Зачем они отправились в лес?

Мерлин вздохнул. Не лучшее время было говорить королю, что очередной его рыцарь влюблен в первую леди, с которой Артур обронил больше десяти вежливых слов, после Гвиневры.

— Трине нужно было совершить ритуал. Без свидетелей. Я попросил Гавейна сопроводить ее.

Артур запустил ладонь в светлые волосы, растрепав их.

— А леди Трина? Где она? Она в порядке?

Мерлин молча кивнул, а затем добавил:

— Она сейчас с ним. У меня мало времени, Артур. Я пришел сказать, что вынужден уехать на день или два, за противоядием. Я вынужден оставить тебя, чтобы спасти нашего друга.

Артур ответил решительным кивком.

— Со мной остается Персиваль и еще несколько человек. Да и я не маленький мальчик, чтобы обо мне печься, Мерлин.

— Я знаю, — серьезно ответил маг. — Но ты король. И король не простой. Ты знаешь, что…

— Мне уготована великая судьба, — вздохнул Артур. — Я слышал это тысячи раз от тебя, Мерлин. Я помню о твоем предсказании.

— Она не просто уготована тебе, Артур. Ты уже ее вершишь. Лишь будь осторожен.

Артур вместо ответа махнул рукой, давая магу знак уходить.

— Не трать время на беседы. Ты должен спасти его, Мерлин.

— Я сделаю все возможное, — но уверенности в голосе не было.

До Авалона, даже на самом быстром скакуне и при помощи всей магии Мерлина, было полдня пути. Половину он уже преодолел. Он пришпорил коня, пытаясь придать ему, и без того почти летящему по горам и полям, еще больше скорости.

— Быстрее, друг, — шептал он. — Мы не можем потерять Гавейна. Мы не можем потерять еще одного наследника, который может изменить этот мир.

***

Гавейн очнулся от горячего шепота, который перебегал по его комнате из угла в угол. Он попробовал повернуть голову, ожидая, что боль пронзит его даже от малейшего движения, но ее почти не было. Плечо ныло, тело сковало слабостью, но острая агония ранения ушла. Возможно, Мерлин все же нашел способ излечить его? Гавейн смутно помнил слезы Трины и попытки мага применить заклинания. А еще он помнил чьи-то руки, которые бродили по его бинтам и телу, что-то бормоча. Помнил, как кто-то приложил к его губам сосуд, заставив выпить, а затем ушел.

Трина. Должно быть, это была Трина. Он чуть приподнялся, оглядывая комнату в поисках девушки, но нашел лишь друзей, собравшихся у его постели. Артур, Персиваль, Борс, Галахад сидели и стояли рядом, ожидая малейшего движения, малейшего знака, что он очнулся. Именно их шепот, то ли возносящий молитвы, то ли бранящий его глупость, разбудил его.

— С возвращением! — радостно пробасил Персиваль, когда заметил, что Гавейн зашевелился.

— Гавейн! — воскликнул Артур, отбросив формальности. — Ты выглядишь… хорошо.

В голосе короля слышалось такое облегчение и тепло, что Гавейн невольно улыбнулся.

— А что? Ты уже планировал, кому отдать мое место за столом?