Бригада уходит в горы - Равиль Бикбаев

Как только мне чуток полегче стало, а силенок от уворованной пищи вроде как и прибыло, то выставив перевязанную культю как пропуск, я стал мотаться по части.

— Вы что тут делаете? — иной раз поинтересуется встречный офицер увидев незнакомое лицо.

— Раненый я, с первого батальона, ищу земляков, — жалобно отвечаешь, выставляешь обмотанную бинтами культю, и сразу все вопросы сняты.

Никого я конечно не искал, но в палатке санчасти постоянно находится просто невыносимо, такая там гложет тоска. А тут погулял, там знакомого встретил поболтал, здесь знакомого встретил, последние новости и сплетни узнал, вот время быстрее и веселее прошло. Потом и для здоровья такой моцион полезен.

— Вы почему такой грязный? — брезгливо поджав губки поинтересовалась инопланетянка, рассматривая меня.

Молча не отвечая на вопрос смотрю на девушку. Наша планета — Афган, наша Земля — десантная бригада, так откуда же ты взялась, вся такая ненашенская. Тут же догадался, вольнонаемная девушка, из штаба. А ничего, приятная такая девица, в платьице одетая на ножках туфельки. Платьице цветное, обута в кремовые туфельки, прическа обалденная, накрашенные губки, подведенные голубеньки глазки, из другого мира создание. Я ее возле саперной роты встретил. Саперы баньку себе построили ну просто загляденье, настоящая сауна, весь штаб в нее парится ходил. Вот и я размечтался там попарится, пришел выбрать момент для «атаки», надеялся, что днем, нет там никого.

— Так спинку потереть некому, — скромненько пожалился я. А сам затаив дыхание глазами так и ласкал, так и ласкал, нежное создание с другого мира. Пылал мой взор и как только у нее платье не задымилось.

— Да как вам не стыдно так себя запускать? — возмутилась девушка, и с легким презрением добавила, — А еще гвардеец, десантник. Вы только посмотрите на кого вы похожи!

На кого похож? Х/б давно не стирано, все засалилось, на ногах тапки без задников, вшивый, грязный, потный, истощенный. Вот я каков. Морщи милочка лицо, морщи. Ты же не знаешь, что никто форму солдату не постирает, кроме него самого, а как мне постирать если рука больная почти не двигается, а ранка на ноге хоть и затянулась, но нагибаться все еще больно. В ниточку поджимай брезгливо губы. Ты же не знаешь, что нет тут для рядовой солдатни бань и душевых, негде помыться, да и не могу я одной то рукой вымыться как следует. В палатке все больные да раненые у нас, воды нагреть негде, мыться негде. Лицо умыл из ржавого самодельного рукомойника и то слава богу. Где тебе знать, что потопаем мы то и полопаем, а много натопать с раненой ногой я не могу, вот потому то кожа да кости у меня, а не играющая могучей мускулатурой фигура. В штабе ты служишь, вольнонаемная ты наша, где ж тебе знать как солдаты строевых частей живут.

— Девушка, а вы сказочку про аленький цветочек помните? — ласковым домашним котиком замурлыкал я.

— А что? — насторожилась девушка и непроизвольно сделала шаг назад.

Хоть она далеко и не красавица, но я все равно томно так говорю:

— Там красавица целует чудовище. И тут же от прикосновения девичьих губ алых, страшилище добрым молодцем оборачивается.

— Размечтался, — фыркнула девушка.

— Ой не быть мне добрым молодцем, никто не пожалеет царевича заколдованного, — придуриваясь как в любительском спектакле запричитал я и услышал:

— Так тебе и до дембеля не дожить…

Оборачиваюсь на голос, а там зам по тылу собственной персоной стоит. Упитанный такой, майор. В маскхалат одетый. Лицо у него хоть и потасканное от тягот продовольственной службы, но гладко выбритое, одеколоном освеженное.

— С какой роты и что ты тут, делаешь? — грозно нахмурившись спрашивает наш самый главный и очень х. вый кормилец и военный отчим.

— Первый батальон, вторая рота, — пожимаю я плечами, и выставляю вперед свою культю.

— Ранен что ли? — все еще хмурится майор.

Твое какое дело? Не собираюсь я на жалость бить. Пошел бы ты на х. й! Если мне чего надо будет так я лучше украду, чем тебя боров просить буду. Да и хрен чего у тебя допросишься.

— Почему молчишь солдат? — играя властными интонациями спрашивает майор, выделываясь перед вольнонаемной бабой.

— Так ты ранен? — растерянно спрашивает девушка и смотрит на мою перевязанную уже загрязнившимися бинтами руку, — Где?

— У них под Файзабадом большие потери были, — басит майор, и мне так снисходительно:

— Там был ранен что ли?

— Никак нет товарищ майор, — наигранно бодро отвечаю, и не глядя на девушку с прожженным армейским цинизмом предельно нагло заканчиваю ответ, — у афганки п…да с зубами попалась вот и цапнула сука душманская.

— Хам! — словом как пощечиной хлещет девушка и краснеет. Густо хохочет майор. Я кривлю в похабной улыбочке губы.

— Пошел вон! — погасив смех грохочет майор.

Поворачиваюсь и ухожу. Слышу как утешает нежное создание товарищ майор:

— Вы Настенька от солдат подальше держитесь. Быдло оно и есть быдло. Да и вшей от них набраться можно. А вот мы в дуканчик съездим и там бельишка вам импортного подберем и еще сегодня у меня именины приглашаю….

Продолжения не слышу. Ты быдло солдат второй роты, вот и катись в свое стойло. И нечего злится, ну кто ты такой, чтобы с майором равняться? Грязный, вшивый, истощенный. А товарищ майор вольнонаемную девушку в лавочку сводит, всяких красивых штучек накупит. Денежки у него водятся. Загонит товарищ майор, продуктов, обмундирования, стирального порошка с мыльцем, да горюче-смазочных материалов нашим афганским товарищам, вот и есть на что купить красивую тряпку и широко свои именины отметить. Солдатне вечно не хватает еды и одежды, вши солдатню мучают? Так это ж быдло, оно перебьется. А ты вольнонаемная держишь от солдатни подальше, а то паразитов от нас наберешься. И нечего на меня с жалостью смотреть, я в твоей жалости не нуждаюсь. Это тебя Настя жалеть надо. Трое вас женщин у нас в бригаде. Все вольнонаемные. Не от великого женского счастья вас в Афган занесло, от безнадежности вы сюда завербовались. Приехали вы в надежде свою женскую судьбу устроить, а еще барахла поднабрать да и денег заработать, чего уж там греха то таить. По три оклада в Афгане платят. В Союзе столько не заработаешь. Не шибко то вы и красивые. Красивые и дома устраиваются неплохо. Только как любит говорить начпродистый товарищ майор: «Если мяса нет, то в поле и жука раком можно». А ты что хотела? Эх милая никто тебя больно то никто и не спрашивал, а ты то что хочешь. Ты Настя сюда по вольному найму пришла, а на войне как на войне. Вот так то девушка. Может ты и плакала по ночам в подушку, не знаю. Как говорится свечку не держал, нет у меня такой привычки. Зато знаю что нет тут прекрасно — романтичных отношений, а каждый кто на тебя смотрит только и думает…, да ты и сама знаешь о чем, а кто может тот и делает то о чём думает. А еще Настя ты уж извини, что матерился при тебе, это я от зависти и обиды, что не мне тебя обнимать. Эх девчата, нам на той войне хреново было, а вам еще хуже. Вы девчата такие же жертвы войны как и мы, раны от пули или осколка они заживут, а вот покореженная душа она еще ой как долго болеть да ныть будет. Вы уж простите если что не так…