Друид - Клауде Куени

Тем не менее мы с Вандой покинули пределы Генавы. Мы хотели спуститься вниз по течению и готовы были воспользоваться любой удобной возможностью, которая позволила бы нам переправиться через Родан.

Но то, что мы увидели за стенами оппидума, превзошло все наши ожидания и совершенно не укладывалось у меня в голове. Десятый легион Цезаря начал обустраивать на равнине рядом с Генавой военный лагерь размером примерно полторы на полторы мили, который рос буквально на глазах.

— Корисиос!

Я заметил Кретоса, сидевшего с несколькими вольноотпущенниками — раньше все они были греческими рабами — на небольшом холме и наблюдавшего за слаженной работой легионеров. Мы спешились и присели на траву рядом с ним.

— Смотри внимательно, — начал Кретос, — лагерь любого римского легиона похож на игрушку, которую боги могут зашвырнуть куда угодно, в самую малопригодную для жизни местность. И каждый раз он воздвигается по одной и той же схеме. Никого не интересует, как долго длился утомительный поход, — в конце дня римские легионеры буквально вытаскивают из рукавов своих туник военный лагерь.

Купец охотно объяснил мне все особенности устройства такого лагеря. Я же, услышав пояснения Кретоса, всерьез задумался о том, какое чудо может помочь толпе неорганизованных и недисциплинированных кельтов победить армию, способную на нечто подобное. Если бы раньше кто-то рассказал мне о том, что я сейчас видел своими глазами, я бы решил, будто надо мной решили подшутить.

Прошло несколько часов, а военный лагерь римлян уже превосходил любой оппидум кельтов своим устройством и способностью отражать нападения извне. Мне оставалось только удивляться. Солдаты десятого легиона шагали по пыльным дорогам несколько дней подряд не зная отдыха и смогли буквально за считанные часы возвести город там, где совсем недавно была всего лишь поросшая травой степь. Я боялся даже подумать о том, что произойдет, когда эти воины вместо лопат и топоров возьмут в руки свои гладиусы. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким жалким, беспомощным и бессильным.

По лицу Кретоса я понял, как сильно он расстроен. Он замолчал, его глаза стали еще печальнее. После довольно продолжительной паузы он сказал:

— Корисиос, все слухи, которыми полнится Генава, на самом деле чистая правда. Цезарь говорит только о Галлии Аурифера. Сейчас золото интересует легионеров даже больше, чем возможность развлечься с какой-нибудь смазливой шлюшкой. — Купец ненадолго задумался. Вдруг совершенно неожиданно для меня он добавил: — Мне бы следовало открыть в Галлии филиал своего торгового дома, чтобы обеспечивать легионеров теми продуктами, которыми они привыкли питаться у себя на родине. Но где, Корисиос? В глуши, в непроходимых болотах? Или рядом с каким-нибудь оппидумом? Где Цезарь разобьет лагерь поздней осенью, чтобы его легионеры могли перезимовать?

Похоже, Кретоса волновала вовсе не война. И даже не тот факт, что многие кельты, скорее всего, не дойдут до Атлантикуса. Купцу не давала покоя ускользавшая от него возможность неплохо заработать. Кретос хитро усмехнулся:

— Мне необходим человек, который поступил бы на службу к Цезарю и мог бы сообщать мне обо всех перемещениях его войск. Человек, достаточно умный, чтобы расспрашивать местных ремесленников и составлять для меня списки производимых ими изделий, а также фиксировать цены на них. Я должен иметь представление о том, какие товары в какой местности встречаются довольно редко и в то же время пользуются спросом. Мне необходимо знать стоимость изделий, произведенных в пределах определенной территории, и сумму, которую местные жители готовы заплатить за всевозможные товары, привезенные издалека.

Если честно, то я не мог понять моего старого знакомого. В ближайшее время Цезарь собирался напасть на земли кельтов, которые римляне называли Галлией, и по собственной инициативе развязать войну, а Кретос думал о том, как бы заработать деньги на чужих страданиях! Неужели я так и не научился разбираться в людях? Может быть, я чего-то не понимал? Похоже, купец прочитал мои мысли. Он положил руку мне на плечо, посмотрел прямо в глаза и сказал:

— Корисиос, пойми меня правильно. Я не полководец, я всего лишь Кретос — торговец из Массилии, продающий хорошее и не очень хорошее вино. У меня нет собственной армии. Я не могу помешать Цезарю выполнить его планы, на осуществление которых его толкают долги и честолюбие. Какой вывод следует сделать из только что сказанного? Если я не могу что-либо изменить, значит, нужно попытаться на этом как можно больше заработать. Корисиос, ты не в силах остановить ураган, который проносится над селениями и полями, полностью уничтожая их. Остается лишь попытаться пережить его. Не нужно быть великим мудрецом, чтобы понять это.

Что же, каждый из нас способен придумать вполне логичное оправдание своим действиям, идущим вразрез с общественной моралью и нашей собственной совестью. Я искренне улыбнулся Кретосу. Как бы там ни было, он проявил такт и оказался достаточно чутким, чтобы как можно деликатнее объяснить мне, какая судьба ожидала мой народ. Купец прекрасно понимал, какие сомнения и противоречивые чувства обуревали меня. Мы договорились вновь побеседовать о моей дальнейшей судьбе через несколько дней. Люсии общество Кретоса было явно неприятно. Однако она с удовольствием резвилась со своей матерью Афиной и не отходила от нее ни на шаг.

Некоторое время мы с Вандой ехали верхом вдоль Родана. Только сейчас я понял, что слишком много времени провел, сидя на холме с Кретосом и наблюдая за работой легионеров, возводивших лагерь. Начало смеркаться, поэтому мы решили, что будет гораздо разумнее продолжить поиски завтра. Если честно, то я уже начал сомневаться в том, что где-то поблизости был хотя бы один брод, который не контролировали бы солдаты десятого легиона или воины из вспомогательных войск Цезаря.

Возвращаясь в лагерь торговцев, мы еще раз проехали мимо снесенного моста через Родан. Вдоль берега заняли позиции аллоброгские и критские стрелки, а также балеарские воины с пращами. Вместе с ними на страже стояли римские легионеры. Одного взгляда на аллоброгов было достаточно, чтобы понять: они несли свою службу, но римляне им не особо нравились. А римляне, в свою очередь, небезосновательно относились с недоверием к аллоброгам, земли которых им удалось захватить. Ни один полководец ни за что на свете не отдал бы своим войскам приказ переночевать в оппидуме аллоброгов. Это кельтское племя было хорошо известно всей Римской империи благодаря своим спонтанным восстаниям против захватчиков.