Цвет крови - Деклан Хьюз

Ее глаза наполнились слезами, по щекам потекли слезы. У меня в кармане нашелся чистый носовой платок. Я предложил его ей, и она вытерла глаза, размазав тушь. Посмотрела на черное пятно на платке и заставила себя рассмеяться.

— Могу поспорить, что сейчас я похожа на девчонку, которая впервые пришла на танцульки, обычно не красится и не знает, что плакать в макияже — последнее дело.

— Ты выглядишь нормально, — сказал я. — И никто не запрещает тебе плакать.

— Это что, такая философия, Тед?

— Я бы предпочел, чтобы ты не называла меня Тедом.

Она хихикнула, потом высморкалась, испачкав кончик носа черной тушью. Затем начала перебирать лежащие на полу альбомы, пока не нашла что искала.

— Посмотрите. Мне кажется, я уже близка к тому, чтобы понять, в чем дело. Сегодня Джерри получил фотографию Мариан Говард и газетную вырезку. Взгляните.

Она передала мне пожелтевшую от времени вырезку из газеты «Айриш индепендент», датированную 18 января 1976 года.

При расследовании смерти путем утопления Мариан Говард (12), младшей дочери широко известного доктора Джона Говарда, выяснилось, что девочка отличалась озорным характером и своеобразным чувством юмора и часто возилась в большом пруду на заднем дворе семейного дома. Ее старшая сестра Сандра рассказала, что Мариан часто задерживала дыхание и пряталась в выемках пруда и разломах стенок под водой во всей одежде, чтобы она, ее брат и родители запаниковали и поверили, что она утонула. Такая у нее была любимая шутка. Очевидно, в данном случае она попала под какой-то камень, откуда не смогла выбраться, зацепившись одеждой. Вердикт: смерть в результате несчастного случая.

— Потрясающе, верно? Какую только лапшу ты можешь вешать на уши, если ты знаменитый и богатый врач.

— Ты думаешь, они просто согласились с тем, что рассказала им семья, и замяли дело?

— Это же был ноябрь, Тед. В смысле это в любом случае чушь собачья — в этом пруду воды максимум три фута, так что как можно застрять там в двенадцать лет, невозможно себе представить. Но положим, все так, и ты не умеешь плавать, и у тебя страсть какое озорное чувство юмора, да поможет нам Господь, так ты можешь выкинуть такую штуку в июле или августе, но ведь не в ноябре? Ведь кто в это время взглянет на пруд, кто вообще выйдет в этот гребаный сад в ноябре? Холодно ведь, черт возьми. Идиотизм.

— Тогда что случилось?

— Откуда я знаю? Но послушайте, случилось такое, ребенок утонул. Моя тетя. Как вышло, что отец никогда ничего мне об этом не рассказывал? Почему Сандра никогда ничего не говорила Джонни? В смысле это случилось тридцать лет назад, разумеется, все были расстроены, но ведь пора уже было пережить, так? Вот только они не пережили. Интересно почему?

— Откуда ты взяла все эти альбомы с фотографиями?

— Мне их оставила бабушка Говард. Здесь есть и блокноты тоже. Кое-что писала она, кое-что писали дети. Еще одно: когда бабушка Говард умерла, ее кремировали. Я сначала ничего такого не подумала, но ведь было бы куда логичней похоронить ее рядом с дедушкой. Но если бы мы стали ходить на могилу, мы бы узнали о Мариан.

— Ты принесла их из Рябинового дома?

Эмили кивнула.

— В то утро, когда пришли полицейские и начали задавать мне вопросы насчет мамы и Дэвида. Они и с Сандрой разговаривали. Тут появился Дэвид Мануэль, и Сандра решила, что уже можно отправиться в клинику и командовать там людьми. Ее любимое занятие. И я немного поговорила с Дэвидом, а потом он ушел.

— Что ты рассказала Дэвиду Мануэлю?

— Не много. Не в тот раз. Я потом опять с ним разговаривала. А потом я поругалась со своим кузеном, потому что он считал, что я не должна была говорить с Дэвидом, а я настаивала, чтобы и он с ним поговорил. Я сказала, что самое время рассказать обо всем правду. Но Джонни… Бог ты мой, он ведь настоящий Говард — он хочет, чтобы все было шито-крыто. И… еще кое-что.

— Что еще?

— Он хотел заняться со мной сексом. Он всегда хочет потрахаться со мной. А я не делала этого давным-давно, если не считать эти гребаные порнофильмы. Это все Дэвид Брэди придумал — ему хотелось меня унизить, отомстить за то, что я его бросила. И я подумала: кто знает, может, это все же лучше, чем совсем незнакомый мужик. Видите, я снова стала нормальной. Ну, он в ярости выскочил из дома в этом своем длинном пальто. Я всегда его дразнила — он походил в нем на тех уродов, которые стреляют в школах.

— Джонатан сказал, что в тот день вы с ним переспали в доме в Ханипарке.

— Он так сказал? Каким образом? Его там вообще не было, черт возьми.

— Что? И где же он был?

— Он ушел утром и вернулся незадолго до того, как появились вы. И он скверно выглядел.

— Он сказал то же самое про тебя. И что когда ты вернулась, ты приняла душ и переоделась.

Эмили смотрела не меня, вытаращив глаза.

— Бог мой! Он пытался подставить меня.

— Так он принял душ и переоделся, после того как вернулся?

Она кивнула, и на ее глазах снова показались слезы.

— Почему ему хотелось, чтобы люди думали, что я кого-то убила?

— Может быть, он боялся, что я подумаю, что убил он. Ты выходила из дома в Ханипарке?

— Ненадолго. Я ходила, чтобы встретиться с Джерри в гостинице «Вудпарк» — у его группы там должна была быть репетиция, — но я не смогла его найти.

— В какое время это приблизительно было?

— Около полудня. Я выпила там чашку кофе, вернулась около двух. Джонни все еще не было.

— Хорошо. Вернемся к вчерашнему дню. После того, как вы поссорились с Джонни.

— Он выскочил из дома. Я осталась одна. Сандра дала прислуге выходной. Тогда я пошла к старому дому. Бродила повсюду, все искала… ну, вдруг увижу, что что-нибудь не так.

— И ты все это нашла? — спросил я, показывая на фотографии.

— Вряд ли Сандра хотела, чтобы я их увидела. Вот я и решила забрать их, пока никого не было. Еще я побывала в той комнате… в спальне девочки со Спящей красавицей на обоях…

— Я тоже там побывал.

— И видела модель Рябинового дома для кукол.

— Ты под крышу заглядывала?

Она кивнула и проглотила комок в горле.

— Я подумала, что это была комната Сандры. Решила, вот оно, я наконец все нашла. Тетя Сандру изнасиловал мой дедушка… вот что случилось. Я вернулась в свою комнату в бунгало, принесла все эти альбомы, но не знала, что дальше делать. Я хочу сказать, говорить отцу было бесполезно, он не выносил, когда говорили что-то плохое о Сандре или дедушке.

— И как ты поступила?

— Я собрала все альбомы и газеты, вызвала такси и убралась оттуда. Приехала прямо сюда, Джерри впустил меня. Я еще не успела ничего ему рассказать, как он показал мне фотографию Мариан и газетную вырезку. И все сошлось: эта комната, содержащаяся в таком виде, будто девочка еще жива, но застыла в двенадцатилетнем возрасте. И мы решили, что должны сходить на кладбище…

— Откуда вы узнали, где это?

— Было написано на обороте фотографии. Мы решили поехать туда и приклеить фотографию на надгробье, если там таковое имеется, а потом… не знаю, что мы собирались делать потом. Мы были слишком расстроены; я, во всяком случае. Двенадцать лет. Бог мой.

— Кому-нибудь рассказывала?

— Я позвонила Дэвиду Мануэлю… и Джонатану. Считала, он имеет право знать. Он совсем взбесился. Сказал, что я не должна никому говорить, что это семейное дело и все должно оставаться в семье.

— Ты призналась, что уже рассказала Дэвиду Мануэлю?

— Да. А что?

Я вспомнил, как умер Мануэль, и прикинул, кто мог быть в этом виноват, и решил, что Эмили пока этого знать не стоит.

— Да так. А в записях есть что-нибудь интересное?

— Я только начала просматривать. Рассказы о праздниках, вечера бриджа, семейные сборы вокруг пианино — все в этом роде. Иногда записи позволяли делать детям. Вот что написала Сандра:

Ездила с папой на матч Сифилда против Олд-Уэсли. Сифилд выиграл со счетом 24:16. Папа купил мне шоколадку и пакет карамели. Сказал, что очень отличился Рок О'Коннор. В моем новом пальто с меховой опушкой и помпонами мне было тепло.

— Это было в 1968 году; ей было лет восемь или девять.

— Обычная девочка, — заметил я.

Мы не смотрели друг на друга и держали свои мысли при себе: она не была обычной маленькой девочкой, а если и была, то быть такой ей оставалось недолго. Я дал Эмили свою визитку.

— Мне пора. Если попадется что-нибудь и ты решишь, что я должен об этом знать, позвони. Есть еще один человек, с которым тебе полезно было бы поговорить, — Марта О'Коннор. Ты знаешь, кто это?

Эмили улыбнулась:

— Сводная сестра Джонни? Журналистка? Я знаю, кто она такая, но никогда с ней не встречалась.

— Если не сумеешь дозвониться до меня, свяжись с ней. Она девушка разговорчивая.