Дрёмы Н.Е.Т. - Михаил Северный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это точно, - промямлил из вежливости Сергеич, они уже выходили на улицу, перед входом собрался весь немаленький коллектив завода. Человек сто только рабочих низшего уровня. Все они сейчас окружили заместителя директора, который вместе с полицейским о чем-то негромко “вещал”.
" Далеко не отходить! - рявкнул Борман, оглядываясь на своих подчиненных, - за пределы завода не выходить! Скоро вернемся к работе!"
- Пойду послушаю, что рассказывают, - сказал Михалыч и посмотрел выжидающе на Сергеича. Тот не ответил, листал менюшки на браслете. Дед вздохнул и махнув рукой пошел в круг. Этот странный Сергеич... Как не от мира сегодняшнего, но и на предков не очень похож. Как его еще Борман не выгнал до сих пор?
Сергеич тем временем пытался дозвониться до жены, при выходе из цеха связь включалась (на заводе блокировали) но сейчас почему-то тоже не работала.
Ещё, и еще раз он нажимал кнопку связи с женой и гудок вроде бы шел, а она не отвечала. На всякий случай Сергеич проверил репутацию с женой - положительная, при отрицательной он бы не дозвонился. Соединение идет, браслет пульсирует, но никакого ответа.
- Тетя Маша? Тетя Маша?
Толстуха резко обернулась, она тоже старалась услышать о чем говорит замдиректора.
- Чего надо Сергеич?
- У тебя связь нормально работает?
- Отстань! - она махнула рукой и отвернулась. Замдиректора замолчал и полицейский сменил его. Он явно смущался и краснел, но отважно что-то рассказывал сотням пар глаз. Машка привстала на носочки и прислушивалась, стараясь уловить хоть что-то.
- Дело в том, что не могу до жены дозвониться.
- Развлекается она с соседом, пока ты вкалываешь, вот и не отвечает - засмеялся кто-то, и Сергеич вспомнил про Виталика - сына. Он с уроков уже вернулся, дома сидит. Надо с его браслетом связаться. Малой точно ответит.
Сергеич отключился от шуточек, которые продолжали сыпаться за спиной и набрал сына. Браслет пульсировал, подавая алармы куда-то в эфир, но Виталик не отвечал. "Странно" - подумал Сергеич и прислушался к разговорам вокруг.
Соседи обсуждали полицейского и зама, а заодно и объявление, которое они в клюве принесли.
На Рабочем Уровне катастрофа - чуть ли не военное положение. Какой-то преступник на глазах у журналистов, блогеров и миллионов людей поубивал в прямом эфире кучу народа и разбил десятки машин. Террористы помогли ему сбежать и сейчас власти пытаются разрулить. Он сделал что-то очень плохое, что заставило остановиться фабрики, заводы, магазины, уличное движение и школы, а на улицы вышли полицейские, наемники и даже армия. Что было правдой, а что нет в этом потоке информации пока сложно понять.
Бригадиры начали собирать своих работников и разводить в стороны - на завод уже никто не заходил. Из-за сбоев в компьютерной системе работать там сейчас опасно. Переждать решили на улице. Борман багровел, бурчал и пытался командовать. В конце-концов передоверил управление Машке и закурил.
Сергеич подумал, что завод сейчас непривычно безмолвный: не валит дым из труб, нет этого бесконечного гудения агрегатов и шума машин. Ярко светит Свод, как будто из последних сил отдает энергию. “Интересно, - подумал Сергеич и сам испугался своей мысли, - сколько может продержаться Свод без новых аккумуляторов? Фабрика ведь первый раз встала за все время работы”. Дед Михалыч вдруг подтвердил его опасения, подошел и заглянул в глаза:
- Сергеич? Не спишь?
- Нет.
- Так пошли, а то Борман ругать будет. Вон все наше бабье идет впереди.
Они побрели следом, два мужика в бабской бригаде, не считая бригадира.
- Я вот чего подумал, Сергеич. Слушаешь?
- Угу. - буркнул тот.
- Сколько фабрик выпускает аккумуляторы для Свода?
- Не знаю.
- Не больше трех. И вот наша встала и неизвестно работают ли остальные.
- Ну и?
- Сможет ли Свод нормально функционировать? И что будет если он вдруг вырубится? Ты себе представляешь такое, Сергеич?
Сергеич подумал о том, что не представляет и представлять не хочет. А вслух сказал, что сейчас его больше интересует почему с родственниками нельзя связаться. Михалыч забеспокоился и отошел чтобы своей “ведьме” позвонить, а Сергеич набирал семью снова и снова. Бригада уже стояла под стеной завода, с левой стороны. Тетки расселись на бордюрчике у газона с искуственными насаждениями, а Борман отошел и мрачно курил в одиночестве. Мужики стояли еще дальше и занимались браслетами.
- Не ловит, - в итоге выдал Михалыч и достал пачку папирос. - Сбой системы. Чувствую работы нам прибавится после этого провала - пойнтов заработаем, хоть обожрись. Будем по две смены кислоту нюхать. Ты куда?
Сергеич решительно шагал вперед. Он никогда не отличался храбростью и трусливо заискивал перед начальством, но сегодня что-то щелкнуло в голове и он шагал к Борману, шагал быстро, упрямо и решительно выкинув все мысли - вперед, чтобы не растерять остатки внезапно прилетевшей храбрости.
Бригадир курил уже третью и томился от безделья и вынужденного сосуществования с рабочими, он уже практически успокоился когда он заметил направляющегося к нему чмошника-очкарика.
Борман отвернулся и сделал вид, что не видит его. Очкарик встал рядом и кашлянул. Борман молчал и “палевно” наливался красным. Очкарик (как же его звать?) еще раз кашлянул и развернулся, чтобы уходить.
"Твое счастье" - подумал Борман, когда побелевший Сергеич все-таки обратился к начальству.
- Извините!
- Да? - повернулся Борман еле сдерживаясь.
"Сейчас впаяю ему сто пойнтов штрафа" - со злорадством предвкушал он, когда Свод потух.
Барби отступает
Родители назвали ее дурацким именем Фрозен, в честь олдскульного мультфильма снятого задолго до Раскола. Тогда была эта дикая мода менять имена и называть детей невпопад и как только в голову придет. Рухнувшая государственная паспортная система породила этот беспредел и до сих пор имя уже не считается таким значимым как сотню лет назад. Поэтому ходят по всем четырем Уровням: Терминаторы, Холмсы, Истребители, Стэны, Арнольды, Пикачи и Брюсы. Разнообразие и дикость фантазии граждан поражала… Но сейчас это уже не имело значения, браслет на руке определял личность и его статус, а имя... имя стало просто никнеймом, который трудно сменить.
Мама Виталика свое имя не любила и сына назвала просто - Виталий.
