Загадка Ситтафорда - Агата Кристи

— Ну что вы, сэр! Такое о капитане Тревильяне! Он не тот человек. Его, пожалуй, считали даже женоненавистником.

— А Эванс?.. Вы думаете, он был предан своему хозяину?

— Таково общее мнение, сэр. И если бы не так, было бы известно: Экземптон — небольшой городок.

Инспектор Нарракот кивнул.

— Мм-да, — произнес он. — Здесь делать больше нечего. Я задам несколько вопросов Эвансу, осмотрю остальную часть дома, и мы сходим в «Три короны», повидаемся с этим майором Барнэби. Его замечание о времени очень интересно. Пять двадцать, а? Должно быть, ему известно и еще кое-что. Как бы иначе он так точно определил время совершения преступления?

Оба направились к двери.

— Подозрительное дело, — сказал сержант Поллак, оглядываясь на разбросанные вещи. — Похоже, это сработано под кражу со взломом.

— Меня не это удивляет, — сказал Нарракот. — При определенных обстоятельствах такое возможно. Меня удивляет окно.

— Окно, сэр?

— Да. Зачем убийце понадобилось идти к окну? Предположим, что это был какой-то знакомый Тревильяна, и тот пустил его без всяких разговоров, но почему бы не идти к парадной двери? Подойти к этому окну с противоположной от дороги стороны в такой вечер, как вчера, нелегкое дело, да еще по такому глубокому снегу. Должна быть на то какая-нибудь причина.

— Может быть, человек не хотел, чтобы с дороги видели, как он входит в дом, — предположил Поллак.

— Вчера тут его вряд ли бы кто увидел. Все вчера с полудня сидели по домам. Нет, причина здесь в чем-то другом. Что ж, в свое время она, может быть, обнаружится.

Глава 5

Эванс

Эванс ожидал в столовой. При их появлении он учтиво поднялся.

Это был коренастый мужчина. Свои очень длинные руки он по привычке держал с наполовину сжатыми кулаками. Чисто выбритый, с маленькими поросячьими глазками, он имел вид жизнерадостного и готового услужить человека, что несколько компенсировало его бульдожью внешность.

Инспектор Нарракот мысленно сгруппировал свои впечатления: «Умен и практичен. Выглядит взволнованным». Затем он заговорил:

— Значит, вы Эванс?

— Да, сэр.

— Имя?

— Роберт Генри.

— Та-ак. Что вам известно по этому делу?

— Совершенно ничего, сэр. Меня это просто ошарашило. Представить только, Кэптена убили!

— Когда вы в последний раз видели хозяина?

— В два часа, пожалуй, это было, сэр. Я убрал со стола после ленча и накрыл, как вы видите, для ужина. Кэптен сказал, что тогда мне не надо будет возвращаться.

— А как вы обычно поступаете?

— Обычно около семи я возвращаюсь на пару часов. Не всегда, правда. Случалось, Кэптен говорил, не надо приходить.

— Значит, вы не удивились, когда он сказал, что вечером вы больше не понадобитесь?

— Нет, сэр. Я и позавчера вечером тоже не возвращался. Из-за погоды. Очень деликатный джентльмен был Кэптен, конечно если не увиливаешь от работы. Уж я-то его знал, его характер мне был известен.

— Что же именно он вчера сказал?

— Он выглянул в окно и говорит: «На Барнэби сегодня никакой надежды. Нечего и удивляться, — говорит, — если Ситтафорд совсем отрезан. С мальчишеских лет не помню такой зимы». Барнэби — это его друг по Ситтафорду. Всегда приходил по пятницам. В шахматы играли они с Кэптеном. Разгадывали акростихи. А по вторникам Кэптен ходил к майору Барнэби. Постоянен был в своих привычках Кэптен. Потом он сказал мне: «Ты теперь можешь идти, Эванс, и не понадобишься до завтрашнего утра».

— Он не говорил, что ждет кого-то еще, кроме майора Барнэби?

— Нет, сэр, ни слова.

— Не было ничего необычного в его поведении?

— Нет, сэр, я ничего не заметил.

— Та-ак. Я слышал, Эванс, вы недавно женились.

— Да, сэр. На дочери миссис Беллинг из «Трех корон», два месяца назад.

— И капитан Тревильян не слишком-то радовался этому?

Еле заметная усмешка скользнула по лицу Эванса.

— Что верно, то верно. Возмущался капитан. Моя Ребекка — прекрасная девушка, сэр, и хорошо готовит. Я надеялся, что мы сможем у Кэптена работать вдвоем, а он.., он и слушать не захотел. Сказал, что не бывать в его доме женской прислуге. Так что, сэр, дело зашло в тупик, а тут как раз появилась южноафриканская леди и пожелала снять на зиму Ситтафорд-хаус. Кэптен арендовал этот дом, я приходил сюда каждый день обслуживать его и, не скрою от вас, сэр, надеялся, что к концу зимы Кэптен одумается и мы вернемся в Ситтафорд с Ребеккой. Да ведь он даже бы и не заметил, что она в доме. Она торчала бы на своей кухне и постаралась бы никогда не попадаться ему на глаза.

— Как вы думаете, отчего у капитана Тревильяна такая неприязнь к женщинам?

— Ерунда это, сэр. Просто причуда, вот и все. Я знавал и раньше подобных джентльменов. Если уж вам угодно, сэр, вроде застенчивости какой-то, что ли. Даст им в молодые годы от ворот поворот какая-нибудь юная леди, вот и появляется у них эта блажь.

— Капитан Тревильян не был женат?

— Разумеется, нет, сэр.

— Кто у него есть из родственников? Вам неизвестно?

— Мне кажется, сэр, у него есть в Эксетере сестра, и, помнится, он как-то упоминал племянника или племянников.

— Никто из них не навещал его?

— Нет, сэр. Я думаю, он в ссоре со своей сестрой.

— Вам известно ее имя?

— Кажется, Гарднер, но я не уверен.

— Адреса ее не знаете?

— Боюсь, что нет, сэр.

— Ну, мы несомненно обнаружим его, когда будем просматривать бумаги капитана. Теперь, Эванс, скажите, что вы делали вчера после четырех часов дня?

— Я был дома, сэр.

— Где ваш дом?

— Тут за углом, Фор-стрит, восемьдесят пять.

— Вы совсем не выходили из дома?

— Что вы, сэр! Снегу-то навалило, попробуй выйди.

— Да, да. И кто-нибудь может подтвердить ваше заявление?

— Простите, сэр?

— Кто-нибудь знает, что вы были дома все это время?

— Моя жена, сэр.

— Вы с ней были одни дома?

— Да, сэр.

— Ну, хорошо, у меня нет оснований сомневаться. Пока с вами все, Эванс.

Бывший моряк медлил. Он переминался с ноги на ногу.

— Не нужно ли что-нибудь, сэр.., может быть, прибрать?

— Нет, пока все должно оставаться на своих местах.

— Понятно.

— Впрочем, лучше подождите, пока я все осмотрю, — сказал Нарракот. — Возможно, у меня будут к вам вопросы.

— Хорошо, сэр.

Инспектор Нарракот занялся осмотром комнаты. Допрос происходил в столовой. Здесь был накрыт ужин: холодный язык, пикули[7], сыр-стильтон, печенье, а на газовой горелке у камина — кастрюля с супом. На серванте подставка для графинов с вином, сифон с содовой водой, две бутылки пива. Тут же целый строй серебряных кубков, а рядом с ними, явно не к месту, три с виду совершенно новеньких романа.

Инспектор Нарракот исследовал один, другой кубок, прочитал надписи на них.

— Капитан Тревильян был неплохим спортсменом, — заметил он.

— А как же, — сказал Эванс. — Он всю жизнь занимался спортом.

Инспектор прочитал вслух названия романов:

— «Любовь поворачивает ключ», «Веселые люди из Линкольна», «Узник любви». Хм, по-видимому, капитан не обладал особым литературным вкусом, — заключил он.

— О, сэр! — засмеялся Эванс. — Это не для чтения. Это призы, которые он выиграл на конкурсе подписей к железнодорожным картинкам. Десять решений капитан послал под разными именами, включая и мое. Он считал, что Фор-стрит, восемьдесят пять, — адрес, которому наверняка дадут приз. Чем обычнее имя и адрес, говорил капитан, тем больше вероятность получить приз. И действительно я получил приз, но не две тысячи фунтов, а всего лишь три новых романа и, по-моему, из тех, которые никто не покупает в магазинах.

Нарракот улыбнулся и, еще раз попросив, чтобы Эванс подождал, продолжил осмотр. В одном из углов комнаты находился внушительных размеров шкаф. Он и сам-то походил на маленькую комнату. Здесь были небрежно увязанные две пары лыж, пара весел, с десяток клыков гиппопотама, удочки, лески, различное рыболовное снаряжение, сумка с клюшками для гольфа, теннисная ракетка, высушенная и набитая чем-то ступня слона, шкура тигра. Было ясно, что, позволив занять Ситтафорд-хаус, капитан Тревильян забрал самые дорогие для него вещи, не доверяя их женщинам.

— Смешно везти все это с собой. Дом ведь был сдан всего на несколько месяцев?

— Совершенно верно, сэр.

— Не лучше ли было бы запереть эти вещи в Ситтафорд-хаусе?

И еще раз ухмыльнулся Эванс.

— Разумеется, самое верное дело, — согласился он. — И ведь там множество шкафов. Кэптен сам вместе с архитектором проектировал дом, и только женщина в состоянии оценить его гардеробную. Оставить вещи там, сэр, было бы самое разумное. Тащить все это сюда — это, скажу я вам, была работа, и еще какая! Но куда там, Кэптен и мысли не мог допустить, что кто-то дотронется до его вещей. А запри их, так женщина, говорил он, обязательно найдет способ до них добраться. Это, говорил он, любопытство. Лучше уж не запирать, если не хотите, чтобы их трогали. Но самое правильное — забрать их с собой, тогда уж будешь уверен, что с ними все в порядке. Ну вот мы их и забрали сюда, да.., не просто это все было, да и не дешево, но ведь чти штуки для Кэптена — они словно его дети.