О чём молчат женщины - Трейси Винтер

Арлетт любила отчима, его добрые глаза и ласковые руки. После смерти матери Арлетт, Катрин, в глазах Мишеля Фере появилась грусть, которую стерла только смерть.

— Очень трогательно с его стороны подумать обо мне, — печально произнесла Арлетт.

— Однако он мог быть более трогательным по отношению к своему сыну! — Клод в ярости тряхнул головой. — Но я не собираюсь прозябать в нищете до конца жизни, а тем более плясать под его дудку после его смерти, как бы он этого ни хотел.

— И что ты будешь делать? — растерянно спросила Арлетт — ее привели в недоумение последние слова брата.

— Ты можешь мне не верить, но у меня есть деловое чутье и вкус. Я знаю женщин, знаю, чего они хотят, знаю, что такое мода. Как-никак я потомственный ювелир, и природа не обделила меня силой характера и предприимчивостью. А уж если человек чем-то обладает, то стоит пустить это в дело и добиться успеха.

— Но как?

— Большего я пока тебе сказать не могу, но позже сообщу, как идут дела.

Глядя на отрешенное лицо брата, Арлетт поняла, что теперь очень нескоро получит хоть какую-нибудь весточку от него…

Когда письмо все-таки пришло, обратный адрес был: «Торговый дом Фере». В нем Клод довольно коротко поведал сестре о том, как ему удалось в короткий срок открыть Торговый дом. Как оказалось, он без малейшего сожаления и угрызений совести продал несколько живописных полотен из тех, что Мишель Фере покупал в подарок на дни рождения Катрин. Клод вложил почти все деньги в устройство Дома Фере. Используя всевозможные знакомства и ухищрения, он обеспечил появление в своем Доме нужных людей, которые, если и не делали заказы, то увеличивали престиж заведения. Стиль ювелирных изделий «от Фере» постепенно начал входить в моду, приобретать известность и создавать конкуренцию некоторым известным Домам не только в Брюсселе, но и в других городах Европы. Книга регистрации заказов заполнялась с неимоверной быстротой. За короткое время штат ювелиров и огранщиков пришлось увеличить вдвое.

— Неужели ты продаешь изделия дешевле, чем другие? — наивно спросила Арлетт во время одного из внезапных визитов Клода.

— Ну что ты, глупышка! — рассмеялся Клод. Теперь он ничем не напоминал того разъяренного и в то же время растерянного молодого человека, что приехал к Арлетт после смерти отца. — Как раз наоборот — немного дороже. Этот нехитрый прием дает повод считать наши изделия более престижными. Мы начали также проводить регулярные показы новинок. Дамы готовы дать руку на отсечение, лишь бы заполучить эти чудесные вещицы! Да, кстати, у меня есть кое-что для тебя.

С этими словами он достал из сумки сверток.

Когда Арлетт сняла упаковку, там оказалась изящная коробочка. Сердце девушки вдруг застучало громко-громко, руки задрожали, а на глаза навернулись слезы. Она узнала коробочку. С трепетом Арлетт открыла ее, и перед затуманенным слезами взором засверкали чистейшей воды бриллианты. Это была диадема ее матери. Это украшение подарил ей Мишель Фере в качестве свадебного подарка.

— Прими этот венец любви, моя королева, — сказал он Катрин тогда.

— Она великолепна! — у девушки перехватило дыхание. — Но… сестры никогда не позволят мне надеть ее. Да и куда я смогла бы ее надеть в монастыре, если бы даже разрешили. Убери ее, пожалуйста. Она такая красивая, — шептала Арлетт, не отрывая восторженного взгляда от диадемы и слегка касаясь ее дрожащими пальцами.

Клод снисходительно улыбался, кладя диадему обратно в коробочку.

— Я сохраню ее для тебя. И ты почувствуешь себя совсем взрослой, когда однажды наденешь ее.

— А когда я смогу вернуться в Брюссель?

— Когда окончишь школу.

Наконец дорожная пробка рассосалась и «роллс-ройс» тронулся с места. Клоду пришлось неудобно повернуть голову, чтобы в заднее стекло машины следить за девушкой, которая могла в любую минуту исчезнуть в толпе. Он увидел, как незнакомка подошла к остановке и села в подошедший омнибус.

— Следуйте за этим маршрутом, — сказал Клод водителю.

Тот удивленно посмотрел на пассажира в зеркало заднего вида, но беспрекословно выполнил распоряжение.

Арлетт шла по улице, всматриваясь в номера домов. Она еще никогда не была в Торговом доме сводного брата.

Клод был на восемь лет старше Арлетт. Его отец женился на матери Арлетт, когда та овдовела, и увез из Парижа в Брюссель, сделавшись баронессой Фере. Арлетт в то время исполнилось семь лет.

Арлетт слегка волновалась, она была уверена — Клод не обрадуется ее неожиданному появлению.

Заметив нужный номер дома, Арлетт остановилась у входа в особняк, рассматривая роскошный фасад, предполагающий атмосферу дорогих вещей и богатых клиентов под крышей этого дома. Она с удовлетворением отметила, что брат сумел выбрать для этого подходящее место в центре города. Когда девушка сделала еще один шаг к подъезду, швейцар широко распахнул перед ней золочёную дверь.

Арлетт вошла в помещение, где коридор плавно переходил в широкую мраморную лестницу.

Лестница с узорчатыми перилами привела Арлетт в просторное помещение, где располагался салон-магазин. Почти по всему периметру обширного помещения располагались витрины с различными ювелирными украшениями. Каждая из витрин была так умело подсвечена, что драгоценные камни, золото и серебро соперничали друг с другом, отбрасывая фантастические отблески на стены и зеркала салона. У Арлетт перехватило дыхание, ей показалось, что она попала в сказочные пещеры Аладдина. Здесь же были установлены столики. Они отделялись друг от друга непрозрачным узорчатым стеклом. Оно поблескивало, отражая свет ламп под шелковыми абажурами, которые держали в руках серебристые скульптуры женщин. Арлетт слышала голоса — это продавцы и клиенты, сидевшие за столиками, обсуждали различные виды представленных ювелирных изделий. Дамы-клиентки здесь же, перед установленными зеркалами, примеряли понравившиеся украшения.

Арлетт оправилась от первого ошеломляющего впечатления и увидела, что в ее сторону направляется безукоризненно одетый мужчина в сопровождении двух дам. Обе женщины оживленно беседовали. Тонкое белое кружево, обрамляющее их шеи, придавало собеседницам сходство с лебедями. Впечатление усиливалось общим стремлением к S-образному силуэту платьев — начиная с выпуклого корсажа и заканчивая подолом юбки. Арлетт могла только гадать, как дорого стоила эта видимая простота и на какие ухищрения пошли модельеры, чтобы добиться нужного эффекта. Ювелирные украшения, подобранные с большим вкусом, дополняли костюм и создавали картину, от которой трудно было оторваться.