Бесконечность и дальше - Ольга Колпакова

Милена нарисовала на доске знакомую нам единицу и, крикнув: «Ба-бах!», превратила палочку в молнию. Хорошо, что в это же время за окном у туч случился очередной приступ грома. Мы, вжав головы в плечи, закрыли глаза и заткнули уши. Тоня с Таней нырнули под парту. Серёжа свалился со стула. А Даня даже не заплакала, потому что побоялась открыть рот – вдруг молния залетит. К счастью, из-за очередного удара грома никто не заметил волшебства. Посмотрев на доску, мы просто увидели нарисованную молнию: Z, которая чем-то напоминала цифру 2.

– Двойка – это совсем не единица, – заметил Рафат.

– Да, это похоже на две единицы: одна вверху, другая внизу, – предложила своё видение цифры Мириам. – Но потом эти единички помяли, уголки кое-где закруглили, и получилась такая красивенькая двоечка с круглой головкой. Как прекрасный лебедь.

– Или очень уродливая, горбатая Баба-яга, – совсем по-другому увидела двойку Марина.

– Прекрасный и уродливый… – сказала учительница.

– Вверху и внизу, круглый и угольный, – продолжили Тоня и Таня. Одна говорила одно слово, а вторая – противоположное. Так как девочки после сидения под партой могли перепутаться, я не знала точно, что говорила Таня, а что Тоня.

– Быстро и медленно, водитель и пешеход! – крикнул Рафат, у которого папа работал на маршрутке.

Миша достал из ранца большую ракушку и маленькую и стал их слушать: в одной море шумело громко, а в другой – тихо…

– Это что, получается, в мире всего по два? – удивился Коля Ульянов и принялся разглядывать свои две руки, потом свои две ноги, потом попробовал рассмотреть свои два глаза и два уха, но у него не получилось.

– В мире много чего по два, и эти два противоположны друг другу, – кивнула учительница. – Есть правое, и есть левое. Есть мальчики, и есть девочки. Если бывает горячее, то и холодное тоже.

– Светло и темно, день и ночь, добро и зло, – добавила Ирина. – Какая волшебная эта двойка!

– Моя бабушка говорит: «каждой твари по паре…» – вспомнила Рая. Мы тут же подумали, что бабушка у Раи была, наверное, пираткой, раз так ругалась. Но Милена объяснила, что тварь – это творение, то есть что не просто так сделано, а живое, любое живое существо.

– Тварь – понятно. А пара – это… – задумались мы. Конечно, ясно, что это двойка, но почему она «пара»?

– Здесь опять есть «Ра», так же как в «раз», – догадался Тихон. – Получается, «пара» – это то, что идёт после «раз»!

– Даже если бы люди знали только одно число – «раз», то всё равно можно было бы считать. Например, вместо «два» говорить: «раз-раз» или покороче – «ра-ра». Вместо «три» – «ра-ра-ра», – сказала учительница.

Нам это понравилось. Хотя, конечно, до ста таким способом долго считать. Поэтому и появились все остальные цифры.

– Двойка… – Юра сжал кулак и стал размышлять, а мы стали смотреть, потому что он размышлял очень интересно. Сначала Юра доставал из кулака большой палец, и тот показывал в небо, вернее, в потолок. А второй, указательный, упирался в сидящую рядом Иру. И так несколько раз, пока Ирина не попросила не тыкать её в бок.

– Я открытие делаю, – объяснил Юра, – а тебе бока жалко. Двойка – это значит – «твой-ка». Второй, указательный палец всегда показывает на что-то другое, на чужое.

– Тыкать пальцем невежливо, – заметила Нора.

– А почему? – спросил Артём. – От этого же никому не больно.

Милена похвалила Юру и Иру за научный эксперимент и сказала, что указательный палец – волшебный, из него специальная волшебная сила идёт.

– Это в древности так думали: если направил на кого-то палец, то собрался колдовать. Вот и старались друг в друга не тыкать! – быстро дополнила я. А то вдруг мама сейчас решит свою волшебную силу показывать. Она умеет. Иногда указательным пальцем так погрозит, вмиг забудешь, что собирался напроказничать.

– Так почему же двойка «двойкой» называется? – вернула я маму к теме урока.

– Раньше было слово «двоица», а ещё раньше «дэва», – начала объяснять Милена.

– Я понял! Это «два» по-грузински, – закричал Слава.

– «Дэва» – это «дева», а слово «дева» означает «дух» или «волшебница». Получается, что один – мужское число, «Один», это он – мужского рода, а два – «дева» – число женское. «Один» и «два» – очень-очень древние слова. Среди всех названий чисел только они меняются по родам, могут быть мужскими и женскими. Если доска, то ОДНА. А мелок ОДИН. А число три уже так и останется, хоть три доски, хоть мелка – всё равно три.

Тут к нам в дверь постучали, и вошла тётя Надя.

– Мою, гляжу – письмо, – сказала она. – Гляжу – вам.

Мы удивились, что нам кто-то пишет. Милена открыла конверт. Письмо было от Марьи Ивановны, той самой учительницы, которая должна была нас учить, но срочно отправилась путешествовать.

Здравствуйте, дорогие ребята и ваша новая учительница!

Я люблю путешествовать, потому что в дороге узнаешь много нового. Можно, я по старой учительской привычке буду рассказывать вам, чему научилась в своём путешествии, а вы нарисуйте мне – что вы узнали. Если вы согласны, я расскажу про Сахалин. Это на краю России. На Сахалине живут нивхи. У них на каждый случай существуют специальные числительные. Если считаешь что-то плоское и тонкое – то нужны одни названия чисел. Если длинное – то другие. То, чего всегда по два (глаза, лыжи, рукавицы) – считать нужно третьим способом. Лодки – четвёртым. Всё мелкое и круглое – пятым. Людей – шестым. Пальцы – седьмым. Животных – восьмым… Вам нужно выучить только один раз: «Один, два, три…» и так далее. А нивхам – 26 раз по столько! Это всё равно что научиться считать на 26 языках!

После Сахалина я отправилась на юг, на остров Новая Гвинея. Думаю, вам будет интересно узнать, что древние жители этого острова считают совсем не так, как мы или нивхи. Они придумали название только для одного и двух. «Один» они называют «урапун», а два – «окоза». Догадайтесь, что они говорят, если им нужно купить в магазине три набедренные повязки? Они говорят: «Окоза-урапун». А когда требуется четыре шоколадки, то нужно сказать «окоза-окоза». Ой, вообще-то я хотела спросить, выучили вы уже или нет 1 и 2?..

– Выучили! – дружно ответили мы.

Учительница принялась развешивать наши двойки на доске. Тут опять что-то загрохотало. Но это был не Серёжа, который у нас так вертится, что часто падает на пол. И не гроза. Тучи, как стадо больших коров, послушно шли к горизонту.

– Это в той комнате… – показала пальцем Тоня.

– Там какое-то землетрясение, наверное, – предположила Нора, – сейчас нас всех завалит.

В доказательство в лаборантской снова грохнуло.

– Пора проверить, – дала команду Милена, и мы дружно сорвались с мест.

В таинственной комнате было не очень светло. Наши солнышки пока не прижились. Много светил свалилось на пол. И мой ночник тоже. Он разбился на мелкие кусочки! Милена взяла веник и смела осколки упавших солнц в кучку. А потом бросила их в темноту!

Осколки повисли в воздухе и замерцали.

– Звёзды, – прошептала Мириам.

– Когда они будут падать, нужно успеть загадать желание, – сказала Марина.

Но звёзды прицепились крепко. Зато упал Светин каравай. Он не хотел быть солнцем. Ему нравилось оставаться душистым хлебом.

– Ещё двойка обозначает, что нужно делиться, – сказала Света. И хотя мы были недавно из столовой, каравай съели до последней крошки. И когда доели и притихли, опять стало слышно, как в сумерках что-то шуршит и даже немножко позванивает.

– Надо ЭТО на каравай приманить, – с опозданием предложил Григорий.

– А больше нету, – вздохнула Света Солянкина. – У меня в портфеле только буква Б осталась на альбомном листке.

– Не, на Б никто не приманится. Это же невкусно, – Григорий покачал головой, и все сразу поняли, что он наверняка большой знаток вкусностей. Григорий вообще был большой. И в длину, и в ширину.

Зато на Б хорошо приманилась Милена. Она быстро рассадила нас по местам, закрыла лаборантскую, поправила карту и принялась рассказывать про вторую букву азбуки.

– Б звали «Буки». Буки – это означает «буквы» или «грамота».

– А почему буквы называли «буквы»? – поинтересовалась я. – А не «туквы», «луквы» или «гуквы»?

– Наверное, потому что раньше писали на дощечках из дерева-бука. Дощечки были вместо тетрадок, – объяснила Милена. – В некоторых языках «бук» – значит книга. Если бы писали на тыквах, тогда, может, говорили бы туквы, а не буквы…

– А если бы на луковицах, то луквы, – придумала я и представила, как сидят в древности люди, пишут на луковицах, а слёзы капают и капают. Горько ведь. Да… на луковицах ни о чём смешном не напишешь…

Учительница достала из стола большую книгу со сказками и показала нам страничку. Первая буква была большая-большая и красивая, как картинка. У этой красивой нарисованной буквы тоже было название – «буквица».