Следопыт, или На берегах Онтарио - Джеймс Купер

— Да, жена его сопровождает, и какое же это милое, кроткое создание!

— И преданное сердце, чего не скажешь о ее муже. Но неважно: нам подобает со смирением принимать предначертанное свыше, покуда мы шествуем тропою жизни. Вашим проводником мог оказаться кто-нибудь и похуже тускароры, хотя в нем слишком много крови мингов, чтобы можно было считать его другом делаваров.

— Так, значит, хорошо, что мы встретились! — воскликнула Мэйбл.

— Во всяком случае, очень неплохо: ведь я обещал сержанту благополучно доставить его дочку в крепость, хотя бы и ценою своей жизни. Мы оставили нашу лодку на подступах к водопаду и на всякий случай пошли вам навстречу. И хорошо сделали: Разящая Стрела вряд ли справился бы с быстриной.

— А вот и дядюшка с тускаророй. Наши отряды могут теперь соединиться.

И действительно, убедившись, что переговоры протекают мирно, Кэп и Разящая Стрела подошли ближе. Мэйбл в нескольких словах сообщила им все, что узнала сама, после чего вся компания присоединилась к путникам, сидевшим у костра.

Глава II

О раб земной! До той поры,

Пока нечистые дары

Ты не принес в свой храм,

Весь мир перед тобой склонен,

Ты — царь, и вознесен твой трон

К высоким небесам.

Могиканин продолжал насыщаться, тогда как его белый товарищ встал и, учтиво сняв шапку, поклонился Мэйбл. Это был цветущий юноша, полный здоровья и сил; его платье, хоть и не строго флотского образца, как у Кэпа, говорило, что и он более привычен к воде, чем к земле. В то время настоящие моряки были обособленной кастой, резко отличавшейся от других сословий; их представления, равно как язык и одежда, так же ясно указывали на их занятие, как взгляды, речи и одежда турка обличают в нем правоверного мусульманина. Хотя Следопыт был еще мужчина в самой поре, Мэйбл говорила с ним без всякого стеснения, возможно потому, что зарядилась храбростью для этого знакомства; встретившись же глазами с молодым человеком, сидевшим у костра, она невольно потупилась, смущенная восхищением, которое прочла — или вообразила, что прочла, — в его приветственном взгляде. И в самом деле оба они отнеслись друг к другу с тем естественным интересом, какой возникает у молодых впечатлительных людей, когда их роднит одинаковый возраст, сходные жизненные обстоятельства, привлекательная наружность и необычная обстановка их встречи.

— Перед вами, — сказал Следопыт, глядя на Мэйбл с открытой своей улыбкой, — те друзья, которых ваш почтенный батюшка выслал вам навстречу. Это — великий делавар, изведавший на своем веку немало славы, но и немало злоключений. Он носит, разумеется, индейское имя, подобающее вождю, но, так как его трудно выговорить тем, кто незнаком с его наречием, мы переиначили его на английский лад — Великий Змей. Это не значит, что он коварен в большей мере, чем полагается краснокожему, а только что он мудр и хитер, как и подобает воину. Разящая Стрела прекрасно меня поймет.

Пока Следопыт произносил свою речь, оба индейца испытующе оглядывали друг друга; тускарора подошел первым и вступил с соотечественником в дружелюбный по видимости разговор.

— Люблю смотреть, как двое краснокожих приветствуют друг друга в лесной чащобе! — продолжал Следопыт. — Не правда ли, мастер Кэп, это все равно как будто два дружественных судна обмениваются салютами в открытом море. Но раз уж мы заговорили о воде, позвольте представить вам моего юного друга Джаспера Уэстерна, который хорошо знаком с этой стихией, так как всю свою жизнь провел на Онтарио.

— Рад познакомиться, дружище, — сказал Кэп, сердечно пожимая руку своему пресноводному коллеге, — хотя в школе, куда вас отдали, вам еще многому предстоит поучиться. Это моя племянница Мэйбл — я зову ее Магни по причине, всего значения которой ей не попять, хотя вы, должно быть, достаточно преуспели в нашей науке, чтобы знать, что такое компас.

— Причину угадать нетрудно, — отвечал молодой человек, невольно устремляя темные смелые глаза на вспыхнувшее лицо девушки, — и, мне думается, что матрос, идущий с таким компасом, как ваша Магни, никогда не собьется с курса.

— Что ж, видно, наши матросские словечки вам знакомы и употребляете вы их с толком и к месту, но, сдается мне, вы видели на своем веку больше зеленой, чем голубой воды.

— Не удивляйтесь, что мне знаком язык береговых жителей, — нашему брату редко приходится больше чем на двадцать четыре часа терять землю из виду.

— Жаль, жаль, молодой человек. Плавающей птице негоже засиживаться на берегу. Ведь, по правде сказать, ваше озеро, мастер Уэстерн, как я полагаю, окружено со всех сторон землей.

— Но, дядюшка, разве то же самое нельзя сказать об океане? Он тоже со всех сторон окружен землей, — с живостью отозвалась Мэйбл; она испугалась, как бы дядюшка с места в карьер не пустился рассуждать на любимую тему с самоуверенностью неисправимого педанта.

— Ошибаешься, девочка, это как раз земля окружена океаном; я всегда твержу это тем, кто на берегу. Ведь они живут, в сущности, посреди моря, хоть сами того не подозревают; живут, можно сказать, божьим изволением, ведь воды-то на свете больше, чем земли, не говоря уж о том, что она коварнее. Но такова слепота человеческая: какой-нибудь удалец, и не нюхавший моря, иной раз вообразит себя умнее того, кто обогнул мыс Горн. То-то и оно: земля наша попросту остров, тогда как все прочее — вода.

Молодой Уэстерн был преисполнен уважения к бывалому моряку — его уже давно томили мечты о морском плавании; но он, естественно, чувствовал привязанность к обширному озеру, на котором вырос и которое в его глазах было не лишено своей неповторимой красоты.

— То, что вы говорите, сударь, — заметил он скромно — может, и верно в рассуждении Атлантического океана, ну, а мы здесь, на Онтарио, питаем уважение и к суше.

— Это потому, что она зажала вас в кулак, — возразил Кэп, смеясь собственной шутке. — Но, как я вижу, ваш Следопыт, как вы его зовете, уже спешит сюда с дымящимся подносом и приглашает нас откушать с ним. Вот уж что верно, то верно — дичиной в море не побалуешься. Мастер Уэстерн, услуживать молодой девице в ваши лета так же не обременительно, как выбирать сигнальный фал. И, если вы позаботитесь о тарелке и кружке для моей Мэйбл, пока я буду закусывать со Следопытом и индейцами, она, конечно, сумеет оценить ваше внимание.

Сказав это больше для красного словца, мастер Кэп и не подозревал, сколь уместно его замечание. Джаспер Уэстерн самым ревностным образом принялся услуживать Мэйбл, и девушка весьма оценила рыцарское внимание, оказанное ей юным матросом при первом же их знакомстве. Джаспер усадил ее на ствол упавшего дерева, отрезал ей самый лакомый кусок дичины, наполнил ее кружку чистой родниковой водой и, усевшись напротив, старался предупредить каждое ее желание, сразу же расположив ее к себе своей ласковой простодушной заботой — этой данью уважения, от которой не откажется ни одна женщина, но которая особенно лестна и приятна, когда исходит от юного сверстника и когда сильная, мужественная сторона воздает его беспомощной и слабой. Как и большинство мужчин, мало бывавших в женском обществе, молодой Уэстерн вкладывал в свою любезность столько серьезной, искренней и дружеской теплоты — пусть и без отпечатка светского обращения, которого не чужда была Мэйбл, — что эти обаятельные качества с лихвой восполняли в ее глазах недостаток галантности. Предоставим же неопытным и бесхитростным молодым людям знакомиться ближе — скорее на языке чувств, чем внятно выраженных мыслей, — и обратимся к другой группе сотрапезников, среди которых дядюшка, старавшийся, как всегда, не ударить лицом в грязь, успел уже стать центральной фигурой.