Да здравствует король! - Ирмата Арьяр

Ага, размечталась.

— У вас будет тот наставник, сын мой, какой будет необходим для вашего развития.

На ледяной морде учителя Рагара не дрогнул ни единый мускул.

На следующий день матушка лечила мне разбитый нос. Надо учиться защищать голову и падать на камни мягко, как кошки. Как «снежные дьяволы».

Сэр Лорган вернулся с вестями: Роберт Сильный пожелал увидеть сына.

Встреча была назначена через месяц на нейтральной территории, в окрестностях небольшой крепости Файри сразу за границей Белогорья. Король не подпустил матушку к столице и на сто миль, но и сам опасался ступить в горы. 

2

Знаменательное утро началось с кошмара.

На меня надели девчоночью белую рубашку с кружевными воротником и манжетами, черный бархатный камзол с уродскими лентами на рукавах, узкие зеленые панталоны, короткий черный плащ с зеленой подкладкой. В жизни такого позора не носила. Этот кукольный наряд привез из столицы сэр Лорган, чтобы принца принарядить. А я еще на шею ему вешалась!

Чтобы я все-таки напялила на себя кукольные тряпки, матушка пошла на хитрость, подарив настоящий кинжал, такой же, какой был у Диго, предмет моей зависти: небольшой, с удивительным лезвием — белоснежным, полупрозрачным, как льдинка. Его лезвие начинало резать еще до того, как соприкоснуться с предметом. В Белогорье было много чудесных вещей, привычных для меня, как небо над головой. Их удивительность я осознала много позже. Тогда я росла среди них и ничему не удивлялась.

Дигеро, с которым мы почти помирились за месяц, заржал, увидев меня в кружавчиках, за живот держался. Мы с ним тут же подрались. Я была в такой ярости, что плевать, на голову он меня выше или на все три, и будь у него хоть сам владыка Темной страны наставником.

Нос я мальчишке все-таки расквасила и была страшно горда. Да еще, вот радость, от кружев ничего не осталось: пришлось это рванье обрезать, а оторванный рукав и порванный плащ срочно штопать. Даже матушка помогала Сильвии, чтобы не опоздать к назначенному часу. Мой фингал и содранные костяшки пальцев она излечила уже в дороге, посадив меня к себе в седло.

— Надо бы оставить вам это украшение в назидание, ваше высочество, — ворчала матушка, накладывая чары, — но ваш отец может подумать, что его сына здесь постоянно избивают.

Я покосилась на ехавшего рядом учителя Рагара и расхохоталась. «Учитесь переносить боль, ученик, иначе какая-нибудь царапина в бою может стоить вам головы».

Роберт Сильный прибыл с сотней гвардейцев. Выглядели они эффектно: сверкающие доспехи, разноцветные плюмажи на шлемах, развевающиеся плащи, шелк и пурпур штандартов.

Нас с матушкой сопровождал Рагар с полусотней «снежных дьяволов» на белых мохнатых лошадках и более привычная охрана — молчаливые и неулыбчивые слуги замка в черных латах.

Шеренги остановились по разные стороны каменного моста, возведенного через неширокую, но глубокую пограничную речушку. С той стороны вперед выдвинулся огромный конь с могучим всадником в седле. Королева не двинулась. Я поняла, что ей запрещено даже ступать на пограничный мост.

Всадник снял шлем, явив огненно-рыжие волосы, стальные глаза на широком, красном, но породистом лице, лоснившемся от пота. Лето все-таки, солнце припекало, металл нагрелся. Им с матушкой было тогда по тридцать три, но королева выглядела молодо, а он мне показался стариком, почти как сэр Лорган.

— Вижу, миледи, вы совсем не изменились, — зычно крикнул рыжеволосый. — С кем вы собрались воевать? Неужели со своим королем?

— Всего лишь охраняю жизнь и здоровье вашего сына, сир, — королева склонила голову. — Принц Лэйрин, приветствуйте вашего короля и отца.

Я оцепенела от изумления: вот этот уродливый человек — мой отец? Нет-нет. Не может такого быть!

— Что-то я не вижу моего сына среди этих дьявольских порождений, — осклабился король, подъезжая ближе. — Где же он?

Я была единственным ребенком в нашем отряде. Король не мог меня не заметить, и смотрел он мне прямо в глаза. Я, не моргая, уставилась ему в переносицу. Если уж Рагара выдерживаю, то и этот рыжий буйвол мне нипочем.

— Где мой сын, миледи? — повторил король уже с угрозой, сморгнув, но не отведя стальных глаз. Щека у него задергалась. — Неужели вот этого худосочного зеленоглазого дьяволенка вы пытаетесь выдать за моего сына? Кто в это поверит? Рожа у него даже отдаленно не моя.

Мне стало смешно. Какое счастье, что рожей не вышла, подумалось. Он не признает меня, и не надо будет притворяться, никогда. И никаких Рагаров больше не будет!

— Поклонитесь же, Лэйрин, — прошипела матушка. — Не позорьте меня.

Я поклонилась. Жалко, что ли. Но ликования не могла сдержать. Оно рвалось из меня, распирало. Недолго.

Сердце ухнуло в пятки, когда король сказал:

— Вы дурно его воспитывали, миледи. Отныне я сам займусь его воспитанием.

— Не раньше, чем вы признаете Лэйрина как своего сына и наследника, отмените мое изгнание и вернете мне моих дочерей, — ответствовала матушка.

— Я сообщу о своем решении завтра.

Он усмехнулся, оценив мою брезгливую гримасу, и развернул коня.

Королева Хелина расположилась лагерем по одну сторону реки, король Роберт — по другую. Так и заночевали.

С той стороны горели костры, слышалась грубая ругань, дикий хохот, невнятные вопли. На нашей — царили тишина и безмолвие. Даже лошади не фыркали — тихо щипали траву и изредка шевелили хвостами, отгоняя насекомых.

Для нас с матушкой раскинули палатку, принесли войлочные постели и одеяла: ночи в предгорье были прохладные. Но мы с ней сидели на нашем крутом берегу, полускрытые кустами, и смотрели на веселье королевского лагеря.

— При дворе будет много грубых и неприятных вещей, ваше высочество, вы должны к этому быть готовы, — говорила матушка. — Наши горы чисты и строги. У равнинных людей все по-другому.

— Я не хочу туда, ваше величество, — прошептала я в отчаянье. — Пощадите меня. Я там умру.

— Вы ли это говорите, Лэйрин? — повернула она бледное лицо.

— Он мне не отец.

— Не смейте даже думать так!

— Но я же вижу, матушка. Этот человек не может быть мне отцом!

— Что вы можете видеть и понимать?! Вам всего десять с половиной лет, вы еще ребенок, пусть чересчур развитой для своих лет, но ребенок.

— У меня тоже есть сердце. Этот рыжий урод — чужой мне.

— Замолчите! Больше никогда не говорите такого, даже себе. Вы… его ребенок.

Она не смотрела на меня, она лгала мне — я чувствовала.

— Лэйрин, вы обязаны стать королем.