Мертвая заря - Алексей Макеев

— Ну, рост ты мог определить по длине шага… — подсказал Глеб Павлович.

— Мог бы, если бы человек шел по ровной местности. А там густой ельник, он не шел, а скорее пробирался. Поэтому длину шага установить невозможно. Потом он вышел на каменистую осыпь, и там следы вообще пропали. Я могу сказать одно: тот, кто затеял эту шутку, — человек хитрый, расчетливый и очень осторожный. Он, видимо, был уверен, что его не будут искать, как и первые два раза, и все равно принял меры предосторожности — надел носки и скрыл след на осыпи.

— Вообще-то тут что-то не вяжется, — покачал головой Труев.

— Что именно?

— Психологический портрет этого шутника. С одной стороны — шутка, розыгрыш. А с другой — крайняя осторожность, предусмотрительность. Так себя ведут не шутники, а матерые преступники.

— А ведь ты прав, Глеб Павлович! — воскликнул Лев. — Действительно, на шутку это как-то не похоже. Но тогда зачем кто-то подсовывает Шаталову этого призрака? Может, его хотят отсюда выгнать? Добиваются, чтобы он продал усадьбу?

— А знаешь, это похоже на правду! — согласился Труев. — Ведь Виктор мне уже говорил, что, если так будет продолжаться, он бросит все и вернется в Москву. Или даже дальше — к себе в Нефтеюганск.

— Хорошо, значит, это можно принять как рабочую гипотезу, — решил Гуров. — Кто же все-таки так сильно желает выгнать Шаталова из усадьбы?

— Ну, прежде всего это может быть кто-то из его соседей, кто-то, кто захотел увеличить свой участок, — принялся рассуждать Глеб Павлович. — С одной стороны от Шаталова находится участок Максима Подсеваткина, с другой — Андрея Карасева. Я ни того, ни другого толком не знаю. Знаю, что они не рыбаки — вот и все.

— О Подсеваткине мне немного рассказал наш партнер по рыбалке — Денис Линев, я с ним немного побеседовал.

— А, значит, ты уже и сбор свидетельских показаний начал! Что называется, сразу взял быка за рога.

— Что же тут откладывать? — пожал плечами Гуров. — Делать мне тут особенно нечего, вот и занялся привычной работой… Так, соседи — это одна версия. А другая?

— Другая — это местные, деревенские, — ответил Труев. — Люди они скрытные, странные, от них всего можно ждать. С одной стороны, им от нас есть выгода — я у этой Вари, например, молоко покупаю, и Шаталов тоже, и кто-то еще. Ну, потом дорогу замостили, стало можно в Ефремки в магазин съездить или в Киржач в поликлинику. А с другой — чужое богатство, как известно, глаза мозолит. И вообще уклад у нас другой, для них непривычный. Так что кто-то из них — или Варя, или Егор Тихонов — мог замыслить выжить нас всех отсюда, по одному. Во всяком случае, про призраков да про всяких леших я как раз от Тихонова и слышал.

— Что ж, надо мне с этими местными жителями поближе познакомиться, — заметил Лев. — Говоришь, ты у этой Вари молоко покупаешь? А когда — после утренней или после вечерней дойки?

— Чаще после вечерней, — ответил Труев.

— Давай на этот раз я пойду молоко покупать, — предложил Гуров. — Заодно и познакомлюсь. Побеседую про эту самую местную энергетику, или как там они всех этих духов объясняют.

— Хорошо, давай, — согласился Глеб Павлович. — А я попробую познакомиться с Подсеваткиным и Требенько. Поводов для этого предостаточно. Живем здесь по соседству уже второй месяц, а толком не поговорили. Вот и поговорим. Попробую выяснить, что они думают про эти жуткие крики, про призрака. Вдруг что-то узнаю?

— В таком случае, может, прямо сейчас и пойдем? — спросил Гуров.

— Я, правда, думал еще немного порыбачить… — протянул Труев, — ну да ладно, раз такое дело — пошли.

Он собрал снасти, взял ведро с уловом (Лев отметил, что его друг поймал даже чуть больше, чем яхтсмен и профессиональный рыболов Денис Линев), и друзья направились в сторону поселка.

Теперь, когда они вышли из леса, Гуров уже более внимательно присматривался к домам. Первое здание еще стояло в лесах, в нем никто не жил. Зато второй коттедж поражал своим великолепием. В нем имелось три этажа, сбоку был пристроен гараж, а позади виднелись еще постройки — видимо, хозяйственные. Под стать дому был и участок, площадью никак не меньше десяти-двенадцати соток. Он был весь засажен цветами и декоративными растениями.

— Здесь живет Борис Сергеевич Требенько, — пояснил Труев. — Человек очень состоятельный, владелец инвестиционного фонда «Семейный очаг». Поселился один из первых и на собственные деньги замостил дорогу от Ефремок. Держится он, надо сказать, довольно надменно, но, думаю, я найду способ с ним познакомиться. За ним идет дом Дениса Линева — его ты уже знаешь.

— Кстати, я не спросил: а что, Денис живет здесь один?

— Да, один. Дело в том, что он не женат, так сказать, принципиальный холостяк.

— Надо же! — удивился Лев. — Такое редко бывает. Может, у него эта, как ее, нетрадиционная ориентация?

— Ничего подобного! — уверенно проговорил Труев. — Я у него как-то спросил, почему он один, и знаешь, что он мне ответил? Что он слишком любит женщин, чтобы выбрать только одну из них. И действительно, я видел, как он приезжал с какой-то девушкой. А наутро уехал.

— Так, понятно, — кивнул Гуров. — Ну, дальше я знаю — это дом Шаталова. А там кто живет?

— Там Подсеваткины, я их тоже не знаю. А дальше Карасев, Бугаев, Великанов… Их я знаю еще меньше. Но в ближайшие два дня обязательно выясню о них все, что смогу, — пообещал Глеб Павлович.

— Хорошо, — кивнул Гуров. — Только очень не упорствуй, а то этот… призрак сразу догадается и затаится.

— Так, может, это и хорошо? У тебя ведь нет задачи поймать шутника с поличным. В конце концов, даже если кто-то захотел выгнать Шаталова из поселка, это еще не преступление. В крайнем случае это можно квалифицировать как хулиганство, не более. И если этот «шутник» поймет, что мы разгадали его игру и начали охоту за ним самим, и прекратит свои затеи — наша миссия будет выполнена. Шаталова оставят в покое, и мы с ним можем и дальше до конца лета спокойно ходить на рыбалку.

— Да, наверное, ты прав, — согласился Гуров. — Это не тот случай, когда надо действовать скрытно. Так что и я буду открыто говорить: иду, мол, охотиться на призрака. Берегитесь, лесные духи! Скройся, нечисть болотная!

— Договорились, — со смехом поддержал его Труев. — Такой тактики мы с тобой и будем придерживаться.

Так, за разговором, они дошли до домика Труева. Здесь Глеб Павлович вручил приятелю пакет с пустой трехлитровой банкой и посоветовал приготовить купюру в сто рублей.

— Денег у Вари почти никогда нет, — объяснил он, — так что сдачу она дать не сможет. За три литра она берет ровно сто рублей — это удобно.

— Дешево, однако, она ценит свое молоко, — заметил Лев. — В Москве такое молоко, прямо из-под коровы, стоило бы вдвое дороже.

— Ну, тут не Москва, как ты мог заметить, — ответил на это Труев. — Итак, ступай вон туда, вниз по улице. Коттеджи скоро закончатся, дальше пойдут деревенские дома. В них никто не живет, стоят заколоченные. Хозяева приезжают, только если договорятся встретиться здесь с покупателями и продать свои развалюхи. Ты иди до самого конца, до околицы. Там будут два жилых дома. Направо обитает Егор Тихонов, а налево — Варя с матерью. Если забудешь, кто где, все равно догадаешься — у Вари есть корова и куры, а у Тихонова только коза живет. Какая ему польза от этой козы, не знаю, но он о ней заботится.

— Хорошо, не заблужусь, — заверил приятеля Гуров. — Вернусь к тебе с молоком, можно будет кашу сварить.

— Я кашу не варю, я его так пью, — ответил Труев. — Ты, главное, вернись с информацией для нашего расследования.

Получив напутствие, Гуров отправился в путь. По дороге он разглядывал и считал коттеджи. Жилых, по его подсчетам, после домика Труева получалось двенадцать штук. «А с теми, что по другую сторону стоят, к лесу, получается восемнадцать. Отбросим Глеба Павловича и Шаталова, как жертву розыгрыша, остается шестнадцать человек. Пожалуй, можно исключить из числа подозреваемых также яхтсмена Линева — в то время, когда появлялся призрак, он явно был занят рыбной ловлей, об этом говорит его добыча, не уступающая добыче Глеба. Если бы он бегал по лесам, изображая лесного духа, он не смог бы столько поймать. Таким образом, остаются пятнадцать человек плюс двое деревенских, с которыми я собираюсь сейчас познакомиться. Что ж, задача вполне решаемая. И не такие головоломки разгадывали».

Как и обещал Труев, коттеджи вскоре закончились, теперь вдоль улицы стояли покосившиеся заколоченные деревенские дома. Некоторые из них выглядели как еще жилые, даже антенны на крышах торчали. У других, напротив, были выбиты стекла, выломаны доски из стен, повалены заборы. Выброшенное хозяевами добро — сломанная посуда, детские игрушки, обломки досок — валялось по всей улице, делая ее вовсе непроезжей.