Революция без насилия - Махатма Ганди

Теперь вы знаете, что я понимаю под настоящей цивилизацией. Те, кто хочет изменить условия, которые я описал, – враги страны и грешники.

Читатель: Все было бы хорошо, если бы Индия была точно такой, как вы ее описали; но ведь страна, где существуют сотни девочек-вдов, где женят двухлетних детей, где двенадцатилетние девочки становятся матерями и хозяйками, где практикуется многомужие, где в обычае практика нийоги, где во имя религии девушки посвящают себя проституции, где во имя религии режут баранов и коз, – это тоже Индия. Считаете ли вы и это символами той цивилизации, которую вы описали?

Редактор: Вы ошибаетесь. Указанные вами недостатки и есть недостатки. Никто не принимает их за древнюю цивилизацию. Они сохраняются вопреки ей. Всегда были и будут попытки устранить их. Мы можем использовать новый дух, который в нас возник, для очищения от этих зол. Но то, что я вам описывал как символы современной цивилизации, признается в качестве таковых ее приверженцами. Индийская цивилизация была описана мной так, как ее описывали ее приверженцы. Ни в какой части мира и ни при какой цивилизации люди не достигали совершенства. Индийская цивилизация стремится возвысить нравственное существование, а западная цивилизация – распространить безнравственность. Западная цивилизация безбожна, индийская же основана на вере в бога. Понимая это и веря в это, каждый, кто любит Индию, должен прильнуть к древней индийской цивилизации, как дитя к материнской груди.

Читатель: Узнав ваши взгляды, я прихожу к выводу, что вы могли бы создать третью партию. Ведь вы не крайний и не умеренный.

Редактор: Это заблуждение. Я совсем не думаю о третьей партии. Мы не думаем ведь все одинаково. Мы не можем сказать, что все умеренные придерживаются одинаковых взглядов. И как те, чья единственная цель – приносить пользу, могут иметь партию? Я мог бы принести пользу и умеренным и крайним. А в тех случаях, когда я расходился бы с ними, я почтительно изложил бы им свою точку зрения и продолжал бы заниматься своим делом.

Читатель: Что бы вы тогда сказали обеим партиям?

Редактор: Я бы сказал крайним: «Я знаю, что вы хотите для Индии самоуправления. Но тщетно вы будете его просить – так вы его не получите. Каждому придется самому добиваться свараджа. То, что другие могут получить для меня, это не самоуправление, а чужое управление; поэтому было бы неверно, если бы вы сказали, что получили сварадж, просто изгнав англичан. Я уже описал подлинную природу самоуправления. Вы никогда его не достигнете силой оружия. Грубая сила несвойственна Индии. Вам, следовательно, придется положиться целиком на силу духа. Вы не должны думать, что на каком-либо этапе нужна сила для достижения нашей цели».

Умеренным я бы сказал: «Заниматься только подачей петиций унизительно; вы тем самым признаете свое подчиненное положение. Сказать, что британское правление необходимо – это почти равносильно отрицанию божественного начала. Мы не можем сказать, что кто-нибудь или что-нибудь, кроме бога, необходимо. Кроме того, здравый смысл должен был бы подсказать: заявлять теперь, что присутствие англичан в Индии необходимо, значит делать их тщеславными. Если англичане со всеми пожитками покинут Индию, не следует полагать, что Индия потерпит урон. Возможно, что люди, которые вынуждены соблюдать мир под давлением англичан, после их ухода начнут борьбу. Нет смысла сдерживать извержение вулкана, – оно должно произойти. Следовательно, если прежде чем мы сможем жить в мире, нам суждено бороться между собой, лучше, чтобы мы так и поступили. Нет никаких оснований для того, чтобы третья партия защищала слабого. Именно эта так называемая защита расслабила нас. Такая защита может сделать слабого лишь еще слабее.

Если мы не поймем этого, у нас не может быть самоуправления. Перефразируя мысль одного английского богослова, скажу, что анархия при самоуправлении лучше, чем упорядоченное правление иностранцев. Только смысл, который ученый богослов придавал самоуправлению, отличен от моего понимания индийского самоуправления. Мы должны знать сами и научить других, что мы не хотим тирании ни английского, ни индийского управления». Если бы это осуществилось, тогда и крайние и умеренные могли бы объединиться. Нет никаких причин бояться друг друга или не доверять друг другу.

Читатель: Что же тогда сказали бы вы англичанам?

Редактор: Им бы я почтительно сказал: «Я признаю, что вы мои правители. Нет необходимости обсуждать вопрос, удерживаете ли вы Индию с помощью меча или с моего согласия. У меня нет никаких возражений против того, чтобы вы оставались в моей стране, но хотя вы и правители, вам придется остаться в качестве слуг народа. Не мы должны поступать так, как вы хотите, а вы должны поступать так, как хотим мы. Вы можете сохранить богатства, которые выкачали из нашей страны, но вам не разрешается выкачивать их впредь. Вашей функцией будет, если вы захотите, управление Индией, но вы должны оставить мысль об извлечении из нашей страны коммерческой прибыли.

Мы считаем, что цивилизация, которую вы поддерживаете, есть прямая противоположность истинной цивилизации. Мы считаем, что наша цивилизация намного выше вашей. Если вы признаете эту истину, это пойдет вам на пользу, если же нет, то согласно вашей же пословице, вам следовало бы вести в нашей стране такой же образ жизни, какой ведем мы…

До сих пор мы ничего не говорили, потому что были запуганы, но вы не должны думать, что вы своим поведением не оскорбляете наших чувств. Мы выражаем наши чувства не из низменных эгоистических интересов или страха, а потому что наш долг сейчас – говорить смело. Мы считаем ваши школы и суды бесполезными. Мы хотим, чтобы были восстановлены наши старинные школы и суды. Общий язык для Индии – хинди, а не английский. Следовательно, вы должны изучать его. Мы можем общаться с вами только на нашем национальном языке.

Для нас непереносима мысль, что вы тратите деньги на железные дороги и армию. У вас нет никаких оснований поступать так. Вы, может быть, боитесь России, но мы не боимся ее. Если она придет, мы за ней присмотрим. Если вы будете с нами, мы сможем принять ее совместно…

Вероятно, опьяненные своей властью, вы посмеетесь над всем этим. Возможно, мы не сможем сразу вас разуверить, но если у нас сохранится хоть сколько-нибудь мужества, вы скоро увидите, что ваше опьянение губительно и что ваши насмешки на наш счет – это помрачение ума…

Вы можете остаться в Индии только при условии, что вы полностью удовлетворите наши требования, и, если вы останетесь на этих условиях, мы научимся кое-чему от вас, а вы многому научитесь от нас. Поступая так, мы принесем пользу друг другу и всему миру. Но это случится только в том случае, если корнями наши отношения будут уходить в религиозную почву».

Читатель: Что вы скажете нации?

Редактор: А что такое нация?

Читатель: Для наших целей, это та нация, о которой мы с вами думали, т. е. те из нас, которые подвержены влиянию европейской цивилизации и страстно стремятся получить самоуправление.

Редактор: Этим людям я бы сказал: «Только те индийцы, которые проникнуты подлинной любовью, смогут говорить с англичанами так, как указано выше, не испытывая чувства страха; а сказать, что индийцы проникнуты любовью, можно только о тех, которые сознательно верят, что индийская цивилизация – самая лучшая, а европейская цивилизация – это только «злоба дня». Такие эфемерные цивилизации часто приходили и уходили, так будет и впредь. Проникнутыми любовью индийцами можно считать только тех, кто, испытав свою силу духа, не съежится от страха перед грубой силой и ни в коем случае не пожелает применять грубую силу. Проникнутыми любовью индийцами можно считать только тех, кто, уже испив чашу яда, испытывает глубокую неудовлетворенность существующими жалкими условиями жизни.

(Главы из брошюры М. Ганди «Хинд сварадж»)

Как добиться победы

…Мои взгляды не во всем совпадают с общепринятыми. В некоторых отношениях они им даже прямо противоположны. При таких условиях я вряд ли имею право занимать то привилегированное положение, в котором я сейчас нахожусь. Председатель собрания обычно говорит от его имени. Я не могу на это претендовать: только ваша любезность дает мне столь исключительную возможность изложить мои взгляды перед гуджаратской публикой. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы взгляды эти стали предметом критики, возражений и даже пламенного протеста, я хотел бы, чтобы они подверглись свободному обсуждению. Я только хотел бы отметить, что они сложились у меня не сегодня и не вчера, а уже много лет тому назад. Я предан им, и опыт, почерпнутый в Индии за два с половиной года, не изменил их.