За каменной стеной. Испытания любви - Асти Брамс

— Полина, тебя реально сейчас это заботит? — взъерепенился брат. — А если ты в больницу попадешь⁈

В динамике запиликало. Я отняла телефон от уха и посмотрела на экран. Зарядка была почти на нуле.

— У меня телефон садится. Дим… Алло, Дима⁇ Черт.

Экран потух, и я обессиленно уронила руку на колено.

Меня точно кто-то проклял. Если я еще была виновата с Мишей и с экзаменом, то к аварии не имела никакого отношения!

Врачи почему-то не торопились подходить ко мне, хотя я слышала сирену скорой. Время шло. Спустя минут пятнадцать я начала хорошенько замерзать, но категорически не хотела закрывать дверь. В конце концов, мне надоело сидеть в автомобиле. Вопреки совету незнакомого мужчины, который куда-то испарился, я решила потихоньку выбираться из салона. В первую очередь чтобы окончательно убедиться, что у меня ничего не сломано.

Вокруг царила суматоха. От вида искорёженных машин и перебинтованных людей стало дурно. Я отвернулась и потихоньку направилась к парапету. За мной наблюдала какая-то девушка. Кажется она была из поцарапанного минивена.

Вцепившись в железную преграду, я увидела, что незнакомка приближается.

— Вы в порядке? — смущенно спросила она.

— Да… вроде. Только голова кружится.

Девушка понятливо кивнула и опустила глаза на бутылку в своей руке.

— У меня вода есть, попьешь?

Я благодарно приняла ее и жадно прижалась губами к горлышку.

— Полина!.. — внезапно донеслось откуда-то.

Оторвавшись от бутылки, я невольно огляделась. Показалось, что кто-то громко крикнул мое имя. Но никого знакомого поблизости я не видела.

— К тебе еще не подходили фельдшеры? — спросила добрая незнакомка. — Давай я позову…

— Полина! — вновь взревел кто-то.

Наконец я поняла, откуда доносится голос и повернула голову в правильном направлении. Лавируя между машинами и расталкивая людей, ко мне бежал Миша.

6

Сердце рухнуло в пятки. Я никогда не видела его таким напуганным. Оказавшись рядом, муж чуть не сбил меня — буквально на ходу схватил в охапку и прижал к себе так, что стало больно.

— Блядь, маленькая моя… — горько проговорил он, путаясь пальцами в моих волосах. Его руки дрожали. Взяв ладонями мое лицо, Миша принялся жадно осматривать его. — Черт, у тебя кровь!.. К тебе врачи подходили вообще? Удар сильный был⁈

Он впился взглядом в мой пострадавший Форд, будто без суда повесил на него все грехи.

— Что у тебя болит⁈ — требовательнее спросил муж.

— Я не знаю… Не могу сказать точно, но думаю все в порядке!.. — лихорадочно выдала я, пытаясь его успокоить. — Я была пристегнута, а кровь… это из-за дурацкой подушки. А… где Алёнка?..

— С моим отцом, не волнуйся.

Вытолкнув воздух из легких, Миша вновь притянул меня в объятия и прижался губами к макушке.

— Я когда увидел, что здесь творится, такая жуть в голове пролетела… Ты себе не представляешь.

Последние слова он почти прошептал. А я прикрыла глаза, очень ясно представив, что муж мог подумать. Будто прямо через себя его страх пропустила.

— Прости меня… — прошептала я надрывисто. — Прости, Миш.

Он резко отстранился и мотнул головой.

— Нет. Это я должен просить у тебя прощения! — непреклонно выдал он, сжимая зубы. — За эти гребанные бесконечные ссоры, за то, что перестал тебя понимать… За то, что ушел как конченный ублюдок, оставил вас! Еще и нагрубил тебе сегодня. Если бы это были последние слова, которые я сказал… — Его глаза покраснели от слез, и я тоже громко всхлипнула. — Я бы нахуй спрыгнул с этого моста. Клянусь тебе…

— Не надо! Не говори так, пожалуйста!..

Я потянулась к Мише и начала целовать его суровое лицо: скулы, щетину, губы.

— Я люблю тебя!.. — успела выдохнуть перед тем, как он тесно прижал меня,, утягивая в страстный поцелуй.

Прервавшись, муж уткнулся лбом в мой лоб.

— Никогда тебя больше не отпущу… Буду теперь сутками за ручку водить, как ребенка! А эту машину нахрен на металлолом.

— Дурачок!.. — прыснула я, влюбленно глядя в карие глаза. — Тебе работа не позволит. Ты ведь большой босс, не забыл?

Однако он с полной серьезностью ответил:

— Плевать. Мне важны только вы с Лёлькой. Так всегда было, но если пришло время что-то кардинально менять — значит, я изменю!

Подкрепив свои слова пристальным взглядом, Миша обнял меня за плечи и потянул идти к разбитому Форду.

— Тебя нужно показать врачу. Вещи забираем и едем.

Забрав сумку и телефон, он непреклонно увел меня от места аварии. Мне было жаль оставлять свою машину, но муж пообещал, что с этим есть, кому разобраться.

Всю дорогу до больницы мы ехали молча. Если честно и не хотелось ничего говорить. Пока Миша ревностно держал мою руку, мне не о чем было переживать. Между нами все теперь в порядке — это самое главное.

Он не шутил и действительно везде водил меня, как ребенка под своим строгим контролем. В приемном отделении, где мне сделали перевязку и рентген, сам разговаривал со всеми врачами. К счастью обошлось без переломов, но я здорово ушибла ребра, а еще получила легкое сотрясение, поэтому врач рекомендовал лечь под наблюдение. Однако я категорически не хотела оставаться и, надавив на жалость, уговорила мужа поехать домой.

7

— Ты звонил своему отцу? Он сам привезет Алёнку?.. — беспокойно спохватилась я, когда мы уже зашли в квартиру.

Миша закрыл входную дверь и неожиданно сообщил:

— Она сегодня останется у моих родителей.

— Что?.. — растерянно выдала я. Но в следующую секунду сообразила и устало отмахнулась: — Да нет, это вовсе не обязательно. Я хорошо себя чувствую, Миш…

— Обязательно и дело не только в твоем самочувствии, — непреклонно отсек он. А на мой вопросительный взгляд, спокойно пояснил: — Я хочу побыть с тобой наедине.

Я отчего-то заволновалась. Возможно, потому что за этим желанием крылось кое-что неочевидное.

— Когда мы вообще в последний раз оставались вдвоем? — наводящим тоном спросил муж.

Отведя взгляд, я поняла, что не могу вспомнить. А он многозначительно заметил:

— Вот-вот.

Миша притянул меня к себе за пояс пальто и помог его снять. Он делал все непринужденно, заботливо, но я прямо замечала, как неспокойно дышу. Меня пропитывала странная неловкость, будто я не знала, как себя вести с собственным мужем! Будто за эту неделю он успел измениться.

А нам ведь предстоял тяжелый разговор, и я не была уверена, что сегодня в состоянии его вывезти. Еще сердце вздрагивало от мысли, что мы вновь поссоримся…

— Иди, прими ванну, а я организую ужин, — велел Миша, едва коснувшись губами моего лба.

Он проводил меня до двери ванной, затем направился на кухню, доставая на ходу телефон, видимо, чтобы заказать еду из ресторана. Хорошее решение ­– я почти не готовила, с тех пор как он ушел, только для дочки. А себя буквально заставляла есть то, что находила в холодильнике.

Ванна меня сильно расслабила. Я долго пролежала в горячей воде, но, несмотря на тотальную усталость, даже не задремала. Только зевала постоянно. Все, потому что расслабилась я лишь телом, тогда как в голове занозой сидело беспокойство и тревожные мысли.

Так как я не взяла, во что переодеться, просто обернулась в полотенце. Немного осушила волосы и вышла из ванной. В коридоре уже витали ароматные запахи, от которых желудок жалобно сжался. Однако зайдя на кухню, я не торопилась идти к столу. Застыв возле дверного проема, принялась задумчиво наблюдать, как Миша выкладывает на тарелки китайскую кухню.

— Садись, тебе нужно поесть, — настоятельно велел он, коснувшись меня взглядом. Я подошла к столу и нерешительно замерла возле стула, что не ушло от мужа. — Ты чего?

Понимая, что не смогу даже поесть спокойно, я все же озвучила то, что комом застряло в груди:

— Мы должны поговорить, да?

Слегка нахмурившись, он смял в руке бумажный пакет с логотипом ресторана.

— Если ты не готова — не обязательно, — спокойно ответил.

— Боюсь, я никогда не буду готова, — со вздохом призналась я. — Слышал бы ты, как у меня сердце колотится…

Заметив в моих глазах блеснувшие слезы, Миша приблизился и заключил меня в теплые объятия.

— Успокойся. Я не собираюсь выяснять отношения и в чем-то тебя обвинять! Ни сегодня, ни завтра.

— Но мы же не без причины дошли до этого? — резонно заметила я, вскинув взгляд и хлюпнув носом.

Вытирая мои слезы, Миша не торопился отвечать.

— Я изменилась… знаю, — грустно озвучила я, уставившись на серебряный крестик мужа. — Перестала за собой следить,