Ленинград — срочно... - Валерий Волошин

Подбегают санитары с носилками:

— Что с тобой, Гарик?

— Живой! Жи-ивой!..

Из дневника старшины команды радистов Михаила Гаркуши:

«…00 часов 45 минут. 23.06.41 г. Стрельба зениток. Тревога! Пролетел самолет. «Наш», — подумал я. От взрыва качнулось караульное помещение. Стекол в окнах как не бывало. Раненых нет, у вещевого склада контузило часового. Перепуганных сколько угодно… Самолет упал у Черной речки. Летчика взяли в плен. Теперь и внушать не надо — это война. Война!»…

Из корпусной газеты «Защита Родины»:

«…В ночь с 22 на 23 июня две группы «юнкерсов», по девять бомбардировщиков, пытались совершить налет на Ленинград и Кронштадт со стороны Карельского перешейка. Мощный огонь зенитной артиллерии преградил им дорогу. Четырех стервятников сбили батареи Краснознаменного Балтийского флота. Под Ленинградом прославили свое оружие зенитчики батареи младшего лейтенанта А. Пимченкова, сбившие один «Ю-88»…»

Глава II

«…Финские воинские подразделения перешли государственную границу. Принял решение свертывать и эвакуировать спецустановки РУС-1 по мере отхода наших войск. Прошу оказать содействие по обеспечению прикрытия в связи с выводом техники в безопасные районы и указать новые места дислокации для ее развертывания и продолжения боевой работы.

«…Приказываю: осуществить перебазирование РУС-1 на станцию Песочная в район дислокации штаба радиобатальона. Не допустить захват установок противником вплоть до их уничтожения, сообразуясь с обстановкой. Для прикрытия используйте посты визуального наблюдения из 2-го полка ВНОС, которые располагались вместе со станциями. Они поступают в ваше распоряжение. Комплекты РУС-1, обеспечивая скрытность передвижения, разобщить, ответственные за них выходят на связь в обусловленных точках маршрута. Расчеты радиоприемного оборудования на острове Лавансааре под командованием лейтенанта Матю-шова и радиогенераторного оборудования на острове Валаам под командованием лейтенанта Юрьева передать до особого указания начальникам гарнизонов островов в целях организации связи с Большой землей. О своих действиях информируйте через них.

«…Связь с островами наладил. О продвижении других расчетов и техники РУС-1 информации не имею. Видимо, как и расчет, выходящий из окружения под моим командованием, с боями прорываются к Ленинграду. Приказ о недопущении захвата техники противником успел довести до всех командиров.

«…Передвигайтесь в ночное время. Для выхода к Выборгу используйте проселочные дороги. О движении докладывайте.

«…Почему молчите? Доложите обстановку!

«…Да ответьте же наконец! Где находитесь?..

В течение четырех дней после начала войны «Ревени» неплохо стерегли воздушное пространство. Комбат сам видел их в деле, мотаясь по «точкам», оставив свое хозяйство в Песочной на попечение начштаба и старшего политрука Ермолина. Бондаренко считал, что на границе решалась главная задача, тут находилось большинство его людей, потому именно сюда перебрался и он сам.

И потом, когда обстановка резко осложнилась, приказ Соловьева о передислокации «Ревеней» в Песочную комбата не смутил. «Ничего, будем считать отступление временным, — успокаивал он себя. — В Песочную так в Песочную… Скорее всего, Соловьев предполагает быстрее сгруппировать установки в одном пункте. А там — распоряжение поступит, где снова разворачиваться».

Но вскоре последующие события — окружение, мытарства по проселкам без связи (радиостанцию размолотили пули в первой же перестрелке с немецкими автоматчиками), исчезновение расчетов других «Ревеней», так и не появившихся в условленных контрольных пунктах, — выбили Бондаренко из колеи.

«Конечно, ведь и в мыслях никто не допускал, что есть сила, способная опрокинуть передовые порядки на границе и вклиниться так глубоко на нашу территорию, — рассуждал капитан. — Тем более здесь, на северо-западе, где заблаговременно создавался укрепрайон. Кто думал об отступлении? Нет, ни в каких планах по приведению батальона в различные степени боеготовности такого не предусматривалось. Позиции установок оборудовали на совесть, фундаментально. Месяц крутились как белки в колесе. И вот тебе на… Выборг отрезан. Колонну веду на авось. Если ее можно так назвать: колонна. «Козла» своего бросил, колеса не выдержали. Остались два ЗИСа с продырявленными фургонами и разбитой наполовину аппаратурой да скрипучая полуторка, кузов которой набит бойцами расчета и ранеными «отступленцами», потерявшими своих… Эту птаху тоже подобрали на дороге, — искоса глянул Бондаренко на девушку-военврача, сидевшую в кабине между ним и шофером. — Видно, натерпелась, бедняга, — с жалостью подумал комбат. — Девчонка совсем… Симпатичная», — непроизвольно отметил он.

Бондаренко вспомнил, с каким решительным видом выскочила она на обочину, размахивая пистолетом в поднятой руке, пронзительно крикнула:

— Остановитесь!.. Немедленно остановитесь!

Она была без пилотки, в разорванной гимнастерке, перепачканной кровью.

— В чем дело, кто такая? — требовательно спросил он, открыв дверцу кабины.

— Военврач третьего ранга Нина Казакова из второго полка ВНОС. Выхожу из окружения… У меня тяжелораненые, товарищ капитан. Двое…

Лейтенант, командир ротного визуального поста наблюдения — как представила его военврач — находился без сознания: с перевязанной головой лежал на самодельных носилках, сплетенных из березовых ветвей. Рядом, под развесистой елью, стонал боец, правое плечо которого выпирало массивной перебинтованной глыбой с проступившим поверх марли темным пятном.

— И вы обоих тащили?! — изумился Бондаренко, смерив взглядом хрупкую фигурку девушки.

— Волокли вдвоем лейтенанта, — устало пролепетала она, кивнув в сторону красноармейца. — Теперь он обессилел. Много крови потерял…

Раненых погрузили в фургон и тронулись дальше. Из сбивчивого рассказа Нины Бондаренко понял, что малочисленный пост ВНОС, располагавшийся на колокольне старой церквушки, вступил в неравный бой с прорвавшимися немецкими танками. Казакова оказалась там случайно, объезжая «точки» своего полка. Вооруженные винтовками и бутылками с горючей смесью, вносовцы подожгли три танка и бронемашину, которые, запылав, образовали на дороге пробку.

Фашисты открыли по церкви огонь прямой наводкой. Сразу же был сражен осколком командир — лейтенант. Нина с трудом его перетащила в нишу и наскоро перевязала.

Неожиданно стрельба стихла. Она отчетливо услышала: «Рус, сдавайся, ви окружен!» Один из бойцов крикнул: «Комсомольцы не сдаются!» — и швырнул две оставшиеся бутылки. Загорелся еще танк. В ответ засвистели пули. Красноармеец, поджегший танк, пошатнулся, схватившись за плечо… Нина подхватила его и отвела в нишу. И тут от прямого попадания снаряда рухнула крыша колокольни. Лишь Нина с двумя ранеными чудом уцелела в образовавшейся пещере.

Они затаились, выжидая, пока фашисты займут места в своих железных коробках. Наконец взревели моторы, и танки покатили по дороге…

Капитан с горечью думал о том, что визуальные посты наблюдения, вероятно, дезорганизованы отступлением.

Вносовцы мужественно дерутся, гибнут… Оставшиеся, как и его бойцы-радисты, тоже жили этим: как же выбраться из окружения?.. Кто же теперь предупреждает главный пост ВНОС о налетах врага?.. «Прав был Осинин, когда убеждал меня, что РУС-1 хороши лишь тогда, когда они спаяны в единую цепь. Достаточно выйти из строя только одному звену, и все летит в тартарары. Теперь ясно: нужны именно «Редуты». Ох как нужны!.. Интересно, начал ли Осинин работу на установке, которую получили в Токсово?.. Хотя разве один в поле воин?..»

Неожиданно машина резко затормозила. Бондаренко по инерции подался вперед и едва не стукнулся лбом о ветровое стекло. Вытянув руку, успел упереться в панель.

— В чем дело? — крикнул Бондаренко шоферу, придерживая левой рукой девушку.

— Чуть в деревню не въехали, товарищ капитан, — виновато ответил водитель и добавил, оправдываясь: А вдруг там немцы?!

— Эх, Заманский, Заманский, все тебе что-то мерещится, — пробурчал комбат. Обращаясь к Нине, сказал: — Вы уж простите нашего ли-ха-ча…

Он выбрался из кабины на песчаную колею. Впереди лес расступался, в светлеющем и расширяющемся коридоре проглядывали очертания изб. К комбату подбежал лейтенант Ульчев, старший второй машины: