Романовы. Последние дни Великой династии - Владимир Хрусталев

Мы считаем, что академический труд по установлению истины, тех далеких и трагических событий начала XX столетия, еще впереди. Наша первоочередная задача обозначить эту проблему и попытаться дать ответы на некоторые из ранее поставленных нами вопросов.

Мне бы не хотелось, чтобы эта книга углубляла размежевание российского общества относительно различных политических ориентаций, а послужила только для того, чтобы каждый задумался об истинном предназначении России на своем жертвенном пути развития цивилизации и роли каждого из нас в общей судьбе нашего Отечества. Как известно, все события в этом мире взаимосвязаны. Особенно понимаешь это «во времена великих перемен». Такие времена пережили представители династии Романовых: революция 1905–1907 гг., Первая мировая война, крушение прежнего мира в 1917 г., начало пожара Гражданской войны и всеобщей разрухи в России. Известно, что история общества развивается по спирали своеобразными циклами, которые, в какой-то мере, повторяются на новом этапе своего пути. Многие события «смутного времени» были зафиксированы в личных дневниках, письмах и других документах бывших «венценосцев». Сегодня, читая эти исторические реликвии, невольно возникают и напрашиваются сравнительные аналогии с нашим неспокойным, переломным периодом конца ХХ – начала ХХI в. Это неудивительно, т. к. мы являемся очевидцами многих событий и исторических уроков, которые уже переживала и проходила многострадальная наша отчизна. История предупреждает от повторения ошибок, а порой и наказывает нерадивых учеников новыми испытаниями. Попробуем связать и проследить историческую нить времен, которую неоднократно пытались оборвать и начать сначала, но на свой лад временщики России.

Я вижу, как рушатся царские троны, Когда их сметает людской ураган,Республику сделает хуже коровыИ белых и красных жестокий обман.

Глава I

Коллективный портрет на историческом фоне

Говорить о царствовании Николая II – легко, говорить о личности последнего самодержца России – трудно. И не только потому, что царствование его было у всех на виду, а личная жизнь скрыта, но еще и потому, что любой человек неповторим и это всегда загадка, тайна и мистика. Это тем более трудно сделать в отношении императора Николая Александровича и его супруги императрицы Александры Федоровны (урожденная немецкая принцесса Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатриса Гессен-Дармштадтская) – натур сложных и противоречивых, вокруг которых до сих пор в общественном мнении бытуют взаимоисключающие характеристики.

Часто о личности мы судим не только по словам, но по выражению глаз и улыбке, по чертам характера, по делам и поступкам. Порой слово, случайно сорвавшееся с уст, характеризует героя гораздо ярче и правильнее, чем целая речь, заранее им обдуманная и произнесенная, но не отвечающая его убеждениям, а служащая для достижения поставленной цели. Поэтому к пониманию сути «венценосных особ», по нашему мнению, легче подойти путем знакомства с отдельными фактами и эпизодами из их жизни, так внезапно и трагически оборвавшейся. Монархист В.В. Шульгин говорил, что «цари живут в стеклянных дворцах – все, что делается в их стенах, становится сейчас же известно». Пристально всмотримся в черты портрета императорской семьи, чтобы лучше понять как их самих, так и ход исторических событий.

В мятежное время Февральской и Октябрьской революций, да и после гибели Николая II, периодическая печать и многочисленные мемуары современников отмечали фатальность судьбы бывшего царя. Газеты и журналы, отдающие дань повальному увлечению читателей «оккультными науками» и сеансами спиритизма, пестрели подобного рода заметками:

«Число 23 в жизни Николая II.

– …Видите ли, – серьезно ответил мне астролог, – …в жизни Николая II, несомненно, странную роль играет число 23. Родился он 6 мая (по старому стилю) 1868 года; 23 апреля по старому стилю как раз будет 6 мая по новому; сумма цифр рождения 1 + 8 + 6 + 8 тоже = 23. Если затем к году рождения – 1868 – прибавим 23, то получим – 1891, год, когда на Николая – и именно 23 апреля – в Токио покушался японец Санзо Цуда.

Далее: Николай вступил на престол в 1894 году, если к этому числу прибавить 23, то получим – 1917, год его отречения. Царствовал он 23 года. Наконец – именины женщины, сыгравшей такую роль в его жизни, Александры Федоровны – 23 апреля…

Интересно, что сумма цифр 1917 равна 18-ти, то же, что у другого трагического для русского абсолютизма года 1881-го, года, когда был убит Александр II, и, собственно говоря, началась русская революция…»

Заметка относится к лету 1917 г., грешит рядом неточностей, но заканчивается прозрачным намеком на обреченность бывшего «помазанника Божия». Если быть точными и продолжать подобную арифметику, то Государь император Николай Александрович царствовал 22 года, 4 месяца и 18 дней, вступив на Российский престол 26 с половиной лет от роду.

По продолжительности царствования он занимал в ряду русских императоров шестое место, уступая лишь Петру Великому, Екатерине II, Александру I, Николаю I и Александру II.

Наличие религиозного мистицизма в характере Николая II отмечал французский посол в России Морис Палеолог: «Однажды Столыпин предлагал Государю важную меру внутренней политики. Задумчиво выслушав его, Николай II делает движение скептическое, беззаботное, движение, которое как бы говорит: “Это или что-нибудь другое, – не все ли равно”… Наконец, он заявляет грустным голосом:

“Мне не удается ничего из того, что я предпринимаю, Петр Аркадьевич. Мне не везет… К тому же человеческая воля так бессильна”…

Мужественный и решительный по натуре, Столыпин энергично протестует. Тогда царь у него спрашивает:…

– Знаете ли вы, когда день моего рождения?

– Разве я мог бы его не знать?

– Шестого мая. А какого святого праздник в этот день?

– Простите, Государь, не помню.

– Иова Многострадального.

– Слава Богу, царствование Вашего Величества завершится со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божьим и благополучием.

– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более чем предчувствие. У меня в этом глубокая уверенность. Я обречен на страшные испытания; но не получу моей награды здесь, на земле… Сколько раз применял я к себе слова Иова: “…Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне”»10.

В самом деле, какой-то злой рок, казалось, отметил его судьбу скорбной печатью. Шла молва, что в день крестин новорожденного великого князя, в то время, когда шествие направлялось из храма под торжественный перезвон колоколов, орден «Андрея Первозванного», жалуемый при рождении каждому члену императорской фамилии, вдруг неожиданно сорвался с подушечки, которую нес церемониймейстер, и с шумом упал на пол. «Недоброе, худое предзнаменование», – роптали суеверные люди. В действительности, как утверждают исторические документы, такого происшествия не было. Однако эта мысль невольно возникала вновь, когда впоследствии царствование Николая II, начавшись страшной ходынской катастрофой в дни коронования императора в Москве, было отмечено печатью многих трагических вех истории российской: неудачная Русско-японская война, революционные события 1905–1907 гг., кровавая бойня Первой мировой войны, всепожирающее пламя революции 1917 г. и гражданской междоусобицы. Предчувствие рока постепенно проникло в сознание императора, и он знал, что «Господь ведет его по пути Иова», надо только претерпеть, а там дальше… Божья воля.

Следует заметить, что в семье Романовых знали о предсказании святого Серафима Саровского, записанном, по слухам, каким-то генералом и якобы хранящимся в департаменте полиции, гласившем о сыне Александра III приблизительно следующее: «Начало двадцатого века: кровопролитная война. Глад, мор, трясение земли. Сын восстанет на отца и брат на брата. Царствование долгое (чуть не шестьдесят лет), первая половина его тяжкая, вторая светлая и покойная».

Ни задатки юного великого князя Николая Александровича, ни начало жизненного пути наследника престола, казалось, не предвещали трагического финала. Флигель-адъютант А.А. Мордвинов, находившийся долгое время при императоре Николае Александровиче и великом князе Михаиле Романове, описывал случай, рассказанный ему учителем английского языка «венценосных» братьев К.И. Хиссом: «Однажды мы читали вместе с маленьким Николаем Александровичем один из эпизодов английской истории, где описывается въезд короля, любившего простонародье, и которому толпа восторженно кричала: “Да здравствует король народа!” Глаза у мальчика заблистали, он весь покраснел от волнения и воскликнул: “Ах, вот я хотел бы быть таким…”. Это интимное желание быть любимым «многими», «всеми», по преимуществу простыми людьми и притом только русскими, хотя и было запрятано у Николая Александровича глубоко, все же чувствовалось во многих случаях и впоследствии…»11