Господь — мой брокер - Кристофер Бакли

— Сравним блестящие мысли святого Фомы о надежде с таковыми, принадлежащими доктору Чопре. Послушайте, что он говорит о вещах, которые пока недоступны, но в конечном счете достижимы.

Брат Боб бросил быстрый взгляд на меня. Он тоже перестал жевать свою тушенку. Аббат начал читать:

«Буква "Л" символизирует лучшее и самое лучшее. Развитие предполагает непрерывное улучшение во всех отношениях, а в конечном счете получение всего самого лучшего. Люди, наделенные сознанием богатства, соглашаются только на самое лучшее. Это также называется принципом лучшего места в первом классе. Путешествуйте только первым классом, и в ответ на это космос даст вам все самое лучшее»[9].

Дочитав этот отрывок, Аббат перевел взгляд на монахов. Теперь уже все перестали есть.

— Так давайте же помнить эти слова, исполняя свои повседневные обязанности.

Когда мы выходили, брат Боб шепнул мне:

— Ну что ж, вот вам и развитие учения о морали — от Фомы Аквинского до Дипака Чопры.

На следующее утро Аббат вызвал меня к себе. Я исполнял свои обязанности в винодельне — пытался извлечь из чанов скопившиеся там посторонние примеси. Аббат сидел за своим рабочим столом, заваленным всякой всячиной: там стояли бутылки чилийского каберне-совиньона и банка салатной приправы «Секрет Ньюмана», лежали несколько номеров журнала «Уайн спектейтор» и новые книги Дипака Чопры и других специалистов в области самосовершенствования.

— Вы хотели видеть меня, святой отец?

— А, брат Зап! — Он встал, вышел из-за стола и крепко обнял меня. — Ну, как дела?

— Мы очень много работаем, ведь до приезда дядюшки Лео на дегустацию нужно сделать новую партию вина хотя бы годной для питья. Но из-за этих ржавых чанов по-прежнему кажется, будто в вине содержатся какие-то бурые водоросли. Возможно, мы могли бы истратить часть этих двадцати семи тысяч на…

— Забудьте об этих чанах, — весело сказал Аббат. — Сделать «Кану» годной для питья сейчас даже Господу нашему не по силам. Все это время мы совершали одну и ту же ошибку, брат. К чему пытаться сделать отвратное вино чуть менее отвратным? Истинное развитие предполагает стремление к самому лучшему. — Он постучал ладонью по книжке Чопры. — К первоклассному! К лучшему месту в первом классе!

— Какого рода развитие вы имеете в виду? — спросил я. — Всемогущий Бог создал небеса и землю за семь дней, но… — я смахнул со своего фартука какую-то мерзкую корку, -…в Своей работе Ему не приходилось пользоваться этими чанами.

Аббат протянул мне рюмку красного вина:

— Выскажите свое мнение вот об этом, только откровенно.

Я принюхался. Запах был обескураживающе хорош.

— Восхитительно, — сказал я. — Но пробовать лучше не буду. Еще, чего доброго, понравится. Явно не из нашего виноградника.

— Долина Майпо, — сказал Аббат. — Дивный чилийский край. Солнце, плодородная почва, великолепный дренаж. Гораздо больше подходит для виноградарства, чем север штата Нью-Йорк. Просто поля возможностей, брат!

— Я не совсем понимаю. Вы что, предлагаете переместить Кану в долину Майпо? На двадцать семь тысяч долларов?

— Нет, — с лукавым видом сказал Аббат. — Мы перенесем долину Майпо в Кану.

Он протянул мне листок бумаги. На первый взгляд мне показалось, что это копия страницы из старой иллюминированной рукописи. Это было великолепное произведение искусства, выполненное лично братом нашим Алджерноном в ярких цветах золота и бургундского, с изображением старинного каменного здания, неясно вырисовывающегося над виноградником, где ухаживают за лозой упитанные фигуры в рясах. В верхнем углу была изображена чья-то веселая физиономия, показавшаяся мне знакомой.

— Бахус? — спросил я.

— Прочтите этикетку, брат.

Я разобрал надпись, сделанную средневековым каллиграфическим почерком, рядом с физиономией:

СЕКРЕТ АББАТА

Отборное марочное каберне-совиньон из монастыря Каны

— А, так это вы, отец настоятель! Сходство довольно большое. — Я уставился на снабженные бойницами каменные стены на этикетке. — Но я не узнаю монастырь. Насколько мне известно, Кана была построена не в четырнадцатом веке. Да и крепостного рва я что-то ни разу здесь не замечал.

— Частности, — сказал он тоном, не допускающим возражений.

— В частностях пребывает Бог, как сказал Мис ван дер Роэ, — попытался было возразить я.

— О частностях позаботится космос, как сказал Дипак Чопра. Всю минувшую неделю я изучал его труды и теперь ясно представляю себе, что надо делать. Как глупо с моей стороны посылать вас в город за парой ящиков чилийского вина! Какое пренебрежительное отношение к практическому опыту, приобретенному вами на Уолл-стрит! Что нам нужно здесь, так это торговый оборот!

Аббат вручил мне билет на самолет:

— На сей раз вы и вправду отправляетесь туда, где находится вино.

Женщина за стойкой авиакомпании «Лан-Чили» подняла голову и взглянула на меня с удивлением, а может, и с чем-то еще — с некоторым презрением? Лишь после того, как она вернула мне посадочный талон, до меня дошло, что Аббат купил билет до Сантьяго в салон первого класса.

— Наверняка это какая-то ошибка, — сказал я. — Орден никогда не стал бы покупать билет в первый класс.

— Нет, — сказала она, быстро постучав по клавишам перед экраном компьютера, — оплата произведена по полному тарифу — пять тысяч пятьсот восемьдесят долларов.

— Но этого просто не может… — пробормотал я, пораженный ужасом. И тут мне вдруг вспомнились слова из книжки Дипака Чопры: «Путешествуйте только первым классом, и в ответ на это космос даст вам все самое лучшее».

Отлично, подумал я. Ближайшие восемь часов мне предстоит сидеть в салоне первого класса и объяснять всем и каждому, что обет послушания важнее обета нищеты. И все по милости Аббата!

Я крадучись направился в зал ожидания для пассажиров первого класса. Как ни странно, я оказался там единственным монахом. Чтобы не привлекать внимания, я углубился в чтение своего требника. В тот час уставным текстом был отрывок из второй главы «Песни песней»:

«Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками…»

Читая именно эти слова, я невольно услышал, как у меня за спиной один коммерсант говорит своему попутчику:

— Сегодня я выбросил на биржу все свои акции «Яблока».

— А я думал, акции компьютерных компаний нынче в цене, — сказал его собеседник.

— Только не «Эппла». Завтра появится их квартальный отчет. На Уолл-стрит все убеждены, что это будет настоящая Хиросима. Цены сбивают так, что компанию, того и гляди, объявят банкротом.

Я перечитал текст: «Освежите меня яблоками…» Для меня это звучало, как совет «покупать». Господь склонен верить в квартальный отчет компании «Эппл компьютерс» в большей степени, чем этот малый.

Я бросился к ближайшему телефону, позвонил в Кану и сказал Аббату, что, по моему мнению, Брокер наш играет на повышение акций «Эппла».

— Возможно, Он хочет, чтобы мы вложили свои двадцать семь тысяч в акции «Эппла», заключив сделки с премиями.

— Возьмите книжку, — спокойно сказал Аббат, — и найдите тридцать седьмую страницу.

Я покорно раскрыл свой требник. Всю тридцать седьмую страницу занимали подробные инструкции святого Тада по умерщвлению плоти.

— Ну вот, я на тридцать седьмой странице. Святой Тад о купании в ледяной воде? О хождении босиком по раскаленным углям?

— Не эту книжку. Ту, что я дал вам вместе с билетом.

Я покорно достал «Накопить и жить в достатке», открыл тридцать седьмую страницу и шепотом, чтобы никто не услышал, прочел в трубку:

«Буква "Ц" символизирует цель и целеустремленность. Они необходимы для принятия твердых решений, от которых невозможно отказаться».

— Садитесь на этот самолет, — сказал Аббат. — И забудьте о яблоках. От яблок одни неприятности. «Не ешьте их и не прикасайтесь к ним». Бытие, глава третья, стих третий. Всего хорошего, брат Зап!

Я вернулся на свое место. Несколько минут спустя по радио объявили:

«К сожалению, должны сообщить нашим пассажирам первого класса, вылетающим рейсом сороковым в четыре тридцать, что вылет задерживается по техническим причинам. На данный момент предполагаемое новое время вылета… двенадцать часов».

Сидевший позади меня коммерсант, который выбросил на биржу все свои акции «Яблока», вскочил и исчез. Спустя минуту стало слышно, как он читает обслуживающему персоналу зала ожидания нотацию по поводу недостатков чилийской технологии и характера чилийцев:

— Если manana к десяти утра я не буду в гостинице «Сантьяго Хилтон», я потеряю больше денег, чем вы за всю жизнь заработаете, и тогда подам в суд и на компанию «Лан-Чили» и на вас лично. COMPRENDE, SENORITA?