Последний герой. Сказание о Плоском мире - Терри Пратчетт

— Боюсь, лебеди в данном случае не помогут. Но в широком смысле ваша догадка, милорд, верна. Браво! Две сотни драконов, чтобы уж наверняка.

— По крайней мере с драконами проблем не возникнет. Они превратились в сущих вредителей.

— И помощь, скажем, шестидесяти учеников и подмастерьев из Гильдии Искусных Умельцев. Нет, пусть будет сотня. Им придется работать сутки напролет.

— Подмастерьев? Но я могу велеть, чтобы самые искусные мастера…

Леонард вскинул руку.

— Только не мастера, милорд, — твердо сказал он. — Мне нет нужды в людях, которым ведомы пределы возможного.

Орда нашла Коэна сидящим на древнем могильнике неподалеку от лагеря.

За время своих многочисленных путешествий по Диску члены Орды не раз натыкались на подобные холмы, но эта местность буквально изобиловала могильниками. Там и сям из снега торчали высокие камни с надписями на неизвестном языке. Захоронения были очень старыми, однако никому из Орды и в голову не приходило вскрыть курганы и разведать, что за сокровища таятся в их глубинах. Частично это объяснялось тем, что в лексиконе сереброордынцев существовало специальное слово, обозначающее человека с лопатой, а именно — «раб». Но в основном это объяснялось тем, что, несмотря на варварскую профессию, у этих людей имелся строгий моральный кодекс, пусть даже намного отличающийся от принятого. И в кодексе этом присутствовало специальное слово, обозначающее разоряющего могильники человека, а именно — «покойник».

Орда, каждый член которой был ветераном, пережившим тысячи и тысячи самоубийственных сражений и атак, осторожно приблизилась к сидевшему в снегу Коэну. Варварский меч был глубоко воткнут в сугроб, а на лице Коэна застыло отрешенное, вызывающее беспокойство выражение.

— Старина, ты как насчет поужинать? — осведомился Калеб.

— Морж, — сказал Малыш Вилли. — Опять.

— Я иффе не жакончил, — неразборчиво прошепелявил Коэн.

— Что не закончил, старина?

— Фшпоминать, — ответил Коэн.

— Кого вспоминать?

— Героя, который ждешь похоронен.

— А кто здесь похоронен?

— Понятия не имею.

— Хоть к какому народу он принадлежал?

— Мне-то откуда жнать! — огрызнулся Коэн,

— Он что, совершил много достославных деяний?

— Может, да, а может, и нет.

— Тогда почему…

— Кто-то же должен помнить жашранца!

— Но ты ведь ничего о нем не знаешь!

— Это не мешает мне его помнить!

Члены Орды переглянулись. Приключение обещало быть трудным. Но вместе с тем оно обещало быть последним.

— Слушай, может, ты поговоришь с этим молодчиком, которого мы умыкнули? — наконец сказал Калеб. — Он начинает действовать мне на нервы. По-моему, он не понимает, с кем связался.

— Он прошто должен напитать шагу, — решительно прошепелявил Коэн.

Тут он как будто что-то вспомнил и принялся шарить по карманам. Поскольку предметов одежды на Коэне было очень немного, процесс поисков надолго не затянулся.

— Понимаешь, этот бард не совсем того сорта, который нужен для сочинения героических саг, — тем временем продолжал Калеб. — Я ж сразу сказал, как только мы его сцапали: он нам не подходит! Такие барды годятся только на то, чтоб песенки девицам петь. О цветочках там, о весне — босс, это не наша тема!

— Ага, нашел! — радостно возвестил Коэн и вытащил из напоясной сумочки вставные челюсти, вырезанные из алмазных зубов тролля. Вставив челюсти в рот, он пару раз пробно щелкнул ими. — Так-то лучше. Что-что ты сказал?

— Он не героический бард, босс.

Коэн пожал плечами.

— Что ж, надеюсь, он быстро учится. И все равно он куда лучше бардов Агатовой империи. Все ихние поэмы не больше семнадцати слогов. А этот по крайней мере из Анк-Морпорка. Он должен был хотя бы слышать о сагах.

— А я говорил, надо через Китовую бухту идти, — встрял Маздам. — Ледяные пустыни, морозные ночи… самое то атмосферка для саг.

— В особенности, если ты любишь китовый жир, — кивнул Коэн и выдернул меч из сугроба. — Ладно, я переговорю с пареньком. Он у меня мигом забудет про всякие там цветочки.

— …Похоже, все вращается вокруг Диска, а не наоборот, — объявил Леонард. — Во всяком случае именно так поступают луна и солнце. А еще… Надеюсь, все присутствующие помнят «Марию Песто»?

— Тот корабль, который, по слухам, свалился с Диска? — уточнил аркканцлер Чудакулли.

— Именно. Во время чудовищного шторма его скинуло с Края неподалеку от залива Мэйнт, но через несколько дней рыбаки увидели судно, переваливающее через Край рядом с Тиньлинем, где оно и налетело на рифы. На корабле обнаружили лишь одного живого члена экипажа, чьи предсмертные слова… были достаточно необычными.

— Я помню, помню, — перебил Чудакулли. — Он сказал: «О боги, сколько много слонов!»

— По моему мнению, — продолжал Леопард, — при достаточной тяге с боковой составляющей аппарат, посланный за Край, будет затянут под Диск и вновь поднимется па противоположной стороне. Причем поднимется достаточно высоко, чтобы мягко спланировать в любую точку мира.

Волшебники уставились на классную доску. Затем, как один, воззрились на Думминга Тупса, который что-то лихорадочно строчил в своем блокноте.

— Думминг, что он такое несет?

Тупс долго разглядывал свои записи. Потом не менее долго смотрел на Леонарда. Затем перевел взгляд на Чудакулли.

— Э… да. Возможно. Э… Если набрать достаточную скорость и свалиться за Край, то Диск притянет тебя и ты продолжишь падение, но уже вокруг мира.

— Ты пытаешься сказать, что, упав с Края света, мы — и, говоря «мы», спешу добавить, я совсем не имею в виду себя — окажемся на небесах? — уточнил декан.

— Гм… да. В конце концов, солнце проделывает подобный трюк каждый день и…

Декан пришел в восторг.

— Поразительно! — воскликнул он. — Таким образом… можно переправить целую армию вглубь вражеской территории! Ни одна крепость не устоит перед нами! Можно поливать и поливать огнем…

Краем глаза он перехватил взгляд Леонарда.

— …Всяких нехороших людей, — нескладно закончил декан.

— Этого не будет, — сурово произнес Леонард. — Никогда!

— А может этот… аппарат, который ты планируешь создать, приземлиться прямо на Кори Челести? — уточнил Витинари.

— О, определенно. Там хватает снежных равнин, весьма удобных для посадки, — ответил Леонард. — Но даже если таковая равнина нам не подвернется, уверен, я сумею что-нибудь придумать. К счастью, как вы неоднократно подмечали, все находящиеся в воздухе предметы неизбежно стремятся вниз.

Чудакулли собирался было отпустить язвительное замечание, но прикусил язык. Он знал репутацию Леонарда. Еще до завтрака этот человек придумывал семь изобретений, включая два новых метода использования поджаренного хлебца. Именно Леонард Щеботанский изобрел шарикоподшипник — устройство крайне простое и вседоступное. И именно в этом крылась суть гениальности Леонарда — он изобретал вещи, до которых мог додуматься каждый, а люди, которые изобретают вещи, до которых может додуматься каждый, встречаются крайне редко.

Этот человек был настолько рассеянно-умным, что мог писать картины, которые не только провожали вас взглядом, но следовали за вами до самого дома и мыли за вас посуду.

Некоторые люди глупы, а потому абсолютно уверены в себе. Но Леонард был уверен в себе совсем по другой причине — просто ему ни разу не представилось доказательств обратного. Он со спокойной душой шагнул бы с крыши высоченного дома, намереваясь решить проблему приземления в момент возникновения оной.

И знаете, скорее всего, он бы эту проблему решил.

— И что требуется от нас? — спросил Чудакулли.

— Ну… Мой аппарат не может работать на магии. Насколько я понимаю, в районе Пупа на волшебство не стоит полагаться. Но, возможно, вы сумеете обеспечить меня ветром?

— Ты обратился к нужным людям, — сказал лорд Витинари и, прежде чем продолжить, выдержал долгую паузу. Слишком долгую, на взгляд присутствующих в зале волшебников. — Перед тобой собрались лучшие профессионалы в управлении погодой.

— В момент запуска небольшой ураган пришелся бы весьма кстати… — кивнул Леонард.

— Авторитетно и не опасаясь никаких возражений заявляю тебе: наши волшебники обеспечат тебя ветрами в неограниченном количестве, — ответил патриции. — Не так ли, аркканцлер?

— Я просто вынужден согласиться, милорд.

— Ну что ж, если мы можем надеяться на крепкий попутный ветер…

— Минуточку, минуточку, — перебил декан, который всегда очень остро реагировал на упоминание ветров. — Что мы знаем об этом человеке? Он делает… всякие приборы, рисует картины… Уверен, все это замечательно, но все мы знаем, каковы из себя художники. Болтуны и ненадежные люди, все до единого. А Чертов Тупица Джонсон? Помните, что этот тип понастроил[4]? Уверен, господин Щеботанский — превосходный художник, но лично мне требуются дополнительные доказательства его поразительной гениальности, прежде чем доверить судьбу Диска его… аппарату. Изобретать умеет каждый, но гений должен быть исключительным!