Назови меня неотразимым - Сьюзен Филлипс

– Боюсь, я тебя не понимаю.

Что ж, должно быть, это новый опыт для того, кто так чертовски умен.

– Что если… – перефразировала Мег. – Что если ты чересчур хорош для нее?

Вместо того чтобы протестовать, Люси сложила губы в свою улыбочку для Белого Дома и продолжила перебирать жемчужины, словно четки.

– Если бы ты знала меня лучше, – засмеялся Тед, – поняла бы, до чего это нелепо. А теперь извини нас, я хочу познакомить Люси с моим старым бойскаутским вожатым.

Он обнял Люси за плечи и увлек прочь.

Мег нужно было собраться с мыслями, и она устремилась в дамскую комнату, где, увы, попала в засаду, устроенную низенькой, похожей на пожарный гидрант женщиной с коротко стрижеными волосами ярко красного цвета и с обильно и тщательно наложенной косметикой.

– Я Бёди Киттл, – представилась она, увлекая Мег вовнутрь взмахом густо накрашенных ресниц. – Вы, должно быть, подруга Люси. Вы совсем не похожи на вашу мать.

Бёди сравнялось, пожалуй, лет тридцать пять, а значит, в период расцвета модельной карьеры Флер Савагар Коранды она была еще ребенком, но ее замечание не удивило Мег. Все, кто хоть немного был знаком с жизнью знаменитостей, слышали о ее матери. Флер Коранда оставила карьеру модели много лет назад, чтобы основать одно из самых влиятельных агентств по поиску и продвижению талантов. Однако для широкой публики она навсегда осталась Блестящей Девочкой.

Мег нацепила на себя позаимствованную у Люси улыбку для Белого Дома.

– Это потому, что моя мать одна из самых красивых женщин планеты, а я нет.

И это было правдой несмотря на то, что Мег получила от матери много физических черт, но в основном проигрышных. У Мег были доставшиеся ей в наследство от Блестящей Девочки четко очерченные брови, ее же большие кисти рук и стопы, а также рост, всего на несколько сантиметров ниже материнских почти ста восьмидесяти. Но оливковая кожа, каштановые волосы и слегка неправильные черты лица, унаследованные ею от отца, лишали ее всякой возможности претендовать на неординарную красоту матери, хотя глаза у нее были необычного, но интересного зеленовато-голубого цвета, менявшегося в зависимости от освещения. К сожалению, она не получила от родителей вместе с внешностью ни талантов, ни амбиций, каковых у них имелось в избытке.

– Вы привлекательны по-своему, я думаю. – Бёди провела наманикюренным ногтем по драгоценной застежке своей черной вечерней сумочки. – Экзотичны, типа. Нынче супермоделями называют всех, кто становится перед камерой. А вот Блестящая Девочка была настоящей. И посмотрите только, какой хваткой деловой женщиной она заделалась! Я сама бизнес-леди, так что могу это оценить.

– Да, она замечательная. – Мег любила свою мать, но это не мешало ей желать, чтобы Флер Савагар Коранда не была такой непогрешимой, чтобы она вдруг потеряла бы клиента, провалила важные переговоры, или у нее вскочил бы прыщик. Но все несчастья ее матери приключились с ней еще до рождения Мег, оставив дочери титул семейного огорчения.

– Полагаю, вы больше похожи на папу, – продолжала щебетать Бёди. – Клянусь, я видела все его фильмы. Ну, кроме тяжелых.

– Как тот, что принес ему Оскара?

– О, тот я видела.

Отец Мег был тройной угрозой. Всемирно известный киноактер, драматург, удостоенный Пулитцеровской премии, и автор книг-бестселлеров. При таких суперуспешных родителях разве можно винить ее в полнейшей никчемности? Нет ребенка, способного вынести подобную наследственность.

Кроме двух ее младших братьев…

Бёди поправила бретельки своего облегающего черного платья с горловым вырезом в форме сердечка, которое было ей несколько тесновато в талии.

– Ваша подруга Люси – хорошенькая маленькая штучка. – Это вовсе не звучало как панегирик.– Надеюсь, она понимает, как ей повезло с Тедди, и ценит его.

Мег сдерживалась изо всех сил.

– Я уверена, она ценит его так же, как и он ее. Люси очень непростая личность, она особенная.

Бёди ухватилась за повод обидеться.

– Не такая особенная, как Тед, но чтобы это понять, вам нужно пожить здесь.

Мег решила не вступать в перепалку с надоедливой женщиной, как бы ей этого ни хотелось, поэтому ее улыбка осталась на месте.

– Я живу в Лос-Анджелесе и много чего понимаю.

– По любому, то, что она дочь президента, не делает ее выше Теда и не значит, что все должны по-особому к ней относиться. Тед - лучший парень в штате. А она должна еще заслужить наше уважение.

Мег едва удерживалась, чтобы не сорваться.

– Люси не должна заслуживать ничьего уважения. Она милая, умная, утонченная женщина. Это Теду повезло с ней.

– Вы хотите сказать, что он не утонченный?

– Нет, я только отметила…

– Может быть, Уинетт, штат Техас, для вас ничего не значит, но это очень даже утонченный город, и мы не любим, когда всякие чужаки приезжают и презирают нас только потому, что мы не вашингтонские шишки. – Бёди защелкнула свою сумочку. – Или голливудские знаменитости.

– Люси не…

– Здесь каждый сам должен что-то значить. Никто не собирается лизать чью-то задницу из-за знаменитых родителей.

Мег не разобралась, о ком Бёди говорит: о ней или о Люси, но ей уже было без разницы.

– Я посетила множество маленьких городков по всему миру, и те, которым нечего было доказывать, всегда относились к приезжим доброжелательно. Это только жители захолустных городишек, давно утративших свой лоск, видят в каждом чужаке угрозу их самомнению.

Нарисованные красно-коричневые брови Бёди взметнулись вверх.

– В Уинетте нет ничего захолустного. Это она так считает?

– Нет. Это я так считаю.

Лицо Бёди исказилось.

– Ну, это о многом говорит, не так ли?

Дверь распахнулась, и в нее просунулась голова девочки-подростка с длинными светло-каштановыми волосами.

– Мам! Леди Эмма и другие ждут тебя фотографироваться.

Метнув в Мег последний убийственный взгляд, Бёди вылетела из туалета, исполненная решимости пересказать этот разговор всем, кто захочет ее выслушать.

Мег скорчила рожу. В своих попытках защитить Люси она принесла больше вреда, чем пользы. Этот уик-энд, похоже, никогда не кончится. Она перевязала узел у себя на плече, пропустила пальцы сквозь короткие, диковато выстриженные волосы и заставила себя вернуться к остальным.

В то время как толпа гостей с энтузиазмом наслаждалась барбекю, и смех рассыпался над верандой, Мег, казалось, была единственной, кто не веселился. Когда она очутилась наедине с матерью Люси, то поняла, что должна что-то сказать, но, хотя она осторожно выбирала слова, разговора не получилось.