Секс дыбом - Владислав Картавцев

Два. Кот жив, но плох! Не ловит блох – и даже не умывается.

Три. Кот вполне способен заявить о себе и о своих правах. Потребовать еды и чего-нибудь попить.

Четыре. Кот в норме. Захочет играть – поиграет, не захочет – не поиграет. Захочет поесть – поест, не захочет – не поест.

Пять. Уровень выше среднего. Кот готов спариться с кем-нибудь. И так и ищет, так и ищет – кого бы изловить и очаровать (чтобы потом отвести на мягкое ложе и вонзить, так сказать!)

Шесть. Величина, навевающая думы о возможном неконтролируемом кошачьем взрыве изнутри. Кот кипит, клокочет яростью, и мрачные образы возникают в возбужденном воображении. Единственный рецепт – срочно гладить, потом покормить обильной жирной пищей – так, чтобы не смог встать.

Семь. Почти что нет кота совсем. Он уже далеко – сумасшедшая энергия влечет его вдаль, он прыгает с балкона, не думая об опасности, он несется через дорогу, не замечая машин и груженых фуражом вьючных повозок, он – уже там. За горизонтом, на пороге вечности!

Восемь! На поминки просим! Кот умер – концентрация озверина достигла критической величины, и сердце бедняги-кота не выдержало! Слава, вечная слава герою! На поминки собираются родственники, приводят с собой маленьких котят и невесток, огромная семья кошачьих скорбит и дружно сочиняет эпитафию, которая выглядит, примерное, следующим образом:

Жил-был на свете кот —О лапах четырех, с хвостом и пастью,Не знал забот, не знал хлопот,Готовил себя к длительному счастью.Но вдруг – откуда ни возьмись,Кошачье наваждение —И кот возьми, да и сорвись,И побеги – на зависть молодому поколению!

Бежал чуть-чуть, совсем недолго,Пути не разбирал – не в этом суть,На зависть всем, кошачьим стал он волком,Жизнь прожил так – что в его честь коты венки несут!

«Кошачьим стал он волком» – в этой фразе вся суть концентрации озверина степени восемь. Емко и доходчиво.

Я вот никогда и близко не приближался к «восьмерке» – и даже к «семерке». Ну, максимум шесть – и то, предпринимаю все меры, чтобы отойти от опасной черты. Известным способом – много ем и требую глажки. А поскольку в доме вечно полно женщин, то глажку я получаю сполна (особенно если пересилю «Смрады», от них – женщин – исходящие).

А вообще, мой нормальный уровень озверина – четыре-пять. При нем я чувствую себя полноценным, физически здоровым и способным на свершения котом – и внутренний потенциал организма не расходуется опрометчиво и глупо! Да, вероятно, я не рожден гореть подобно кошачьему Джордано Бруно – но меня это устраивает! Не всем же быть такими, а на костре – жарко!

Еще я люблю лежать на груди женщины, повернувшись своей мордочкой к её мордочке. И смотреть пристально женщине в глаза. Не мигая – как могут смотреть только коты, избравшие для себя охоту. Женщина – дичь. Нет, не в прямом смысле слова – ведь я её не ем! Предполагаю, что она окажется не такой вкусной, как хотелось бы (и экспериментировать не хочу).

Зато я поедаю её глазами. И если бы она знала, какие в это время мысли и образы роятся в моей голове, она бы сразу утратила интерес к мужчинам и предпочла бы Пана Чарторыжского на всю оставшуюся жизнь.

Разве мужчины могут дать женщине столько поэтического лирического слога и нашептать столько красивых длинных комплиментов, как я? Да никогда в жизни – и тому пример мой хозяин! Кстати, он не самый плохой – дамы все без исключения полагают его обходительным – и вообще душкой! Но куда ему до меня!

Не буду далеко ходить. Признайтесь, дамы, кто из вас хоть когда-нибудь слышал такое?

Звезда моя!Ты столь прекрасна,Что хочется мне пасть перед тобой,Лобзать тебя, дарить любовь и негу —И нежность вечную, и сон прекрасный во плоти!

Как, нравится? Мне – очень! И будь я одной из дам – не устоял бы! Или вот еще:

Красавиц много я встречал,Но чтоб такую?Чтоб охватило и сжигало вожделение?Чтобы язык готов был в пляс пуститься —Чтоб только овладеть, прижать,Напиться редкой красоты и прелести очарованья?Да в жизни никогда!И знай – я раб твой полностью отныне!

Здесь я немного приукрашиваю, преувеличиваю (насчет «раба»), но стиль, изысканность момента обязывают! Ведь что такое раб – сегодня раб он, а завтра он, глядишь, хозяин мира. «Мы не рабы, рабы не мы!», – подсмотрел я как-то в старом букваре выпуска 1968 года. Составители знали, о чем писать! Впрочем, бог с ним, с этим рабом – сдался он мне, этот раб! Тьфу на него! А вот комплименты и страстные речи – другой разговор!

Со мной томленья чудо вдруг произошло,Лишь бросил взгляд на ножки божества!Лишь мысль мелькнула – может быть,И мне такое счастье в жизни будет!Не отступай, о чудо, внемли мне —Услышь мои молитвы и мечты!Услышь и воплоти —Я буду весь твоим, о муза бриллиантового света!

А теперь представьте – сей слог, изложенный путем ласкового мурлыкания и поглаживания мягкой лапкой (со спрятанным когтями) по гладкому женскому животику! Или по чудной груди с розовыми сосочками, коих я касаюсь нежно и с чувством переполняющего меня чувства! «Чувство переполняющего меня чувства» – совсем не каша масляная, а моя литературная находка! Ведь есть еще ощущения ощущений, эмоциональные эмоции и даже точечные ковровые бомбардировки – хотя это совсем из другой оперы!

Но, чур! Накал, напор растёт, и крепость дамской неприступности вот-вот падёт!

Ура – рота, за мной! Штыки примкнуть, прикладом бей врага, саперными лопатками круши кости, гранатами ударим метко!

К тебе я прикасаюсь,Я чувствую, как сердце бьется гулко,Как грудь вздымается,Как лоно жаждет внутрь принять мой дар —Испепелил он чтоб тебя моею страстью!Чтоб испила ты чашу наслаждения,Чтобы к вершинам унесласьЗаснеженных недостижимых пиков заоблачной любви!

И вот – крепость – а над ней – белый флаг, и чудные, чудные раздвинутые ножки, а дальше – дальше…

– Мрр-мрр-мрр! Муррр-муррр-муррр! Вот до чего могут довести дебри размышлений о моей природной галантности и неотразимости! Прочитал недавно афоризм: «Мужчина долго находится под впечатлением, которое он произвел на женщину!». Не буду утверждать, что это про меня и обо мне – пусть природа сама решает, я же совсем не претендую на особые восхваления!

И – после такого нужно немедленно перекусить!

– Что еще у нас есть в холодильнике? – такой вопрос я задаю себе минимум четырежды в день, а то и чаще! Если хозяина долго нет – вопрос может прозвучать и десять раз, и двадцать – а если хозяина нет очень долго – то, бывает, я сбиваюсь со счета – столько раз себя уже спрашивал!