1953 год. Смертельные игры - Прудникова Елена

Позже Котенев признавался, что угроза Батицкого произвела впечатление даже на него - вовсе не заключенного... Берия продолжать голодовку не рискнул».

Само по себе забавно предположение, что такого человека, как Лаврентий Павлович, уж коль скоро он решил объявить голодовку, можно было испугать воплями какого-то генерала. Тут другое любопытно: зачем Батицкий, отправляясь на командный пункт, взял с собой журналиста? Чтобы тот, в силу природной общительности, уже ближайшим вечером рассказывал приятелям об этом инциденте? А назавтра по Москве пополз бы слух, еще раз убедивший всех: да жив Берия, жив, сидит в тюрьме, следствие идет? Потому что ползли ведь и совершенно другие слухи...

В общем, это факт, доподлинный и пока что никем не опровергнутый: ни один человек из тех, кто знал Берию в лицо и кому хоть в малейшей степени можно доверять, после 26 июня не видел его живым. Самое простое объяснение - его давно уже не было на этом свете. В таком случае, действительно, понятно все.

Письма из подземелья

Об этих «документальных свидетельствах» спорят много и упорно. Считается, что Берия, сидя в бункере, написал в адрес товарищей по Президиуму три письма - кстати, довольно разных по стилю и по настроению. Вроде бы даже графологическую экспертизу проводили, и экспертиза подтвердила авторство. Впрочем, ничего удивительного: в тогдашних "органах" умельцев, способных адекватно подделать почерк, имелось достаточно.

История послевоенного СССР в целом и «дело Берии» в частности вообще отмечены запредельным количеством разного рода фальшивок. Обычным способом их не всегда определишь: в распоряжении штамповавших их властей был аппарат КГБ, ЦК, Совмина, подлинная бумага, машинки и пр.

Но есть вещи, которые нельзя подделать. В первую очередь не подделывается стиль - это я вам как автор художественной литературы могу сказать совершенно точно. Он - такой же индивидуальный признак человека, как отпечатки пальцев или голос. Давайте сравним стиль этих документов и подлинных бериевских писем, которых известно очень мало - но все же для анализа хватит.

Итак, возьмем по фрагменту из двух «писем Берии» - по большому фрагменту, чтобы полнее прочувствовать манеру письма. Кому противно - прочтите, сколько сможете...

Док. 1.2. Из «письма Берии Маленкову» от 1 июля 1953 г.

«Дорогой Георгий!

В течение этих четырех тяжелых суток для Меня, я основательно продумал все, что имело место с моей стороны за последние месяцы после пленума ЦК КПСС, к[а]к на работе, так и в отношении лично тебя и - некоторых товарищей президиума ЦК и подверг свои действия самой суровой критике, крепко осуждая себя. Особенно тяжело и непростительно мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов. В числе других товарищей я тоже крепко и энергично взялся за работу с единственной мыслью сделать все, что возможно и не провалиться всем нам без товарища Сталина и подерж[ать] делами новое руководство ЦК и Правительства. В соответствии с имеющимися указаниями Ц. К. и Правительства, укрепляя руководство МВД и его местных органов, МВД внесло в ЦК и Правительство по твоему совету и по некоторым вопросам по совету т. Хрущева И. С. ряд заслуживающих политических и практических предложений, к[а]кто: по реабилитации врачей, реабилитации арестованных по т.к. называемому менгрельско[му] национальному центру в Грузии и возвращение неправильно сосланных из Грузии, Об амнистии, о ликвидации паспортного режима, по исправлении искривлении линии партии допущенной в национальной политике и в карательных мероприятиях в Литовской ССР, Западной Украине и западной Белоруссии, но совершенно справедлива твоя критика, критика т-ща Хрущева И. С. и критика других товарищей на Президиуме ЦК; с последним моим участием, на мое неправильное желание вместе с решениями ЦК разослать и докладные записки МВД. Конечно, тем самым в известной мере принизили [значение] самых решений ЦК и, что создалось недопустимое положение, что МВД, как будто исправляет Центральные Комитеты Коммунистической] партии Украины, Литвы и Белоруссии, тогда к[а]к роль МВД ограничивался только выполнением указаний ЦК КПСС и Правительства. Хочу прямо сказать, что с моей стороны настаивая на рассылку докладных записок было глупостью и политическим недомыслием, тем более ты мне советовал этого неследуеть делать. Поведение мое на заседании Президиум[а] ЦК, и Презид[иума] Совмина, очень часто было неправильное и недопустимое вносившее нервозность и излишную резкость я бы сказал, к[а]к это сейчас хорошо продумал и понят иногда доходило до недопустимой грубости и наглости с моей стороны в отношении товарищей Хрущев[а] Н. С. и Булганина Н. А. при обсуждении По Германскому вопросу, конечно я здес[ь] безусловно виноват и заслуживаю всякого осуждения»...и т. д., и т. п.

Док. 1.3. «Письмо Берии в Президиум ЦК» от 2 июля 1953 г.

«Товарищам Маленкову, Хрущеву, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Микояну, Первухину, Булганину и Сабурову. Дорогие товарищи, со мной хотят расправиться без суда и следствия, после 5 дневного заключения, без единого допроса, умоляю Вас всех, чтобы этого недопустили, прошу немедленно вмешательства, иначе будет поздно. Прямо по телефону надо предупредить.

Дорогие т-щи настоятельно умоляю Вас назначить самую ответственную и строгую комиссию для строгого расследования моего дела, возглавить т. Молотовым или т. Ворошиловым. Неужели член Президиума ЦК не заслуживает, того, чтобы его дело тщательно разобрали, предъявили обвинения, потребовали бы объяснения, допросили свидетелей. Это со всех точек зрения хорошо для дела и для ЦК. Почему делать, так к[а] к сейчас делается, посадили в подвал, и никто ничего не выясняет и не спрашивает. Дорогие товарищи, разве только единственный и правильный способ решения без суда и выяснения дела в отношении Члена ЦК и своего товарища после 5-суток отсидки в подвале казнить его.

Еще раз умоляю Вас всех, особенно т.т. работавших с т. Лениным и т. Сталиным, обогащенных большим опытом и умудренных в разрешении сложных дел т-щей Молотова, Ворошилова, Кагановича и Микояна. Во имя памяти Ленина и Сталина, прошу, умоляю вмешаться и незамедлительно вмешаться и Вы все убедитесь, что я абсолютно чист, честен верный Ваш друг и товарищ, верный член нашей партии.

Кроме укрепления, мощи нашей Страны, и единства нашей Великой партии у меня не было никаких мыслей.

Свой ЦК и свое Правительство, я не меньше любых т-щей поддерживал и делал все, что мог. Утверждаю, что все обвинения будут сняты, если только это захотите расследовать. Что за спешка и при том, очень подозрительная.

Т. Маленкова и т. Хрущева прошу не упорствовать разве будет плохо, если т-ща реабилитируют.

Еще и еще раз умоляю Вас вмешаться и невинного своего старого друга не губить.

Ваш Лаврентий Берия».

Эти письма приведены по самому солидному и заслуживающему доверия изданию - сборнику «Берия», изданному фондом «Демократия». А теперь - несколько отрывков из подлинного письма Берии, адресованного Серго Орджоникидзе.

Док. 1.4.

«Дорогой Серго, не один раз я ставил перед Вами вопрос о моей учебе. Время проходит, кругом люди растут, развиваются, и те, которые еще вчера были далеко от меня, сегодня ушли вперед. Известно, что безбожно отстаю. Ведь при нашей чекистской работе не успеваем зачастую даже газету прочесть, не то, что самообразованием заниматься...

Дорогой Серго! Я знаю, Вы скажете, что теперь не время поднимать вопрос об учебе. Но что же делать. Чувствую, что я больше не могу...

...Я думаю, что мой уход из Закавказья даже послужит к лучшему. Ведь за десять лет работы в органах ГПУ в условиях Закавказья я достаточно намозолил глаза не только всяким антисоветским и контрреволюционным элементам, но и кое-кому из наших товарищей. Сколько людей будут прямо-таки приветствовать мой уход, настолько я им приелся своим постоянным будированием и вскрыванием имеющихся недочетов. Им хотелось, чтобы все было шито-крыто, а тут, извольте радоваться, кругом недочеты и ляпсусы.

Уже начинают прорабатывать, а что дальше будет - не знаю. Со мной начинают связывать все истории, которые когда-либо были в Грузии и вообще в Закавказье. Ушел тов. Л. Картвелишвили (член ЦК КП Грузии. — Е. П.) — винили меня. Ушел тов. Мамия (1 -й секретарь Заккрайкома. —Е. П.)- указывали на меня. Сняли бакинских товарищей - опять я тут. В умах многих товарищей я являюсь первопричиной всех тех неприятностей, которые постигли товарищей за последнее время и фигурирую чуть ли не как доносчик».

И это, и другие письма того же периода показывают, что русский язык Берия знал блестяще, так, как не всякий русский знает, и писал по-русски, как по-настоящему образованный человек. Не зря же еще в 1925 году тогдашний секретарь Закавказского крайкома Мясников дал ему следующую оценку: «Берия - интеллигент». О человеке, пишущем с ошибками или корявым слогом, ни теперь, ни тем более тогда так бы не сказали.