Человек со звезды - Сергей Абрамов

Весь его треп — дешевый провинциальный кадреж, рассчитанный на сопливых от восторга пэтэушниц. Поскольку Зойку за ее тридцатилетнюю жизнь клеили десятки, если не сотни, раз, то она назубок выучила многозвонкий, но все ж ограниченный набор приемов, приемчиков, приколов, отмычек и ключей для добровольно-насильственного вскрытия женских сердец. Почему-то мужики-кретины считают, что любую бабу надо брать как-нибудь похитрее, пооригинальнее, поскольку она-де, как сайра (рыба такая есть, кто забыл), на свет ловится, на загадочное. Да любой нормальной бабе все эти загадки — до фени, если уж на что она и клюнет, так на естественность, на простоту. Именно естественности бабам в жизни не хватает, все кругом выпендриваются, выдрючиваются, чтоб не сказать круче, строят из себя принцев, пришельцев, суперменов — тоска! Господи, да подойди он к ней по-человечески, представься, скажи, что она ему нравится, что он хотел бы пригласить ее… куда?.. в Большой театр, в Третьяковскую галерею, в музей-усадьбу «Останкино», например!.. И что она? Увы, увы, послала бы его на три русские буквы. А почему? А потому что в мире всеобщего выпендрежа любая естественность тоже покажется выпендрежем. Только изощренным. Особо опасным…

Парадокс? Никакой не парадокс. Дефицит простоты в человеческих отношениях рождает неверие в нее, незнание ее, даже боязнь. Это — как черная икра: сто лет ее не пробовал, а угостили на халяву — невкусной покажется. Потому что отвык. А привык к накрахмаленной колбасе, которая скверно прикидывается мясной. И знаешь, что мяса в ней — три процента, а хаваешь. А если ее еще и упакуют как-нибудь позаковыристей, обзовут «старорусской» там или «пикантной» — вовсе кайф… Но если Свен — та самая колбаса «пикантная», чего ж она его прогнала? Об икре размечталась?..

Гастрономические ассоциации вызвали легкое чувство голода, не утоленное, оказывается, ресторанным калорийным ужином, и Зойка машинально и задумчиво съела бутерброды, приготовленные ею для Свена. Но сытый человек — добрый человек, это еще второй раз здесь поминаемый В. И. Даль сообщил в своем фолианте пословиц и поговорок, и сытая Зойка внезапно ощутила колкую жалость к выгнанному шведу — эстонцу — шпиону — инопланетянину. Ну захотел человек покадриться, ну не придумал ничего умней, чем прикинуться старменом, ну жить ему в Москве негде. В конце концов можно было позвонить заботливой Марии Ивановне и запихнуть Свена на тот же двенадцатый. Хоть на ночь…

Зойка встала, отнесла поднос на кухню, вымыла чашки, поставила их в шкафчик — все механически, не думая о делаемом. Если сравнить ее со спортсменом, который собрался прыгать в высоту, то все это мытье посуды разбег. А потом будет прыжок. Зойка закрыла дверцу настенного шкафчика, повесила на крюк полотенце и решительно пошла грудью на планку. То есть к двери.

Свен, как Зойка втайне и ожидала, сироткой сидел под тополем и, похоже, караулил свою тарелочку. Или канал для нуль-транспортировки. Зойкиному приходу внешне не удивился и не выказал ликования: и ранее, помним, сдержан был…

— Ну и что будем делать? — туманно спросила Зойка, надеясь, что на сей раз не ей, вконец эмансипированной, придется брать на себя инициативу, а сам Свен предложит какой-нибудь приемлемый вариант дальнейшего общения. Например, попросит прощения за дурацкий розыгрыш, со слезой признается, что не пришелец, а командированный, и не с Тау Кита, а из Краснококшайска…

— Не беспокойтесь, — кротко сказал кроткий пришелец Свен.

— Ладно, — стремительно решила Зойка, опять стремительно сама все решила, — пошли обратно. Постелю вам на кухне, а завтра разберемся. Пристроим куда-нибудь…

Если честно, все это она заранее заначила, еще когда грудью на планку шла, а сейчас выпалила, но зачем ломать имидж стремительно решающей женщины?..

— Меня не надо куда-нибудь, — быстро возразил Свен.

Заметим, что идея возвращения протеста у него не вызвала. И то понятно: он уже полежал на диване, понял, что под тополем — хуже…

— Где ж вы жить собираетесь? — поинтересовалась Зойка.

— Нигде. Я здесь на сутки. И назад.

— Куда?

— Домой.

— А дом далеко?

Свен на миг задумался:

— Приблизительно триста семнадцать парсеков в ваших единицах измерения.

Он, умник, никак не мог дотумкать, что пора завязывать с детскими играми, хорошего понемножку, самый терпеливый партнер на стенку полезет от такого перебора. Зойка чувствовала себя в преддверии (или все-таки в подножии?..) стены, но помнила, помнила, помнила о своей милосердной миссии, взяла себя в руки — кто-то из двоих должен быть мудрее, этот кто-то не мог не быть женщиной! — и сказала:

— Хорошо. Завтра, завтра — не сегодня! Пошли… — и порулила впереди, злорадно не сомневаясь, что умирающий Свен сам преотлично доберется до квартиры.

А время между тем за полночь забежало.

Зойка молча — это уже была ее игра! — постелила Свену в кухне на узком топчанчике, налила в поллитровую чашку остывший чай, поставила на стол. Возникла в комнате:

— Я вам все приготовила.

Свен послушно и тоже молча — никак понял, что все слова сейчас будут лишними, — последовал за Зойкой в кухню, а та его особо провожать не стала, бросила вслед:

— Завтра в семь я вас, простите, разбужу.

И ушла. И закрыла дверь к себе в комнату, и подперла ее тяжелым креслом — на всякий пожарный! — и влезла в холодную постель. И вырубилась из действительности, нуль-транспортировалась куда-то, где не было ни американских делегаций, ни плановых ремонтов, ни инопланетян под тополями, ничего не было гнусного, отравляющего нам бессонные будни.

А проснулась от звона будильника: оказывается, не забыла вечером завести его. Что значит условный рефлекс, спасибо Павлову и его псам!

Накинула халат, тяжко откатила кресло от двери, мимолетно усмехнувшись: ишь ты, как поставила, так и простояло, никто на ее честь не позарился пожалела о том? а что, может, и пожалела — и в кухню. Картинка была точно такой, что и накануне вечером: Свен сидел за столом и дул чай, как не ложился.

— Доброе утро, — приветливо сказал он.

— Доброе, — не столь приветливо констатировала Зойка. Глянула на топчан: подушка взбита пышечкой, плед расправлен, ее рука, ее, любимая… — Вы что, не спали?

— Я мало сплю. В отличие от вас. Я плохо себя чувствовал. Вчера. Так всегда после перехода. Надо было лечь, сконцентрировать энергию. Это недолго. И еще посчитать.

— Много насчитали? — Зойка варила кофе, пена старалась вылезти из джезвы, Зойка следила за ней, ловила момент, чтобы снять с конфорки, поэтому поначалу не вникла в ответ Свена.