Трава на пепелище - Евгений Истомин

Леоний обернулся. Дера Сивия была потрясающей красоты хоткой с длинными темными волосами, округлыми женственными формами, милыми чертами лица и огромными влажными карими глазами, в которых сейчас светилась тревога.

Велетриец улыбнулся, подошел и обнял жену:

— Я беспокоюсь, любимая. Вчера разговаривал с Грагом…

— Это тот хмурый парень, которого ты просил отвести твой доклад в Царскую Академию?

— Да, но хотские ученые молчат. Впрочем, было бы странно, если бы они прислушались к бывшему ученому-велетрийцу.

— А письмо, которое ты направил в Академию Паламина?

— О, оттуда никакой реакции уже четыре месяца. Велетрийцам мои размышления тоже не нужны.

— Глупцы. — Дера стукнула кулачком по столу.

— Я думаю, правильно ли мы поступаем, любимая, начиная такую опасную игру с двумя державами? Если они решат взяться за нас… как же дети?

— Если ты уверен в своих выводах, то мы справимся, — твердо произнесла Дера. Она могла быть нежной и кроткой, но, когда необходимо, превращалась в человека, вырезанного из камня. Возможно, именно сильный характер, а не только внешняя красота являлась причиной той любви, которую Леоний испытывал к ней.

Велетриец встретил юную хотку двадцать лет назад, когда молодым студентом, влекомый научным интересом, отправился изучать жизнь обитателей Великой стены. Какой же наивный он был тогда! В первую же неделю он стал жертвой разбойников и чуть было не погиб, но восемнадцатилетняя дочь одного из главарей предотвратила расправу, забрала его себе в качестве раба и на следующую же ночь отпустила. Леоний вернулся в родной город, но ему не давал покоя образ прекрасной спасительницы. Спустя год он отправился на ее поиски, во время которых снова чудом избежал смерти, но девушку нашел. Молодые любовники бежали, однако смешанной паре не было места ни в Хоте, ни в Велетрии, и они остались жить среди скал Стены.

Вот уже двадцать лет прошло, но ни один из них не пожалел о содеянном, хотя они частенько посмеивались над своей приторно романтичной историей, точно со страниц слезливого романчика.

— Спасибо, — искренне произнес он.

Женщина улыбнулась и строго заметила:

— Давай заканчивай здесь и идем обедать, отшельник. Кстати, к тебе хотел зайти Бор перед уходом.

Леоний кивнул, и жена вышла. Через секунду в дверях появился молодой хот. В свои девятнадцать он был уже гораздо выше и мощнее сорокалетнего Леония.

— Отец, — произнес Бор, — можно войти?

— Конечно.

Леоний не был настоящим отцом парня, к сожалению, пара вообще не могла иметь детей, а кто из них в этом виноват, они предпочитали даже не думать. Может, оно и к лучшему, ведь полукровка был обречен на пожизненное существование в пределах Стены, внешний мир был закрыт для такого человека сразу после рождения, и в этом Лайарону, как и его жене, виделась чудовищная несправедливость, сродни дикости.

Бора Леоний с женой подобрали еще младенцем, после того как дилижанс-самоходку, в котором тот ехал с родителями, разграбили, а самих родителей убили. Бор уже с десяти лет знал эту историю, как и то, к какому народу принадлежал, а к какому принадлежал его приемный отец. Знал он и то, как относятся друг к другу их народы. Не был бы Леоний дипломированным учителем, если бы не объяснил своим семерым приемным детям мироустройство. Но знания эти нисколько не поколебали привязанности Бора к своим новым родителям… единственным родителям.

— Это они? — кивнул Бор на пять черепов, выстроившихся в ряд на полке.

— Да, — отозвался Леоний.

— Старые или новые?

— Старые, конечно. Новые тела я захоронил, не буду же вынимать черепа из свежих трупов! А эти — уже история.

— И сколько им? Когда они умерли?

— Около сорока лет назад.

Бор присел на корточки перед моделью парусника, покоившегося за стеклянной витриной.

— А это корабль, на котором они разбились? Выглядит старомодно.

— Зато посмотри на его высоту, на устройство мачт. Это корабль для плавания в открытом море, а не для каботажного, как у нас. Вот взгляни, я закончил новую модель, то судно, которое разбилось пять месяцев назад. Оно такое же по размеру, как и прошлое, но только потому, что хотело остаться незаметным. Уверен, у них есть суда гораздо больше. Однако взгляни на устройство парусов. Как хитро! Никаких весел, как на наших древних судах, только ветер. А матросов там оказалось в три раза больше, и это если я всех сумел выловить. Они развиваются.

— Но пароходов у них нет.

— Пока нет, зато на борту имелись пушки. Примитивные, но пушки! Правда, у самих матросов огнестрельного оружия я не нашел.

— Ты уверен, отец, что это чужаки, а не кто-нибудь из наших? Я имею в виду оба народа.

— Помни, сын, я все-таки ученый, их черепа убедили меня в этом еще пятнадцать лет назад, когда я нашел скелеты и остатки разбитого корабля. Теперь же, когда я увидел их тела, сомнений не осталось, вдоль наших берегов время от времени появляются представители неизвестного народа. Третьего народа.

— И как они выглядят?

— Похожи на нас… на велетрийцев цветом волос, глаз, бледностью кожи, но ростом и габаритами побольше, хотя до хотов и недотягивают. Еще есть некоторые специфические черты лица. В общем, если увидишь, то поймешь.

— Так они — обычные люди?

— Без сомнения. Кем же еще им быть?

— Так почему же не заявят о себе открыто?

— А вот здесь, сын мой, и таится главный вопрос. Может, боятся, а может… В любом случае я намереваюсь собрать как можно больше информации об их существовании. Но ученые меня не слушают, потому я посылаю тебя.

Бор поднял на Леония твердый взгляд:

— Не волнуйся, отец, я все понимаю и готов.

— Будь осторожен, сын.

Юный хот кивнул и вышел.

Леоний с тревогой посмотрел ему вслед. Правильно ли он поступает, рискуя сыном? Впрочем, другого выхода нет — противостояние между народами затянулось, и это может обернуться катастрофой в случае, если загадочные гости крутятся у берегов континента не просто так…

Позабыв про обед, Лайарон извлек из шкафа увесистую книгу, прочитал название: «История противостояния Велетрии и Хоты». Когда-нибудь он закончит ее и, если ни одна из стран не захочет печатать (а так скорее всего и произойдет), напечатает сам и распространит среди обоих народов. Леоний раскрыл книгу и погрузился в чтение…

Первые столкновения произошли по летоисчислению велетрийцев в 3030 году «от сотворения мира», и в 2817 году от того же знаменательного события у хотов. К тридцатому году четвертого велетрийского тысячелетия их племена начали объединяться в небольшие государства, стала налаживаться торговля. Время от времени самые отчаянные купеческие экспедиции предпринимали попытки отправиться за Великую стену, но обнаружить проходы им пока не удавалось, и Великая стена была признана краем земли.

Но, как и следовало ожидать, нашелся человек, решившийся обогнуть гряду по воде. Надо сказать, что это было не элементарным решением: горы простирались на большое расстояние в ширину и уходили далеко в океан, становясь смертоносными рифами с северной и южной сторон континента.

И все же его экспедиции это удалось. Четыре велетрийские джонки из семи начавших путешествие спустя две недели плавания пристали к песчаному берегу земли хотов. И уже через три дня лицом к лицу столкнулись с одним из местных племен, живущих на южном побережье.

Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, и поначалу даже наладился контакт, но затем разразилась бойня. Что стало ее причиной, никто уже и не помнит, существует легенда, что один из велетрийцев соблазнился хотской красавицей, женой вождя, в результате все чужаки были перебиты.

Новая экспедиция отправилась спустя три десятка лет, но и ее участники погибли в чужих землях.

В общей сложности таких попыток было семнадцать в течение ста пятидесяти лет, пока наконец велетрийцам силой оружия не удалось закрепиться на территории хотов, основать крупный торговый город и продержаться там пару веков.

Это был самый плодотворный и мирный период в отношениях двух народов, именно тогда они смогли хорошенько присмотреться друг к другу, познакомиться с достижениями культур. Хотами был принят велетрийский календарь как более точный и основанный на астрономических вычислениях, по нему год состоял из двенадцати месяцев, в каждом месяце — ровно тридцать дней. Разделялись и сезоны — лето, зима, весна и осень, однако деление такое вызвано было скорее сельскохозяйственной надобностью, если учесть, что резких сезонных изменений природы на материке не происходило. Также хоты сумели перенять у велетрийцев некоторые институты, ремесла и даже привычки, не преминули воспользоваться некоторыми хотскими изобретениями и велетрийцы.