Лучшая страна в мире - Эрленд Лу

Нас учат любить перемены, приветствовать их появление. Это ненормально, и я этого не понимаю.

А теперь мое дело Финляндия! На всю катушку, отрабатывая деньги. ничего, кроме Финляндии; по крайней мере, пока не получу посольский аванс; тогда заберу машину и поеду куда хочу; просто куда глаза глядят, почему бы себя не побаловать. Покатаюсь немного, а потом, конечно, опять за дело. Сначала нужно разработать стратегический план, ясную и четкую диспозицию, а там уж следовать этому плану, не отклоняясь ни на йоту, ну разве что за исключением того дня, когда я заберу свою машину. Тогда я сделаю себе выходной и покатаюсь. А сейчас я совсем на мели. Буду обходиться тем, то осталось в кухонном шкафу; и не беда, ничего страшного; в шкафу, может быть, полно всякой всячины. Сейчас поглядим! У меня есть чай, есть хрустящие хлебцы, они называются «Васа спорт». Ну и что! Должны же они как-нибудь называться! Честно говоря, я купил их ради того, чтобы произвести впечатление на кассиршу. По части спорта я так себе, а сейчас я просто голоден. Я как бы дал ей сигнал. Есть еще масло и немного сыру и макароны. Хватит, чтобы продержаться. Но по-настоящему мне надо бы сидеть в библиотеке. Книжки о Финляндии и о музыке. Затруднение в том, что у меня взята целая стопка книг, которые давно пора было сдать. Я не могу показываться в библиотеке, пока не расплатился за использование, а расплатиться не могу, так как нет денег. Пока придется изыскивать другие источники информации. Надо посмотреть в «Афтенпостен», вдруг там как раз напечатано что-нибудь подходящее. Газета, как всегда, мокрая, и в ней ни строчки о Финляндии. Возмутительно! Страна, которая является одним из наших ближайших соседей; можно сказать, братский народ, и даже не упоминается в «Афтенпостен»! Что-то же наверняка происходило в Финляндии в последние дни. А нас интересует Борис Беккер, как он носится по всему свету со своим хозяйством — где побывал, там кого-нибудь обрюхатил. Еще пишут о предполагаемом заговоре, нити которого ведут к русской мафии, а может быть, и в Финляндию, — прибавляю я мысленно, хотя в газете об этом прямо не сказано. А надо читать между строк. К этому у меня всегда был талант; в школе никто не мог со мной тягаться. Я так анализировал романы, что учитель слушал меня со слезами на глазах, а выйдя на пенсию, купил себе блок-флейту. В общем, о Борисе Беккере — воз и маленькая тележка, а о Финляндии ни гу-гу. Бред какой-то! Зато узнал, что в Шёлюсте проводится ярмарка «Мир туризма». «Подходит для начала, чтобы войти в тему, — подумал я. — С чего-то ведь надо начинать». Я решил, не откладывая, пойти туда прямо сейчас — время не ждет. Прогуляюсь пешком. Полезно для здоровья, и платить не надо. С мешочком, в котором лежит сэндвич из двух кусков «Васа спорт» с прокладкой из сыра, я отправился в путь, и тут в конце улицы Карла-Юхана меня останавливает какая-то девушка и спрашивает, не могу ли я уделить ей пять минут и не соглашусь ли я принять участие в опросе, проводимом с целью изучения потребительского спроса. Я отнесся к этому предложению скептически, но тут она поманила меня обещанием, что в награду за беспокойство я получу билетик экспресс-лотереи, и я согласился. Заходим в какой-то дом, поднимаемся наверх, садимся. Заправлялся ли я бензином в течение прошедшей недели? Вот, оказывается, что ее интересует. Странный вопрос, подумал я. Кому какая радость в том, чтобы это знать? ответ — отрицательный. Впрочем, сегодня я, может быть, как раз бы и поехал на заправку, если бы мою машину не утащили на штрафную площадку. В третий раз подряд каждый год увозят в одно и то же время, можете себе представить? Девушка говорит, что очень хорошо понимает, как это обидно. А где я заправляюсь? Там, где подешевле, говорю. Она улыбается. Именно это она и хотела услышать, я выбрал самый правильный ответ, потому что сейчас как раз организуется новая сеть дешевых заправок, и она показывает мне картинки с изображением различных архитектурных и цветовых решений будущих заправочных станций. Предлагается два варианта — один в зеленом цвете. другой в каком-то из оттенков красного. Вот два альтернативных решения, а от меня требуется сказать, какие ассоциации вызывают эти образы. Дайте подумать! Зеленый цвет. Ну это, конечно, цвет природы, это же весна, и влюбленность, и молодость. Возможности. Зеленый — это цвет возможностей. И это — Финляндия. Финляндия — зеленая, мгновенно делаю я мысленную заметку на память, затем продолжаю развивать цепочку ассоциаций. Зеленый цвет — это ты просыпаешься летом на рассвете и выходишь из дома, чтобы искупаться, полотенце через плечо, вокруг пташки, и все поют, поют, и вся семья тут в сборе — и мертвые, и живые, если только такое возможно; впрочем, отчего же невозможно, ведь это же мои ассоциации, — и все ждут меня у озера, я завтракаю, на завтрак — хлеб с молоком, яйцо, и купаюсь, впрочем нет — не купаюсь. только не вода! Вода — течет. Нет, этого лучше не надо, это вы выбросьте, говорю я. А так зеленый — замечательный цвет, лучше трудно найти, так что зеленый — это хороший выбор. Девушка записывает. Теперь это, красный. Он хуже. Здесь даже не просто красный цвет, а с каким-то оранжевым оттенком, он раздражает, это цвет пламени, я вижу пожар. дешевая заправка горит, люди мечутся в панике, что-то взрывается, я читаю об этом в газете, газета — мокрая, а вода — это перемены, так что отбросьте это, отбросьте красное. Пускай заправочная станция будет зеленой! Вы уж постарайтесь, ради бога, чтобы ее покрасили в зеленый цвет! Я горячо пожимаю девушке руку, а она дает мне билетик экспресс-лотереи и говорит, что закончила опрос, я могу идти.

У меня нет монетки, чтобы поскрести билетик. Передо мной дилемма. Попросить, что ли, монетку у кого-то из прохожих или поскрести чем-нибудь другим? Получается, нет денег — нет и выигрыша. Бред какой-то! Уловка 22! Просто бред! И ногти у меня слишком короткие, я их стригу несколько раз в неделю, растут, проклятые, как на дрожжах, растут как у святого покойника, скоро так вырастут, что в пору канонизировать, ногти у меня аккуратные, приятно посмотреть, но непригодны для практического использования. Я иду по улице, глядя под ноги. Люди ведь так небрежны в обращении с деньгами! Я почти что уверен, что где-нибудь наткнусь на валяющуюся монетку. Поскрести билет можно и попозже, спешить некуда, пускай полежит у меня в кармане. Лотерейный билет с нетронутым защитным слоем ценишь на вес золота. Это как получить письмо из Америки, пока оно лежит нераспечатанное. Я слыхал, что в Стокгольме на письменном столе Стриндберга лежит такое нераспечатанное письмо. Он не успел вскрыть его перед смертью, а потом его так и оставили. Не пойму, нравится мне это или нет. все-таки это какая-то мифомания. Интересно, что написано в этом невскрытом письме? Музейщики хотят, чтобы мы об этом думали, ночами не спали, гадая, что там может быть, но меня это как-то не волнует. Плевать я хотел, что там написано. Мне и без того есть, о чем подумать. К примеру, о Финляндии.

А ведь за вход на туристическую ярмарку нужно заплатить деньги. Неожиданность? Наверное, нет, но меня раздражает. Извольте выложить 80 крон. Многовато. Но я ведь хитрый лис, поэтому я захожу в помещение через выходную дверь и тут подбираю брошенную кем-то гостевую карточку, пришпиливаю ее на куртку и спокойно захожу с уверенным видом. И вот я на туристической ярмарке.

Ярмарка непомерно велика. Тут сотни стендов. Они занимают несколько этажей. Какая расточительная трата денег и времени! Кстати, это хорошая тема для иронического и изящного читательского письма, когда (и если) я надумаю его написать. «Для чего нам такое количество стран?» — задал бы я риторический вопрос. Шести или семи хватило бы надолго. Одной из этих стран обязательно должна быть Финляндия, ну и еще пять или шесть. «Люди слишком много путешествуют», — сказал бы я в письме. Такое письмо спровоцировало бы многих читателей на возражения; провокационное письмо — это было бы здорово. Я заявил бы, что путешествовать вредно. Не только для окружающей среды, но и для психики. Мы делаемся тревожными. Бесформенными и текучими, как вода. И мы меняемся, а вместе с тем меняется общество. Все к тому идет. Уже пришло. Я замечаю это здесь у нас. Люди носятся, носятся туда-сюда, и все им мало, нужны все новые страны, а в глазах все больше тревожного блеска, они собирают информацию — «инфо», как это теперь называется, — подхватили что-то о Китае: путевка в Пекин туда и обратно за три тысячи крон — это недорого, согласен, но в таком случае надо ехать не позже мая, и вот, пока ты там слоняешься, упиваясь новыми впечатлениями, тебя вдруг невзначай возьми да занеси нелегкая на площадь Небесного Покоя, и, пока ты там щелкаешь фотоаппаратом, к тебе, откуда ни возьмись, подходит симпатичный член Фалун гоя, чего доброго еще и наделенный мощной харизмой, и завербовывает тебя в свои ряды, и ты, хлоп, и поджег себя и вот уже горишь, а сам небось забыл купить соответствующую страховку, и СМИ уже тут как тут, и полиция, и пошло столпотворение, начались изменения! Неужели не жалко тратить на это время? Да и кому это вообще надо? Потом кое-что о Бразилии, об Исландии, о Сулавеси — это такой большой остров в Индонезии, и там совершенно уникальный животный и растительный мир, потому что этот остров образовался от столкновения двух островов, и когда животные и растения немного оправились от первого потрясения и перезнакомились между собой, они взялись за дело соединенными силами и ну давай спариваться при всяком удобном случае, и разыгралась такая эволюция, что только держись, в результате образовались удивительные, сказочные виды — такие, как, например, райские птицы, а это и впрямь нечто удивительное, сказочное; говорят, настолько удивительное и сказочное, что смотришь и не веришь своим глазам; поэтому непременно надо туда съездить; надо, потому что это что-то особенное и потому что оно вот-вот исчезнет из-за того, что индонезийцы сжигают леса, так что ради туристов (ради нас с тобой) необходимо убедить циничных землевладельцев и политиков, что они владеют уникальным сокровищем, и нельзя допустить, чтобы оно уплыло и сгорело, его надо во что бы то ни стало сохранить, и за это взялись (подумать только) Венгрия и даже германия, ведь Германия — это вам теперь уже не фашисты и сосиски, такое представление давным-давно отошло в прошлое, Германия давно его переросла, и вот народ ходит и разговаривает с представителями мира туризма в нарядной форменной одежде и разбирает брошюрки, и в моих глазах это черта, которая меня с ними примиряет — брошюры же, как-никак! Нынче стали золотые времена для нашего брата брошюрщика. Люди полюбили информацию и нас, ее производителей. Они любят нас и любят информацию, а я за это люблю их. Я их кормлю информацией, и они помалкивают.