Желтая тень - Росс Томас

— Почему они обратились к тебе?

— Они искали профессионала, который не попадется полиции, потому что у них есть свидетели, готовые показать под присягой, что видели негра с ружьем. А профессионал всегда найдет способ остаться незамеченным. Вот они и остановили свой выбор на мне.

— Ты можешь это сделать?

Падильо поднял бокал и несколько мгновений разглядывал его содержимое, словно обнаружил в виски таракана.

— Наверное, да. Застрелю его и ничего не почувствую. Этого-то я и страшусь. Внутри у меня словно пустота. Но ты только кивни, и все будет сделано в лучшем виде. Меня не поймают, а ты, возможно, получишь свою жену.

— Возможно?

— Разумеется, мертвую, но ты проживешь достаточно долго, чтобы похоронить ее.

— То есть я буду знать слишком много, чтобы ходить по этой земле.

— Они прикончат и Фредль, и тебя, и меня. Те двое, что обратились ко мне, и будут свидетелями, видевшими негра с ружьем. Если добавить к ним Ван Зандта, получается заговор троих, а это уже чертовски много для такого тонкого дела.

— С нами получается шесть.

— Потому-то они и отделаются от нас.

Я посмотрел на часы. Почти три утра. Падильо сидел в кресле, обхватив голову руками, уставившись в ковер. Бокал стоял на кофейном столике.

— Мне следовало вернуться в Швейцарию, — повторил он.

— Но ты не вернулся.

— Да, сглупил, должно быть, старею.

— Ты на два месяца моложе меня.

— Так чего ты от меня хочешь? Пойти с тобой в ФБР или взять ружье с оптическим прицелом и уложить старика?

— Если я обращусь в полицию, они ее убьют.

— Это точно.

— Я не хочу, чтобы ее убили. Я не хочу, чтобы убили и тебя. Но они убьют нас всех, если ты застрелишь его.

— Я могу гарантировать, что они убьют Фредль и тебя. Со мной им придется повозиться подольше, но и спешить им нужды нет, потому что я не из тех, кто сам сдастся полиции, взяв на себя вину за убийство заезжего премьер-министра. Терпения им не занимать, а наемный убийца улучит момент, когда я потеряю бдительность.

— Они же знали, что я разгадаю их замысел, — медленно, словно думая вслух, произнес я. — Должно же до меня дойти, пусть и не сразу, что после убийства Зандта мы с Фредль живыми им не нужны. У меня, конечно, не семь пядей во лбу, но я же и не дурак. И им это известно.

Падильо поднял голову и посмотрел на меня.

— Теперь твоя очередь наливать. У меня болит бок.

Я встал, прошел к бару, наполнил бокалы.

— Им известно, что ты не дурак. Просто они думают, что ты будешь цепляться за надежду. Будешь надеяться, что они не убьют Фредль после того, как я застрелю Ван Зандта, надеяться, что не убьют тебя, надеяться, что ты сможешь их перехитрить. Надеяться даже на то, что в последний момент они передумают и откажутся от своего плана из-за сильного дождя, который обрушится на Вашингтон в следующую пятницу. Но главная твоя надежда, и они делают на это основную ставку, состоит в том, что я его убью.

— А ты убьешь?

— Если ты попросишь об этом.

— Но есть ли другой выход?

Падильо вновь принялся изучать содержимое бокала.

— Пожалуй, что да.

— Просвети меня.

— Мы должны освободить Фредль до того, как ее убьют.

— Вашингтон — большой город, — я покачал головой. — Да надо прибавить половину Вирджинии и Мэриленда. Где начинать поиски, в соседнем квартале или в пятидесяти милях отсюда? А может, позвонить в их посольство или торговое представительство и попросить разрешения поговорить с моей женой до того, как ее отправят в мир иной?

— Люди Ван Зандта далеко не глупы. И постараются спрятать Фредль там, где мы не будем ее искать. К примеру, в негритянском квартале.

— Что ж, нам придется заглянуть всего лишь в сотню, может, две тысяч квартир, не считая частных домов.

— Мы можем искать Фредль, а можем сидеть здесь и пить виски.

— Так что ты предлагаешь?

— Этот Хардман. Ты хорошо его знаешь?

— Неплохо. Он — мой постоянный клиент, а я — его.

— В каком смысле?

— Трачу деньги на лошадей, которые никогда не приходят первыми.

— Он знаком с Фредль?

— Да. Очень уважает ее. Она написала о нем статью.

— Ты увидишься с ним завтра?

— В четверть второго.

— Тогда утром мы успеем заехать в другое место.

— К кому?

— К человеку, который сведет меня с моими тремя должниками.

Я уставился на Падильо.

— И что они тебе задолжали?

Он усмехнулся.

— Свои жизни. И завтра я попрошу их рассчитаться.

Глава 4

Я проснулся в семь утра. В нашей большой двухспальной кровати, с лампами по обе стороны. Проснулся с ощущением, что на этот день у меня намечено какое-то важное дело, подумал о том, чтобы спросить у Фредль, какое именно, но вспомнил, что ее нет рядом со мной. Один человек терялся на нашей кровати. Заказывая ее, мы преследовали три цели: любовные утехи, сон и чтение. Кровать оправдала наши ожидания во всем, за исключением последнего: лампы перегорали в самый неподходящий момент.

Одна перегорела буквально накануне, и я дал себе зарок купить сразу несколько штук, про запас, тем более что оптовая партия могла обойтись дешевле.

Потом мысли мои переключились на Вьетнам, но ненадолго, ибо скоро я уже лежал, глядя в потолок, и думал о Фредль. Легко горевать, когда кто-то умер. Когда же смерть только нависла над человеком, словно дамоклов меч, остается маленький, но шанс, что принятое тобой верное решение позволит избежать неизбежного. Я нащупал на столике пачку сигарет, вытащил одну, закурил. Оставался самый пустяк — найти это решение. Я решил, что обращусь в ФБР. Минуту спустя передумал, полагая, что лучший выход — позволить Падильо застрелить премьер-министра. Затем начал обдумывать свой визит в Белый дом, в ходе которого намеревался поделиться своими трудностями с президентом. На том я и остановился, встал и направился в ванную.

Посмотрел на свое отражение в зеркале, выпустил в него струю дыма. Но дым вернулся ко мне, и я закашлялся. Надсадно, с хрипами, как при раке или эмфиземе. Наконец приступ кашля прошел, и я вновь глянул в зеркало. Отражение сказало мне: «Ты совсем раскис, Маккоркл». Я кивнул и включил душ.

Одевшись, прошествовал на кухню. По пути постучал в дверь спальни для гостей, где я уложил Падильо. Я уже вскипятил воду и доканчивал первую чашку растворимого кофе, когда он появился на кухне. В том самом костюме, в котором прибыл в Америку. Я указал на чайник и банку растворимого кофе. Он кивнул, насыпал в чашку ложечку, залил кипятком, сел за стол, пригубил кофе.

— В своем номере в «Мэйфлауэр» тебя дожидается полный гардероб.

— Фредль? — спросил Падильо.

— Она собрала все, что нашла в твоей квартире в Бонне, и переправила сюда. Большая часть лежит в камере хранения, но кое-что висит в шкафу и разложено по полкам. Фредль говорит, что у тебя вкус лучше моего.

— У нее острый глаз.

— Тебе также принадлежит половина салуна, расположенного неподалеку отсюда. Если выберешь время, можешь заглянуть туда.

Падильо тщательно размешал кофе, затем закурил.

— Я ни на что не претендую, Мак.

— Возможно, некоторые придерживаются другого мнения, но ты два года управлял нашим боннским салуном, когда не гонялся за каким-нибудь шпионом. И где в твоем возрасте ты найдешь другую работу?

— Тут ты прав. И что у нас за салун?

— Зал на сто двадцать посадочных мест, не считая бара. Я привез с собой Карла, он старший бармен, и герра Хорста, он метрдотель. Я поднял его долю прибыли до шести процентов и не жалею об этом. Он того стоит. У нас двенадцать официантов, две разносчицы коктейлей, мальчики на побегушках и повара. Шеф-повара я выписал из Нью-Йорка. Если он трезвый, равных ему нет, а пьет он редко. Официанты работают посменно. Открываемся мы в половине двенадцатого, закрываемся в два часа ночи, за исключением пятницы, когда мы открыты только до полуночи.

— Салун приносит прибыль?

— И неплохую. Потом я покажу тебе все цифры.

— Кто к нам ходит?

— Цены я заложил высокие, но они готовы платить за качественное обслуживание и еду. Туристов почти не бывает, только во время каких-то конгрессов. Журналисты, чиновники с Капитолия, члены палаты представителей, заглядывают и сенаторы, военные, высокопоставленные сотрудники рекламных агентств, юридических контор, корпораций, скучающие жены Завсегдатаи — немецкие дипломаты и посольская братия. У нас они чувствуют себя как в Германии.

— Без тебя салун обойдется?

— Если у руля встанет Хорст, то да.

Падильо кивнул.

— А зачем понадобился номер в «Мэйфлауэр»?

— Для тебя. Он записан на твое имя. Это идея Фредль. Она с самого начала не верила, что тебя слопали рейнские угри, а когда пришла открытка из Африки, предложила снять тебе номер в отеле. Он пришелся весьма кстати. Иной раз мы могли поселить там наших друзей, если те не могли устроиться. И потом, с этих денег не берется подоходный налог. Обычные деловые расходы. Не возражает даже департамент налогов и сборов. И потом, должен же ты иметь вашингтонский адрес.