Лучший полицейский детектив - Владимир Моргунов

Антон с удовольствием уловил себя на том, что о виновнике торжества не думает вовсе. Виновник – Кирилл – присутствовал в мыслях как-то отдалённо. Как повод. Фон. Подарок бы не забыть! И стихотворное поздравление – незаурядное, остроумное – чего там скромничать! Он ещё раз пробежал глазами по бумажке, убедился в себе как в неглупом человеке, должном быть интересным для других, и позвонил в такси.

Кира, как и положено, сам выходил из-за стола встречать любого входящего – зал был полностью арендован на вечеринку, несмотря на то, что в официальном приглашении (а было и такое – типографское в конверте) упоминалась компания «строго своих – особо приближённых и сближенных». Впрочем, там же было с юмором написано, что «тесноту компанейского общения» организаторы… пардон, а лучше, сорри… модераторы или аниматоры не обещают, но «предполагают возможность дальнейшей парной тесноты по желанию… Обоюдному!». Игривость как бы значилась в программе изначально, хотя повод для «тусовки» был очень даже серьёзный – первая учёная степень… Не хиханьки, вроде как, по стилю нужны, а нечто построже – с фанфарами и аплодисментами, «переходящими в овацию после слов докладчика». А тут?! Полная несерьёзность, которая, кстати, сразу начала сверлить Антонову душу куда как противнее, чем сам факт чужой защиты. Мало того! Именно неуместная шутливость словно бы была фундаментом для нехороших чувств и предчувствий Антона. Антон заставлял себя не думать об этом… По крайней мере, не зацикливаться. Он давно уже терпеть себя не мог в зависти к кому-то. Он считал, что кто-то должен бы уже завидовать ему самому. А то что не в чем – это величайшая несправедливость мироустройства! Впрочем, это пока не в чем…

Как положено, с опозданием расселись и, не обращая внимания на пустующие места – очевидно все ключевые участники уже собрались, – стали привыкать к обстановке и дисциплинирующему поначалу своему торжественному виду.

Первый тост провозгласил научный руководитель Кирилла. Надо отдать должное ему, он говорил недолго и нескучно, всего лишь раз упомянув сложное название диссертации, прозвучавшее для большинства собравшихся, как гладкий набор заумных звуков. Причём сам профессор для точности произнесения глянул в припасённую бумажку, чем заставил некоторых гостей переглянуться. Антон даже улыбнулся, слегка наклонив голову и пряча лицо. Ему нравилось-таки убеждаться в оправданности своих отгоняемых чувств, но демонстрировать их воспитание не позволяло. Подняв взгляд на профессора, он, понимая опять же своё предубеждение, тем не менее, отметил для себя, что тот больше похож не на учёного, а на коробейника.

Чокнулись. Выпили. Легко закусили тем холодным, что успели накидать в свои тарелки. Первый звон рюмок и последующее бряканье вилок, шип и бульканье разливаемых по бокалам минералки и соков стали понемногу расслаблять. Прозвучал второй тост. Начали уже привставать мужчины, чтобы попередавать блюда и поорудовать ложками, нагружая салатиками свои и ближайших дам тарелки. Стали организовываться для общения кружки близко сидящих. Оркестр… Нет – всё-таки ансамбль тихо бренчал какую-то эстрадную легкость. В общем, обычное банкетное начало, когда понемногу начинает забываться повод для торжества, и банкет становится самодостаточным – без обязательного повода.

Приличия ещё соблюдались, и на первый перекур мужчины отправились в курилку к туалету. Кира остался, и это дало возможность высказываться о нём в третьем лице. Для начала – восхищённо. Некий его родственник – то ли дядя, то ли муж тёти – смачно выпустив в потолок вонючий дым и состроив на лице философскую мину, глубокомысленно произнёс:

– Молодец, всё-таки, Кирилл… Я не специалист в его области, но люди говорят, что эта его диссертация и на докторскую потянула бы. Молодец!

И обычный в таких случаях отвод глаз в безлюдное пространство для театрализованной демонстрации необязательности чужого согласия с этими словами. А если кто-то не согласен, то это, вообще, его личное дело – опять же необязательное для всех. Так всегда беседы между незнакомыми людьми и завязываются. Нащупываются позиции. Находятся точки пересечения.

Антон, справедливо считая себя специалистом, решил развеять туман безличности и, как ему показалось, нейтральным тоном спросил:

– Кто говорит?

– Люди… Я незнаком пока… Рядом со мной сидят, – дядя-муж тёти удивлённо глянул на Антона. – А вы не согласны? Так странно спрашиваете…

При этом он сам вопрошал Малого таким тоном, словно бы недоумевал, дескать, если ты не согласен, то чего тогда сюда припёрся!

– Вон моё место. Видите? – он показал рукой с дымящейся сигаретой. – А рядом и напротив люди сидят. Знаете их?

– Я знаю, – сказал ещё один, подошедший к двери. – Они сугубые практики. А Кира теперь теоретик…

И отходя, якобы к пепельнице, с улыбкой подмигнул Антону.

– Ну и что?! – родственник возмутился этому простецкому «Кире» так, будто бы выявлял и допрашивал замаскированных диверсантов. – Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что сказал… Видите ли, м-м-м… Как вас?…

Дядя назвался.

– Извините. Спасибо. Видите ли… Практик, оперирующий в работе устойчивыми категориями и понятиями, применяющий устоявшиеся принципы и методы, часто не может понимать – принимать либо отвергать – предлагаемых в юриспруденции теоретических изысканий и новшеств…

– Проще говоря, вы их дураками называете… Так, что ли?! Я тоже дурак по-вашему?!

Родственник начал откровенно гневаться, точно выпил не ещё только пару рюмок, а уже с пяток… даже с десяток – ему бы ещё галстук расслабить и сдвинуть, рубашку из брюк повытягивать до мешкообразного вида, руки в карманы и сигарету в угол рта – обычно так и бывает. Но позже! Этот же в своём искреннем возмущении шёл с опережением графика.

– Н-ну-у… – со спокойствием знающего Главную Тайну человека ответил провокатор, бросил в жерло пепельницы непотушенную сигарету и снова с улыбкой незаметно подмигнул Антону, который выражением лица был всецело на его стороне. – Зачем же вы так? Не надо людей обижать подозрениями.

И даже не взглянув на оппонента, вышел из курилки в зал.

– Нет, вы видели?! – теперь родственник апеллировал к Антону. – Кто это такой? Наглец – самым умным себя считает…

Но Малой тоже не хотел продолжать, пожал плечами и оставил дяде одну возможность – поискать согласных слушателей среди людей, собравшихся в другом углу курилки своей компанией. Антон, правда, окурок не просто бросил в пепельницу перед выходом – он его сначала затушил, с кайфом вминая в глянцевую жестянку, словно бы растирая по ней одобряемую дураками несправедливость.

Глава 4

Неспешно двигаясь к столу, Малой оценивающе разглядывал дам, надеясь в душе уловить во взгляде понравившейся одинокой красавицы ответный интерес. Не уловил. «Ничего, – решил он про себя. – Праздник только начинается!»

Но переводя взгляд с одной на другую, он случайно встретился-таки глазами с той, взгляда которой он не то что не хотел, а даже боялся – с женой Кирилла Дианой.

Когда он её вспоминал, то ненавидел свою незаурядную память. Диану-то как раз он с удовольствием бы забыл, как будто и не было её вовсе. У Антона даже иногда получалось по собственному приказу уже не думать о ней, он научился отвлекаться. То ли время лечило, то ли воля его работала – он не анализировал, откладывал на потом. И вот она… Впрочем, было бы удивительно, если бы её не было на торжестве собственного мужа. Малому даже пришлось признаться самому себе, что он хоть и понимал неизбежность такой встречи, надеялся, что они останутся на дистанции, и Диана не сможет снова по-женски понять его неизбывную до сих пор боль. Антон не хотел выглядеть слабым. Он боялся, что отведёт взгляд первым.

И вот на тебе!.. Глаза-в-глаза! Тет-а-тет, практически… Хоть и при скоплении народа, ставшего в одно мгновение даже не массовкой, а неодушевлённой массой – неким шевелящимся и говорящим сгустком материи, которая даже и живой-то перестала быть в сознании Антона. Он остановил шаг. Остановил взгляд. И через миг понял, что не отведёт его первым – выпивка в помощь! – и не моргнёт. Мало того, он и улыбнулся непринуждённо, склонив голову в приветствии, а в конце ритуала ещё и подмигнул, словно бы перенял инициативу от провокатора в курилке. Только потом двинулся дальше, как будто шутливо отработав почтительное «Бонжур, мадам!» и безразлично после этого и оправданно отведя взгляд по направлению движения. «Браво!» – поздравил он сам себя, посчитав акт сыгранным. Полегчало, и он с удовольствием увидел рядом со своим местом сидящую и смеющуюся незнакомку – по всем признакам без спутника. Впрочем, может и сначала он её увидел, а уж потом ему полегчало… Не важно. Проехали. Забыли.

– Вы позволите, сударыня?

Закалённый давешней репетицией взгляд прямо в глаза незнакомки. Пронзил – с её лица даже улыбка сошла. Дама села ровно, подобралась: