Санкция на жизнь - Сергей Палий

Парень не заметил подначки.

– Да, не ближний свет, – с видом знатока покачал он головой. – А я на «стекляшке» до Луны вторым пилотом иду.

– В подштанниках? – не удержался Стас.

Парень смутился и криво заулыбался. Его лицо сразу приобрело жалкое и какое-то извиняющееся выражение.

– Я… это… впервые иду в реальный космос. До этого – только в училище, на тренажерах… И сотня часов в атмосфере – на обычных реактивных летунах…

– Главное, слушай санкцира-инструктора, и все будет гладко, – сжалился Стас. – А трусы все же перед водными процедурами сними. Второй, блин, пилот.

Он развернулся и пошел к шлюзовым дверям с матовыми стеклами. За ними находился бокс дезинфекции – последнее звено перед непосредственной подготовкой к старту.

Душевые кабинки были наполнены призрачным ультрафиолетовым светом. Пахло озоном и каким-то лекарственным душком.

Вообще помещение «последнего карантина» – как называли его пилоты между собой – всегда нагоняло на Стаса легкую тоску. Гладкие керамические стены, несколько УФ-ламп на потолке, похожих на горящие глаза чудовищ из дешевых ужастиков, приятный, теплый, но при этом влажный пол, который через ступни словно бы передает всему телу ощущение казенщины. И несколько душевых, разделенных толстыми металлическими переборками, в которые встроены не только системы подачи дистиллированной воды, но и множество сканирующей аппаратуры. Стоишь посреди этой замаскированной лаборатории и никак не можешь отделаться от какого-то детского стыдливого чувства. Причем дело вовсе не в наготе, а в нарочитом отсутствии уюта. Словно специально загнали тебя в некомфортные условия.

Стас давно решил: «последний карантин» слишком сильно контрастирует с остальным миром простоты и удобств, который оставляешь позади, покидая благоустроенную планету. Что ж, если трезво рассудить, все правильно: пилота нужно настроить на встречу с негостеприимным космосом. И все равно как-то… мерзковато.

За широким стеклом напротив сидел инфекционист в светло– зеленом халате и следил за показаниями диагностических мониторов. Стас стоял возле кабинок и смотрел на него с дежурной улыбкой. Санкционер наконец размашисто черкнул стилом по планшету и мягко проговорил:

– Результаты телеметрии в норме. – Его слова ретранслировались в карантинный бокс через динамики. – Правда, давление слегка понижено. У вас что, гипотония? В медфайле таких сведений не имеется.

– Раньше вроде не замечал, – пожал плечами Стас.

– Ладно, Нужный. Вставайте под душ.

Из потолка и стен одной из душевых кабинок прыснули струи воды. В фиолетовом свете они казались какими-то полуреальными, их фантастические переплетения очаровывали и манили в бесконечное смертельное путешествие сквозь тьму. Как невидимые нити космических лучей в межпланетном пространстве…

Стас тряхнул головой, отгоняя мимолетное наваждение, и принялся с удовольствием растирать тело одноразовой мочалкой. Затем он тщательно намылил волосы специальным укрепляющим шампунем, которым пользовались все пилоты во время полетов, и стал ритмично втирать его в кожу подушечками пальцев.

Открылась внутренняя дверь шлюза, и в бокс прошлепал давешний стажер. Он стыдливо прикрывал свои причиндалы ладонью и щурился от непривычного освещения.

– И куда вы вломились, уважаемый? – строго сказал врач из-за стекла. – Подождите за дверью.

Парень вздрогнул и резво ретировался.

– Скажите-ка, Нужный… – словно бы задумчиво произнес санкцир-инфекционист. – А вы ведь без напарника в рейсы ходите?

Стас удивленно воззрился на него сквозь хлопья пены.

Странный вопрос. Явно не по профилю.

– Среднетоннажники категории 8-С по технической инструкции обслуживаются одним пилотом-навигатором, – осторожно проговорил он. – Должность бортинженера упразднена около десяти лет назад из-за низкого процента аварийных ситуаций и безукоризненной работы спасательных команд. Комплектовать экипаж «пеликанов» двумя членами было признано нерентабельным. К тому же любой пилот имеет базовые навыки…

– Знаю-знаю… – отмахнулся врач, так и не поднимая лысой головы. – Вам никогда не хотелось бы… ну-у… чтобы с вами летал еще кто-нибудь?

– Кто? – тупо спросил Стас, окончательно сбитый с толку.

– Напарник.

– Зачем?

– Чтобы, к примеру… э-э… скучно не было.

– Мне не скучно.

– У вас сейчас друг есть?

– Нет.

– Предположим – есть. Не хотели бы, чтоб он вам во время полета компанию составил?

– Ни в коем случае.

– Отчего же?

– У него нет санкции. И это запрещено технической инструкцией.

– А если бы была санкция и инструкция позволяла?

– Нет.

– Почему?

– Я… я не знаю. Просто… так не положено… мало ли что он на борту натворить может… да и вообще…

– Хорошо. Вытирайтесь.

Стас вышел из-под теряющих силу струй и принялся рьяно растирать волосы стерильным полотенцем, чтобы скрыть полнейшее недоумение и растерянность.

Его проверяли. Причем нагло, почти в открытую. И не в каком– нибудь тренировочном комплексе или медцентре, а в «последнем карантине». На крайнем рубеже! Подобное тестирование на эмоциональную устойчивость, бывало, проводилось среди пилотов дальнего радиуса, но сам он впервые сталкивался с такой нахальной «апробацией».

Никакой это не инфекционист за стеклом сидит, а самый настоящий санкционер-безопасник. Только вот на кого он работает? На правительство или на родной «Трансвакуум»? А быть может, на «Эфу»?

Стас старался не волноваться – ведь у цербера за прозрачной перегородкой все показания телеметрии перед глазами. Вот влип– то!..

Он начал перебирать в голове совершенные нарушения, которые могли повлечь за собой столь кардинальные методы контроля. Ну белье в прачечную не всегда своевременно сдавал… Пару раз в вагончик монорельса после красного сигнала заскочил… Винца накануне полета пригубил… Да быть не может! Чепуха! Ради таких мелочей безопасников не тревожат. Тут что-то другое… Етит твою! Безумный незнакомец – вот что! Как же он мог упустить этот казус из виду! Тот мужик с зонтиком, который вчера упорно добивался встречи и хотел о чем-то поведать!

Стас автоматически продолжал тереть уже сухую шевелюру, лихорадочно соображая, как выкручиваться. Ведь сам-то он ни в чем, по сути, не виноват…

– Нужный, – с нескрываемым сарказмом произнес мнимый врач– инфекционист, – у вас сейчас сердце через задницу вылетит. И перестаньте наконец так мутузить волосы, а то станете таким же отполированным, как я.

Стас замер и уставился на лысого безопасника с идиотским выражением лица.

– Не мучьте себя домыслами. Просто из ЦУПа пришла вводная: тестировать на психическое и эмоциональное соответствие всех пилотов, выходящих сегодня в рейс. У вас все в норме.

– Ясно, – хрипло сказал Стас, чувствуя, как шквал подозрений самого себя в злостной измене государству и планете постепенно отступает. Почему-то захотелось пошутить. Он выдавил: – Вы только с этим мальчишкой поосторожней, который следом идет. А то ведь прямо тут коньки отбросит.

– Постараюсь, – кивнул санкцир, давая понять, что юмор принят. – Даже не знаю, как бы его этак… чтобы всю родословную вспоминать не начал. Если уж вы, Нужный, пилот со стажем, так занервничали…

– У всех за душой грешки водятся, – улыбнулся Стас, расслабляясь.

– А не должны водиться, – неожиданно морозным тоном отсек безопасник, принимаясь вновь разглядывать данные на диагностических мониторах. – У вас ананказмы в пространстве часто бывают?

– Чего-чего? – не понял Стас. На всякий случай уточнил: – Я в сексуальном плане здоров и адекватен…

– Отставить хохмы, уважаемый. Ананказмы – это навязчивые состояния. К примеру, неприятные, больные мысли в космосе возникают? Сомнения, страхи, влечения, от которых хотелось бы избавиться?

– Как у всех, наверное, – в меру. Не припомню ничего особенного. Но при чем здесь…

– Процедура дезинфекции окончена. Проходите в предстартовый комплекс, пилот Нужный.

Запах озона как будто бы усилился.

«Эфа» работает в усиленном режиме, отменено много плановых рейсов, а тех пилотов, которых все же выпускают в космос, перед вылетом проверяют на эмоциональную устойчивость… – размышлял Стас, выходя из пахнущего терпким антисептиком санузла. – Все эти пунктики явно говорят о чем-то неординарном. То ли на орбите происшествие случилось, то ли – не приведи вакуум – во всей Солнечной назревает какая-то фигня…»

Он прошлепал по теплому полу к одному из кессонов, ведущих в блоки внутренней транспортной сети «Стратосферы». В переходных помещениях, больше похожих на лаборатории, космонавтов упаковывали в скафандры, настраивали датчики автономной системы телеметрии и проводили последние тесты узлов жизнеобеспечения.

Здесь пилотов готовили к выходу на орбиту.