Лесин и немедленно выпил - Евгений Лесин

– Да берите же два килограмма, а не один, – искушают торговцы.

– Да зачем же мне два, когда один дешевле? – недоумеваю.

– Так ведь товар-то отменный, – настаивают они.

– Вот то-то и оно, в том-то все и дело: а вдруг с такой закусью да и не опьянею?

И они, посрамленные, замолкают…

В главе «Рекомендации для жены пьющего человека» содержится одна, очень важная рекомендация: «Если ваш муж не хочет читать всю эту книгу, то убедите его хотя бы прочесть главу, как самостоятельно бросить пить. Может быть, он пить и не бросит, но, по крайней мере, заинтересуется и прочтет еще некоторые главы». Я бы вынес ее вообще на обложку книги. И касается она, конечно, не только жен алкоголиков, но и их детей, родителей, друзей, любовниц, всех.

Братья мои! пьющие филологи и нефилологи! Сережа В.! (хоть ты и не читаешь книг, но я тебе принесу!) прочтите главу «Как самостоятельно бросить пить»! Может быть, встретившись с тобою, Сережа В., мы и нажремся, как свиньи, но все же прочти!

И только потом – только после прочтения! – откладывай книгу и немедленно откупоривай. Если пьянка мешает работе, бросай, конечно, работу. Больше пей, меньше закусывай. А то, как известно, не опьянеешь.

P. S. Автор – человек пьющий, писал свою статью (или часть) в «состоянии дионисийского экстаза». Поэтому, любезный читатель, хорошенько подумай, прежде чем воспринимать его (то есть мои, конечно) слова буквально или как руководство к действию. Вспомни тайного советника Гёте и постарайся брать с него пример. Тем более, что по легенде уже в 80 лет у него была 18-летняя возлюбленная. Хотя, конечно, думаю, врут люди. Тогда ведь не сажали за «растление», а значит, и девка была, скорее всего, помоложе. Да и Гёте постарше. Впрочем, см. начало абзаца.

Страшный сон

Так и вижу в кошмарном сне счастливое будущее РФ. Приходишь в ларек, а там горькие настойки: «Нанотехнология», «Инновация». Вместо настойки боярышника – настойка «Здравоохранение». Портвейн «Антикризисный». Для доцентов с кандидатами – водки «Научная» и «Высоконаучная». Для либералов и предателей горилка «Политкорректность», вино «Толерантли», крепленые вина (сейчас будет неполиткорректно, но сон-то кошмарный) «Геноцид», «Апартеид», кошерная водка «Холокост», халяльная – «Отрицание Холокоста». Для предателей и либералов среди ученых – водки «Антинаучная» и «Лженаучная».

Обязательно чекушка «Признание победы СССР в войне 1941–1945 годов». Была у нас «Беленькая»? Пусть будет «Нанобеленькая».

Напоследок о трезвом. Нет, не сразу. Самая вкусная водка знаете какая? Правильно: водка «Водка». Водка – она ведь страшная сила. И она мир спасет. Спасет, граждане. Ведь кто угроза миру? Люди. Вот водка мир и спасет.

А вот теперь о трезвом. Вы знаете, на какие митинги приходит больше всего народу? Каждый рабочий день. По всей стране, в каждом городе. На «женские митинги». Недалеко от моего дома есть завод, он все еще работает. В 15. 45 рабочие уходят по домам. С 15. 00 там – ежедневный митинг, молчаливая демонстрация. Жены ждут мужей. Чтобы те не ушли выпивать. Молча, спокойно, терпеливо. В обычный день их немного. В пятницу в несколько раз больше. В день зарплаты их столько, что никаким записным оппозиционерам не снилось, никаким «несогласным». Понимаете, каждый день. У каждого предприятия, по всей стране. Вам страшно? Мне тоже страшно. Я понимаю: болезнь неизлечима, ее можно приостановить, не более. Но такая же ситуация и со всеми другими болезнями. Излечиться невозможно. Ни от чего. Просто потому, что человек смертен. Так вот, алкоголизм тоже неизлечим. Но давайте просто постараемся жить как можно дольше. Я знаю, как опасно завязывать. Один мой близкий друг завязал (из-за панкреатита и реанимации) и – развелся. Другой близкий друг завязал (из-за того же панкреатита и реанимации) и – женился. Страшное ведь дело. Один увидел, что в мире есть другие женщины, кроме водки, а другой увидел – как упомянутые женщины на самом деле выглядят. Я специально привел «хорошие» случаи. Чтоб не так страшно было.

Примечание 2010 года.

Данный текст напечатан (в сокращенном виде) в газете «НГ-Ex libris», хотя я тогда работал еще не в ней, а в «Книжном обозрении», и является рецензией. Вот на что:

Еникеева Д. Книга для пьющего человека. – Донецк: Сталкер, 1998.

Что до моего приятеля Сережи В. – умер Сережа. В 40 лет. От алкоголизма. А под пьющим филологом я имел в виду своего друга – поэта Александра Вознесенского. Именно на его место в газету «Книжное обозрение» я пришел в 1995 году. Именно он работал потом в «НГ-EL» и печатал меня. Какое-то время мы даже работали в «НГ-EL» вместе. Именно он, в конце концов, сочинил стихотворение «Газета / Неблагоприятна для поэта». А наши совместные поэтические чтения назывались «С ненавистью к книге» (мы тогда в разных газетах работали), потом – «С ненавистью к прессе» (уже вместе работали). Был задуман и третий вечер – «С ненавистью друг к другу» (пока не состоялся). И литературный журнал «Отечественные напитки» (с приложением «Современные закуски») и ежедневную газету «Алкогольные хроники» мы пока не издаем.

Главка же «Страшный сон» взята из другой статьи, совсем недавней, про водку «Нацпроект». Статья напечатана в «НГ».

Конец примечания.

Примечание 2016 года.

Обратите внимание на выходные данные книжки: Донецк.

Было время, там книжки выходили.

Конец примечания.

Прощай. Веревку и мыло я найду

Воображаемое интервью о смысле и бессмысленности существования с «беззаветным тружеником В. Ер.», сотканное из мелких и неблестящих натяжек, полное гнусных аллюзий и оскорбительных аналогий, чапаевщины и фанфаронства, или Тушинские посиделки с красным флагом и портретом гражданина прекрасной Франции Ивана Тургенева под рюмку цикуты и баночку гуталина

«Помню, как он (Ерофеев – Е. Л.) плакал над стихами Евтушенко. Принес его книжку, сел на тахту, читает, восхищенно восклицает, смотрю – заплакал. Смущенно, как ребенок, смотрит на меня, в глазах слезы: «Разве, – говорит, – это не хорошо?» И читает что-то чрезвычайно одухотворенное, но скверно написанное…»

– Здравствуйте, Венедикт Васильевич. Вы, подобно Карлсону и Мюнхгаузену, славитесь своей честностью и правдивостью. Так что, думаю, мне (и читателям) не следует опасаться мистификаций, гиперболизаций, абсурдов, оксюморонов и тавтологий? Только правда и ничего, кроме правды. Правда?

– Ну, конечно же, буду более или менее весело и бессовестно врать. Ложь, только ложь, и ничего, кроме лжи.

– Замечательно. Итак, для начала расскажите, пожалуйста, о себе. Кто вы?

– Сверхчеловек я, и ничтоСверхчеловеческое мне не чуждо.Как Бонапарт, я не умею плавать.Я не расчесываюсь, как Бетховен,И языков не знаю, как Чапай.Я малопродуктивен, как ВеспуччиИли Коперник: сорок – сорок восемьСтраниц за весь свой агромадный век.Я, как святой Антоний Падуанский,По месяцам не мою ног. И не стригуНогтей, как Гельдерлин…

– Ну стихами-то про себя любой хорошо расскажет! Вы прозой попробуйте.

– Я – человек вопиющий.

– А еще?

– Вольный каменщик на богостроительстве.

– А еще?

– Бесполезное ископаемое, вот кто я.

– С кем из животного или, скажем, растительного мира вы бы себя сравнили?

– Ну вот, например, одуванчик. Он все колышется и облетает от ветра, и грустно на него глядеть… Вот и я: разве я не облетаю? Разве не противно глядеть, как я целыми днями все облетаю и облетаю?

– Венедикт Васильевич, как вы стали писателем? когда начали писать?

– В 18–19-летнем возрасте, когда при мне говорили неинтересное, я говорил: «О, какой вздор! Стоит ли говорить!» И мне говорили: «Ну, а если так, что же все-таки не вздор?» И я наедине с собой говорил: «О! Не знаю, но есть!» Вот с этого все начинается.

– Какую мечту вы лелеяли с детства? Что бы вы ответили на вопрос классика – кем быть?

– Я вначале мечтал быть стеклодувом, потом – фальшивомонетчиком, вампиром – а потом опять стеклодувом! И прекрасной дамой!

– Хороший ответ… Но почему вы расхотели быть фальшивомонетчиком – весьма же денежная профессия?

– Не деньги надо чеканить, надо чеканить афоризмы.

– Самые лучшие афоризмы чеканил Оскар Уайльд, между прочим – гомосексуалист. Тоже, небось, хотел быть прекрасной дамой…

– Надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? – что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм.