Видение Анастасии - Павел Юрьевич Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек, не имеющий путь, так или иначе, реже или чаще не в ладу со временем. Сама жизнь – способ проведения, отпущенного на нее времени. И то, как расставлены приоритеты – что первостепенно, а что можно отложить на потом, – делает Человека таким, каков он есть. Борьба за настоящее – самый кровавый вид борьбы. Борьба за будущее – наиболее достойный вид борьбы. Борьба за настоящее годна лишь для того, чтобы зафиксировать поражение противника или обнажить его подлинные намерения, если, конечно, эта борьба не обманный ход. Борясь за будущее, надо не лишать противника возможности увидеть, но приближать его к видению пути.
Местность Смерти – положение, в котором можно или победить, или умереть, откуда нет дороги к жизни или она не видна. Чтобы сломить сопротивление врага, надо показать ему дорогу к жизни. А чтобы ты стал непобедимым, надо поместить себя в местность Смерти – отнять у себя дорогу к жизни. Помещение в местность Смерти – это нагружение ответственностью. Тот, кто нагружает ответственностью, не выступает как ее причина.
Лабиринт жизни имеет коридоры, двери и комнаты. Наступает время, когда двери чаще закрываются, чем открываются. А вот и последняя дверь, которая всегда не заперта – наконец Человеку удаётся выбраться из лабиринта жизни. Где он теперь? Что с ним? Только выбравшись из лабиринта, Человек понимает, где он, собственно, находился, и если снова вернётся, будет знать путь. Идти в обратном направлении – большое искусство. Не закрывай за собой, а тем более не захлопывай двери, оставляй возможность вернуться. Не говори: этот Человек или эта дорога никогда мне не понадобятся. Прежде чем сказать, подумай: сумеешь ли вернуть это слово, если понадобится. Прежде чем сделать, помедли: не испортишь ли что-либо, пусть малое, но непоправимо. Точность поведения вовсе не исключает его мягкости. Именно точность освобождает от применения неумной и травмирующей силы. Искусство отличать обратимое от необратимого – искусство владения временем.
О том, что Человек умер, обыкновенно узнают по поведению других людей. Здесь и слов недостаточно, поведение важнее. О том, что Человек смертен, мы тоже узнаем от других. И нет у нас иных свидетельств об этой стороне жизни, кроме полученных от других.
Другое дело – тело Человека. Оно обращается в прах, и это не зависит от мнения или слов людей. И если бы не это, если бы не тело, кто знал бы, что и вправду жил Человек, что он не придуман? Тело дано Человеку, чтобы наводить его на мысль о Смерти. Тело – важное свидетельство того, что Человек есть или что он был. Это свидетельство не только для других людей, но и для самого Человека. Когда он обнаруживает, что его тело отсутствует, он сомневается в своем существовании, и только поведение других людей говорит ему, что он есть или был.
Если бы мы не узнавали от других людей о Смерти, как бы мы догадались о ней?! Тело – главные часы Человека. Тело стареет. Зачем ему все часы мира, если есть эти главные? Вторые по значению часы – тела других людей. Многим кажется, что собственное тело – часы неточные, что они могут спешить или отставать. Но все становится на свои места, стоит лишить Человека этих главных часов. Тогда-то и становится ясно, что иные часы ничего не показывают.
Какое же время отмеряют главные часы? Время подвижности тела, другими словами, время жизни. Чем больше подвижность Человека, тем больше в нём жизни, тем больше сил и возможностей для открывания дверей. Он может экономить силы и возможности, не тратить силы на закрывание дверей за собой, не совершать по возможности необратимых поступков. Но все же часы идут, отмеряют время, и однажды Человек полностью лишается возможности движения. Часы идут. Вновь открытые двери – минуты и секунды на этих часах.
Другие часы – это тела других людей, животных и растений, механических и прочих иных устройств. Тех, что сделаны людьми, и тех, что даны в пользование людям другим путем. И хотя все они показывают время по-разному, есть между ними известное сходство. Дети играют. Один из них с закрытыми глазами считает до десяти, остальные прячутся. Он играет в часы. Они играют в не существование их тел.
Чем ребёнок, играющий в часы, хуже иных часов? Ничем. Он отмеряет время. Время не существования тел других детей. Когда это время истечет, тела могут начать обнаруживаться. Это время до жизни, до ее появления. Если никто и никогда не видел Человека, был ли он? Тот, кого ребенок так и не нашел, играл ли вовсе? А для других детей счёт ребёнка с закрытыми глазами отмеряет время открытия дверей. Когда ведущий в игре закончит счёт, он может открыть дверь, и встреча с ним состоится. Другие часы открывают нам возможности узнать последовательность открытия новых и новых дверей. Ведь пока ребёнок не закончил считать, можно переменить место, перебежать в коридор или в другую комнату.
Если у Человека и есть часы на руке, но так темно, что он не может разглядеть стрелки и цифры, ему трудно понять, в какой последовательности совершать поступки, какие еще двери для него не закрыты. Другие часы даны Человеку, чтобы знать свой путь. Но тот, кто хорошо умеет пользоваться своими главными часами, не нуждается в иных.
Если Человек лишается главных часов и тело его не стареет, для него не может существовать пути. Поиски пути оказываются лишенными всякого смысла и надежды. Жизнь в представлении Человека и его тело существуют вечно, не имеют никакого видимого предела во времени. Он беспорядочно бродит по дому, открывая и закрывая двери. Никогда ему не выбраться из дома, который оказывается необъятным, беспредельным. Какая ему разница, что показывают другие часы, если нет главных? Полное безразличие. Какая ему разница, какую дверь открывать или закрывать, если их бесконечно много?! Если из дома все равно никогда не выбраться?!
Полное безразличие – в безразличии сила. Такому Человеку можно говорить правду, потому что он не побуждает никого лгать. Ему все равно, что скажут, но такому Человеку не говорят ничего из того, чего не хотят передавать другим людям, ведь неизвестно, что и когда он кому-нибудь скажет. Если очень хочется хоть кому-нибудь сказать правду о чём-либо – нет более подходящего Человека! Но если опасаешься, что сказанное
