Неуловимый прайд - Сергей Павлов

В приемную вошел-знакомый пилот из экипажа «Ариадны».

– Балмера нет?

– Балмер здесь, но просил передать, что очень занят.

– Жаль... – Пилот бросил взгляд на шахматный столик. – Мне скоро на вахту, и Балмер прекрасно знает об этом.

– Черные все равно проиграли, – сказал Леонид, листая журнал.

– Ты думаешь?

– Посмотри сам. Если белые пойдут слоном на с6, черные проигрывают ферзя.

Пилот посмотрел и спросил:

– А если Балмер так не пойдет?

– А что ему помешает?

Пилот не ответил. Леонид перевернул страницу.

– Да, пожалуй... – сказал пилот после минутного размышления. – Ну, я пойду. Перед вахтой надо побриться. И зачем я взял эту пешку?..

– Балмеру что-нибудь передать?

– Передай, что в конце моей вахты начнется этап последнего торможения. Ну, будь здоров.

Леонид не ответил. Пилот посмотрел на него и ушел. Леонид листал журнальные страницы, но думал теперь о другом. Об этапе последнего торможения, о Дальнем, о Надии и о ребятах из Проекта «Эхо Юпитера». Львы были где-то совсем далеко и уже не мешали. Мешал журнал, который бесполезно шелестел в руках, и мешала смутная цель ожидания Балмера...

Вошел Балмер. Опустился в кресло напротив, изящно небрежным движением набросил цепочку с ключом на мыс подлокотника. Сидел он удобно откинувшись и имел вид человека, которого принудили выполнить бессмысленную работу, и вот он только что ее блестяще выполнил.

– Поговорим, Русанов?

Леонид отложил журнал в сторону.

– Поговорим.

– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

– Настолько я безнадежен?

– Да, если хотите. В том смысле, что вы не представляете для меня интереса как пациент. Вы совершенно здоровы.

Балмер соединил вместе кончики пальцев и некоторое время задумчиво их разглядывал. У него были большие красивые руки. Он ждал, когда Леонид что-нибудь скажет. Леонид молчал.

– Сегодня я провел сравнительный анализ диагностических записей. Серьезный, комплексный анализ. Кстати, я даже затребовал видеокопии ваших записей из медархива Управления космических отношений. Под грифом «Пригоден к любому виду работ на внеземельных объектах» стоят подписи трех светил современной психоаналитики. Сравнительный анализ меня успокоил. Состоянию вашей психики можно позавидовать.

Балмер снял ключ с подлокотника и поиграл цепочкой. Разговор в принципе был окончен. Во всяком случае, его официальная часть.

– Признаюсь вам, – сказал Леонид, – я был уверен, что здоров.

– Абсолютно. Здоровее не бывают. Если бы вы были здоровее, чем вы есть, я бы подумал, что это ненормально.

– Вы очень любезны.

– Я пошутил. И кажется, не совсем удачно, простите.

– Вы меня не поняли, Балмер. – Леонид подался вперед. – Я был убежден, что мне не нужна медицинская помощь.

Балмер взглянул на него.

– Для чего вам понадобилась медэкспертиза?

– Для вас. Для того, чтоб убедить вас подойти к делу с другой стороны. А еще лучше – со всех мыслимых и доступных нам с вами сторон.

– «Мыслимых» еще не значит «доступных». – Цепочка змейкой обвила запястье. – Вы хотите, Русанов, чтобы я затеял поиски вне сферы психиатрии. Но я уже говорил, что ничем не смогу вам помочь. Этот случай выходит за пределы моей компетенции.

– И моей тоже, – сказал Леонид.

– Так чего же вы все-таки добиваетесь?

– Видите ли, Балмер... Я ученый и очень ценю свою принадлежность к миру ученых. Со мной произошло и продолжает происходить нечто весьма необычное. И я не могу не, имею права оставлять это в себе. Для себя.

– Вы хотите отдать себя в руки экспериментаторов?

– Нет, как раз этого я не хочу. У меня нет для этого времени.

– Я так и подумал.

– Отлично. И заодно мне любопытно узнать, что вы думаете по поводу альба-фантомного прецедента. Разумеется, если вы согласны на полную откровенность.

– Ничего не думаю, – сказал Балмер. – У меня нет никакого фундамента для размышлений. И я с вами совершенно откровенен, Русанов. Давайте в конце концов проясним ситуацию. Прецедент есть прецедент, и никуда от него не денешься, он существует. Существует де-факто, хотя де-юре вроде бы не имеет на это прав, потому что по логике вещей должен быть связан с альбастезией и аномальным состоянием вашей психики. Как специалист по психоаналитике, я утверждаю, что последнее отпадает. А что касается альбастезии... Ну знаете ли!..

– Да, – Леонид кивнул. – Альбастезия стандартна для всех пассажиров и экипажа этого корабля. Белое на зеленом...

– Она стандартна для всех дальнорейсовых кораблей космофлота Системы.

– Однако специалисты по психоаналитике на «Калькутте» и не подозревают о существовании альба-фантомного прецедента. Он возник на борту «Ариадны».

– Что ж, на «Калькутте» вы еще не умели впадать в забытье во время альба-сеанса. На «Ариадне» вы научились. И вам стали сниться роскошные сны.

– Вот видите, Балмер, у вас уже появилась гипотеза. Осталось развить ее и понять, почему роскошные сны снятся мне одному. Вы хорошо знаете альбастезию?

– Гм... в пределах своей специальности, разумеется. Но с какой стати вы устраиваете мне дилетантский допрос?

– Во всяком случае не для того, чтобы вас позабавить. Я очень рассчитывал на вашу снисходительность.

– О, вы ужасный хитрец! Нет, Русанов, вы просто блестящий дипломат! – Балмер посмеялся. Он умел смеяться с закрытым ртом, и это выглядело так, будто во рту у него что-то было и он боялся выронить. – Сдаюсь, не выдержав натиска. Что вас интересует конкретно?

– Альбастезия.

– Жаль, что вас не интересует, ну, скажем, шахматная игра...

– Игра меня тоже интересует. Но в первую очередь – альбастезия. Я не против, если изложение будет в популярной форме. Для дилетанта...

Балмер стал популярно рассказывать об альбастезии. Он явно не видел в этом большого смысла и, поигрывая цепочкой, небрежно выкладывал то, о чем его настоятельно попросили. Леонид смотрел ему в переносицу и думал, как трудно расшевелить человека, у которого умный, но закоснелый в будничной работе мозг. Леонид вообразил себе его мозг и вместо серого мягкого вещества очень живо увидел крупный желтоватый хрящ... Чтобы избавиться от наваждения, стал смотреть на руки рассказчика. Они все время двигались, и за ними было приятно следить. Блеск тонкой цепочки дополнял приятное впечатление.

– В принципе, альбастезия – одно из рядовых достижений космической медицины. (Цепочка блестящей струйкой вытекла из ладони и закачалась в воздухе). Строительство крупных научно-исследовательских баз в лунных системах Юпитера и Сатурна привело к резкому увеличению количества и дальности космических маршрутов, что в свою очередь послужило толчком буквально к революционным преобразованиям в области производства и эксплуатации космотранспорта. (Цепочка описала в воздухе круг). В частности, намного возросли скоростные характеристики дальнорейсовых трампов и лайнеров. Однако, если рост скорости крупнотоннажных грузовиков, танкеров и пилотируемых станций специального назначения с хорошо подготовленным экипажем не вызывал особенных осложнений, то увеличение скорости пассажирских кораблей сразу поставило перед космической медициной проблему так называемого «барьера выносливости нетренированного пассажира к перегрузкам разгона, маневра и торможения». (Цепочка стремительно обвилась вокруг пальца блестящей спиралью). Методом проб и ошибок удалось, наконец, найти, что болезненные ощущения при перегрузках, как ни странно, можно значительно снизить, если поместить пассажира в переменное поле искусственной гравитации. Несколько позже было замечено, что положительный эффект усиливается, если генерировать поле в режиме «растянутой синусоиды». Кому-то в голову пришла удачная мысль модулировать поле. Кто-то другой использовал для модуляции исследовательские записи гравитационных полей Вселенной...

Леонид, разглядывая верткую цепочку, выразил мнение, что все это весьма интересно и поучительно. Не помнит ли Балмер, записи каких именно гравитологических станции были использованы?

Для модуляции поля первоначально были использованы исследовательские материалы с гравитологической станции астероида Торо. Небольшой такой астероид, член резонансной системы Земля – Луна – Торо... Ах, Русанову это известно. Тем лучше... Гравитологов, помнится, немало позабавил интерес космической медицины к их исследовательским материалам. Однако для тех, кто занимался проблемой «барьера выносливости», записи Торо явились сущей находкой. Проблема была решена. В принципе, конечно, потому что альбастезия продолжает совершенствоваться и дальше. Но что характерно: ни добровольцы, на которых ставят эксперименты по отработке методов альбастезии, ни пассажиры межпланетных лайнеров, вынужденные участники массовых альба-сеансов, не имеют об альба-фантомах никакого понятия. Русанов имеет. Более того – активно себя проявляет в альба-фантомных событиях. Тот поразительный случай, когда все, кроме одного, идут не в ногу!..