Пепел стихий - Элис Клэр

— Браконьер, — повторила она. — Да, шериф, это действительно опасный человек.

Пропустив мимо ушей иронию, Гарри Пелем кивнул:

— Именно, сестра, опасный, даже отчаянный, все так.

Он замолчал, словно не зная, как продолжить. Элевайз не сомневалась, что шериф размышляет, сколько можно добавить вранья к тому, что он хочет рассказать. Снова приблизившись — аббатиса предпочла бы, чтобы он этого не делал: запах, исходивший от шерифа, никак нельзя было назвать свежим, — Гарри Пелем заговорил:

— Несколько раз я почти настигал его, да, было дело. Выслеживал его, поверьте, по всему этому старому лесу.

Он махнул рукой через плечо, показывая большим пальцем куда-то в сторону.

— Эх, но он был хитрый малый! Пробирался через кустарник как какой-нибудь дикий зверь, бесшумно и ловко. Думаю, он знал здешние места как свои пять пальцев. — Гарри Пелем покачал головой. — Мне так и не удалось сцапать его!

— Вероятно, он слышал, как вы приближаетесь, — сдержанно заметила Элевайз.

Шериф бросил на нее быстрый взгляд.

— Да, все может быть. А может, мне даже здорово повезло, что я так и не схватил столь отчаянного типа, как он! Очень может быть, я не сидел бы здесь, беседуя с вами, сестра, если бы это произошло!

— Да, — пробормотала Элевайз, — уверена, это была бы небывалая битва.

Она внимательно посмотрела на широкие плечи Гарри Пелема.

— Шериф, кажется, вы говорили, что он был могучего телосложения? — спросила Элевайз бесхитростно, подняв на него невинные глаза. — Я видела его только мертвым, поэтому мне трудно судить.

Некоторое время шериф только повторял: «гм…» и «ха!», затем едва слышно проворчал что-то.

— Что вы сказали, шериф? Я не совсем поняла.

— Я сказал, что он был достаточно крупным, — прорычал Гарри Пелем.

— А-а…

Элевайз опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Затем, снова посерьезнев, спросила:

— Он был убит брошенным в спину дротиком. Оружие настигло его в тот миг, когда он убегал из леса, так?

Снова послышалось недовольное ворчание. Шерифа явно возмущало, что у аббатисы были какие-то сведения об этом деле, пусть даже самые незначительные. Он неохотно ответил:

— Да. Так все и было.

— И, исходя из этого, вы рискнули предположить, что он был убит… как вы сказали, шериф? Лесным народом?

— Да, Лесным народом. Здесь их так называют.

— И вам известно наверняка, что эти люди были в лесу прошлой ночью?

— Точно. Сейчас июнь, в этом все дело! Они всегда приходят сюда в июне. — Шериф насупился. — Ну, время от времени. Во всяком случае раньше приходили.

— Понятно.

Слова шерифа показались Элевайз слабым доказательством вины неведомого, до сих пор ни в чем не подозреваемого племени, даже если прежде эти люди в определенное время года располагались лагерем почти у порога аббатства.

— Но что если… Простите меня, шериф, если вам кажется, что я ставлю под сомнение ваши действия. Это лишь оттого, что убийство было совершено так близко, и…

— Что если один из этих людей повстречается с вами, сестра? — перебил ее шериф. — Да, понимаю. — Покровительственная улыбка скривила его мокрые губы. — Обратитесь ко мне, — сказал он важно. — Дабы утешить вас, могу сказать: я сделаю все, чтобы вы и ваши добрые сестры могли спокойно спать ночью в своих постелях!

— Вы очень любезны, — произнесла Элевайз. — Как я уже говорила, шериф, вы были в лесу, я правильно поняла? А вы нашли доказательства того, что этот самый Лесной народ недавно побывал здесь?

— Ну, я…

Шериф вновь сердито насупился. Скорее даже разозлился. Элевайз подумала, что хмурый взгляд и сердитое выражение лица, по-видимому, означают, что Гарри Пелем собирается солгать. Или, по крайней мере, улизнуть от ответа, утаив правду.

— Знаете, сестра, нет особого смысла искать следы Лесного народа. Они хитры и осторожны, они не срубают деревья и не ломают ветви, чтобы строить жилища. Похоже, они живут прямо так, под деревьями, а то и под открытым небом. Они были здесь всегда и всегда шли своим странным путем. Кое-кто поговаривает, они были здесь еще во времена римлян. — Вспомнив свою главную цель, шериф повторил: — Нет смысла искать улики. Никакого смысла. Хотя, конечно, я послал туда некоторых своих людей.

— Не сомневаюсь.

Очень правдоподобные слова!

— И они ничего не нашли.

Это было утверждение, а не вопрос. Гарри Пелем ухмыльнулся.

— Нет. Как я и сказал.

Элевайз медленно сложила руки ладонями вместе и оперлась подбородком о кончики пальцев.

— Итак, все, что мы имеем, — это мертвый браконьер, и вы убеждены, что его убили эти Лесные люди. А раз вы не смогли разыскать их, значит, их нельзя допросить. — Аббатиса посмотрела шерифу прямо в глаза и испытала не слишком благородное чувство удовлетворения, заметив, как он заерзал на стульчике. — Следовательно, у вас нет никаких доказательств их вины помимо вашей собственной уверенности?

Гарри Пелем быстро собрался с мыслями. Нахмурившись самым угрожающим образом, он заявил:

— Мне вполне хватает моей уверенности! — Но тут же, словно осознав неубедительность этого утверждения, добавил: — Хорошо, скажите мне, кто еще совершил бы такое? Ну давайте, скажите мне!

— Совершенно не зная ни человека, ни его жизнь, я, естественно, не могу ничего сказать, — спокойно ответила Элевайз. — Но ведь это ваша работа, шериф! Разобраться, как и где жил этот мужчина, были ли у него враги, есть ли кто-нибудь, кто выиграл от его смерти…

— Ха! — выдохнул Пелем, ударяя по воздуху, как будто хотел заорать: «Да поймите же наконец!» — Я знаю, кем он был. Это был, как я уже сказал, Хамм Робинсон. У него есть жена — худосочная, забитая, глупая женщина. Хамм держал ее в ежовых рукавицах и распускал руки каждый Божий день. Одному Господу известно, почему она не удрала от него как-нибудь темной ночью… А что до того, чем он занимался, — он был браконьером. — Пелем направил свой грязный палец на аббатису. — И это я уже говорил вам!

Он шумно вздохнул и продолжил:

— Если вы спросите меня, я скажу, что весь мир был только рад избавиться от него.

— Может быть, и так! — воскликнула Элевайз. — Но он был человеком, шериф! Он жил и дышал, пока кто-то не бросил ему в спину дротик и не убил его. Разве он не имеет права на правосудие, как любой другой?

Она могла поклясться, что Гарри Пелем почти сказал: «Нет». По крайней мере, это представлялось ей весьма вероятным. На его мясистом сальном лице снова появилось высокомерное выражение.

— Говорю вам, сестра, — заявил он, — если бы я мог, то сделал бы то, о чем вы просите: взял бы да и призвал к ответу это дикое племя. Арестовал бы их всех, притащил в суд, а кое-кого вздернул бы, — если бы только это было в моих силах! Но что поделаешь, если они исчезли? — Он захихикал. — Даже я не могу посадить под замок человека, если его тут нет, верно, сестра?

Элевайз подумала, что продолжать этот разговор нет смысла. Она не могла заставить шерифа делать то, чего ему не хотелось. Ни одно из ее слов не вызвало у него угрызений совести и не побудило к действию. Она намеренно продлила неловкую паузу. Затем, поднимаясь, произнесла:

— Что ж, прекрасно, шериф. Но, прошу вас, дайте мне знать, если ваше расследование приведет хоть к какому-нибудь результату.

Осознав, что его выпроваживают — судя по выражению лица шерифа, такой поворот не слишком пришелся ему по душе, — Гарри Пелем поднялся на ноги. Аббатиса открыла дверь, и он тяжело зашагал прочь.

— Вы можете забрать ваше оружие у ворот, — сказала ему Элевайз. — Не сомневаюсь, что сестра Эрсела позаботилась о нем. Всего хорошего!

Он буркнул что-то в ответ. Это могло быть тем же «Всего хорошего!», но с равным успехом могло оказаться и чем-нибудь другим, отнюдь не столь вежливым.

Убедившись, что Пелем ушел, Элевайз вышла из комнаты и через внутренний двор направилась в больничный покой, где попросила сестру Евфимию дать ей немного драгоценного, приправленного лавандой фимиама. Несмотря на все усилия думать о шерифе только хорошее, Элевайз, чувствовала неодолимое желание очистить комнату от последствий его пребывания.

В тот же день аббатиса вернулась на тропинку, ведущую в лес. Она обнаружила, что не так-то просто забыть об этом деле. Мужчина был жестоко убит совсем рядом с аббатством, она почти наступила на его тело. Казалось, не было ни малейшего шанса предать убийцу в руки правосудия, и Элевайз не видела никакой возможности что-либо изменить. Но и сдаваться она тоже не собиралась.

«Я должна взглянуть еще раз, — думала она, направляясь к опушке. — Вдруг мне удастся найти какую-нибудь улику, которую шериф и его люди проглядели. Всемогущий Господь непременно поможет мне».