Капитал. Том третий - Карл Маркс

«Прирост постоянного капитала предполагает прирост производительной силы рабочих. Но так как этот прирост производительной силы (путём удешевления жизненных средств) влечёт за собой прирост прибавочной стоимости, то устанавливается прямое отношение между возрастанием прибавочной стоимости и возрастанием доли постоянного капитала в совокупном капитале. Увеличение постоянного капитала свидетельствует об увеличении производительной силы труда. При неизменяющемся переменном и возрастающем постоянном капитале прибавочная стоимость должна поэтому возрастать в согласии с Марксом. Вот какой вопрос был задан нам» [стр. 358].

Правда, Маркс в сотне мест первой книги говорит прямо противоположное; правда, утверждение, будто по Марксу при уменьшающемся переменном капитале относительная прибавочная стоимость возрастает прямо пропорционально возрастанию постоянного капитала, столь изумительно, что для него трудно подыскать парламентское выражение; правда, г-н Юлиус Вольф каждой строчкой доказывает, что он ни относительно, ни абсолютно ничего не понял ни в абсолютной, ни в относительной прибавочной стоимости; правда, он сам говорит:

«С первого взгляда кажется, что здесь находишься поистине в кругу несообразностей» [стр. 361], что, кстати сказать, единственно правильное замечание во всей его статье. Но что же из того? Г-н Юлиус Вольф так горд своим гениальным открытием, что не может удержаться, чтобы не воздать за это посмертной хвалы Марксу и эту свою собственную непомерную бессмыслицу не превознести как «новое доказательство той проницательности и дальновидности, с какой набросана его (Маркса) критическая система капиталистической экономики»!

Дальше ещё лучше: г-н Вольф говорит:

«Рикардо выдвинул два положения. Во-первых: равные затраты капитала – равная прибавочная стоимость (прибыль), во-вторых: равные затраты труда – равная (по массе) прибавочная стоимость. И вопрос заключался тогда в том, как одно согласуется с другим. Однако Маркс не признавал такой постановки вопроса. Он без сомнения показал (в третьей книге), что второе утверждение не представляет собой безусловного следствия закона стоимости, что оно даже противоречит его закону стоимости и, следовательно… должно быть прямо отвергнуто» [стр. 366].

И затем он исследует, кто из нас двоих заблуждался, я или Маркс. Что он сам пребывает в заблуждении, этого он, конечно, не думает.

Если бы я захотел обронить хотя бы одно слово по поводу этого великолепного места, это значило бы оскорбить моих читателей и не понять всей комичности положения. Я прибавлю к этому только следующее: с такой же смелостью, с какой он уже тогда мог сказать, что «Маркс в третьем томе без сомнения показал», он пользуется случаем, чтобы сообщить профессорскую сплетню о том, будто вышеупомянутая работа Конрада Шмидта «прямо инспирирована Энгельсом» [стр. 366]. Г-н Юлиус Вольф! В том мире, в котором живёте и действуете вы, может быть, и принято, что человек, который публично ставит перед другими проблему, втихомолку сообщает её решение своим личным друзьям. Что вы на это способны, я вам охотно верю. Что до таких низостей не приходится опускаться в том мире, где вращаюсь я, докажет вам настоящее предисловие.

Едва Маркс умер, как г-н Акилле Лориа поспешил опубликовать статью о нём в «Nuova Antologia» (апрель 1883 год){13}; сначала это биография, переполненная ложными данными, затем критика общественной, политической и литературной деятельности. Материалистическое понимание истории Маркса здесь фальсифицировано и искажено с таким апломбом, который позволяет угадать великую цель. И эта цель была достигнута: в 1886 г. тот же г-н Лориа издал книгу: «La teoria economica della costituzione politica», в которой он возвестил изумлённым современникам как своё собственное открытие историческую теорию Маркса, так основательно и так умышленно искажённую им в 1883 году. Конечно, теорию Маркса он свёл здесь к довольно филистерскому уровню; исторические иллюстрации и примеры также пестрят ошибками, непростительными и для школьника четвёртого класса; но что ему до всего этого? Открытие того, что политические условия и события всегда и всюду находят своё объяснение в соответствующих экономических условиях, было сделано, как доказано упомянутой книгой, отнюдь не Марксом в 1845 г., а г-ном Лориа в 1886 году. По крайней мере он счастливо уверил в этом своих соотечественников, а с того времени, как его книга появилась на французском языке, – и некоторых французов, и может теперь важничать в Италии как автор новой эпохальной исторической теории, пока тамошние социалисты не найдут времени повыщипать у illustre {14} Лориа краденые павлиньи перья.

Но это лишь один маленький образец приёмов г-на Лориа. Он уверяет нас, что все теории Маркса основываются на сознательном софизме (un consaputo sofisma); что Маркс не останавливался перед паралогизмами даже в тех случаях, если он сам распознавал их как таковые (sapendoli tali) и т. д. И после того, как он в целом ряде подобных пошлых россказней сообщил своим читателям всё необходимое для того, чтобы они увидели в Марксе карьериста à la Лориа, который достигает своих мизерных результатов при помощи таких же мизерных, негодных шарлатанских приёмов, какими пользуется наш падуанский профессор, он может теперь сообщить им важную тайну, а вместе с тем и нас возвращает к норме прибыли.

Г-н Лориа говорит: по Марксу масса прибавочной стоимости (которую г-н Лориа отождествляет здесь с прибылью), произведённой в капиталистическом промышленном предприятии, зависит от применённого в нём переменного капитала, так как постоянный капитал не приносит никакой прибыли. Но это противоречит действительности, потому что на практике прибыль зависит не от переменного капитала, а от совокупного капитала. И Маркс сам видит это (I, гл. XI {15}) и соглашается, что факты по внешней видимости противоречат его теории. Как же разрешает он это противоречие? Он отсылает своих читателей к ещё не появившемуся следующему тому. Об этом томе Лориа уже раньше говорил своим читателям, что он не верит тому, чтобы Маркс хотя бы одно мгновение думал о его написании, и теперь он торжествующе восклицает:

«Итак, я справедливо утверждал, что этот второй том, которым Маркс постоянно угрожает своим противникам и который, однако, никогда не появится, что этот том, весьма вероятно, служил хитроумной увёрткой, которую Маркс применял в тех случаях, когда у него не хватало научных аргументов (un ingegnoso spediente ideato dal Marx a sostituzione degli argomenti scientifici)».

И кто и теперь ещё не убеждён в том, что Маркс стоит на таком же уровне научного шарлатанства, как illustre Лориа, того уже ничем не исправишь.

Итак, вот что мы узнали: по мнению г-на Лориа, теория прибавочной стоимости Маркса абсолютно несовместима с фактом общей равной нормы прибыли. Но вот появилась вторая книга и вместе с тем публично поставленный мною вопрос как раз об этом самом пункте {16}. Если бы г-н Лориа был одним из нас, робких немцев, он пришёл бы в некоторое смущение. Но он – смелый южанин, он происходит из страны с жарким климатом, где, как он утверждает, беззастенчивость{17} является до некоторой степени естественным условием. Вопрос о норме прибыли поставлен публично. Г-н Лориа публично объявил его неразрешимым. И именно потому он теперь превзойдёт самого себя, разрешив его публично.

Такое чудо произошло в «Conrads Jahrbücher», neue Folge, Bd. XX [1890], S. 272 und ff., в статье о вышеупомянутой работе Конрада Шмидта. После того как он узнал от Шмидта, как образуется торговая прибыль, для него сразу всё стало ясно.

«Так как определение стоимости рабочим временем даёт преимущество тем капиталистам, которые вкладывают бо́льшую часть своего капитала в заработную плату, то непроизводительный» (следует сказать – торговый) «капитал может принудить этих пользующихся преимуществом капиталистов платить ему более высокий процент» (следует сказать – прибыль) «и создать равенство между отдельными промышленными капиталистами… Так, например, если промышленные капиталисты A, B, C употребляют на производство по 100 рабочих дней каждый и постоянного капитала соответственно 0, 100 и 200, а заработная плата за 100 рабочих дней содержит в себе 50 рабочих дней, то каждый капиталист получает прибавочную стоимость в 50 рабочих дней, а норма прибыли составляет 100 % для первого, 33,3 % для второго и 20 % для третьего капиталиста. Но если четвёртый капиталист D накопляет непроизводительный капитал в 300, который предъявляет притязание на получение от капиталиста A процента» (прибыли) «стоимостью в 40 рабочих дней и от капиталиста B– процента стоимостью в 20 рабочих дней, то норма прибыли капиталистов A и B понизится до 20 %, как у C, а капиталист D с капиталом в 300 получит прибыль в 60, т. е. норму прибыли в 20 %, как и остальные капиталисты».