Спит - и руки недвижны - Харлан Эллисон

И, когда вертолет Бланоса был захвачен фанатиком из вновь возрожденной секты душителей, именно Одиннадцать Посвященных с быстротой молнии пришли на помощь философу.

Тело и мозг были уже мертвы.

Медицина оказалась бессильна. Труп есть труп.

Но у Одиннадцати Посвященных имелись еще кое-какие возможности.

Они забрали останки Бланоса и превратили их в машину. Бланос продолжал жить. Конечно же не в реальности. Бланос видел сны. Не имея возможности полностью вдохнуть в него жизнь, Бланоса вернули к некой промежуточной ступени, по природе очень похожей на сон.

Одиннадцать Посвященных скрыли от мира триумф Бланоса и поместили его в амортизированную подземную камеру, где спящий философ продолжил работу. Двадцать последующих лет Одиннадцать Посвященных издавали новые сочинения как посмертные находки из воистину неисчерпаемого наследия великого ученого. А потом выяснилось, что машина изменила Бланоса.

Он стал отчасти человеком, отчасти сновидцем, отчасти механизмом.

Чем-то принципиально новым.

И, хотя у Одиннадцати не нашлось для него имени, хотя они по-прежнему называли его Бланосом, мертвец сделался Спящим.

Теперь он мог следить за их мыслями.

Поначалу он с ними не связывался, не искал никакого двустороннего контакта - лишь читал мысли. И пробовал свои силы. А силы все росли.

Наконец Спящий все же связался с Одиннадцатью.

И сказал им, что следует сделать с его телом.

Тогда Одиннадцать Посвященных приступили к самым грандиозным раскопкам со времен Великой пирамиды Хеопса. Они отрыли шахту, оборудовали подземный зал и усадили там в кресле Спящего - усадили внизу, в самом центре мира, глубоко под Саргассовым морем, куда никто не мог добраться. И Спящий начал свою слежку, которая должна была стать вечной. Затем Одиннадцать Посвященных объявили всему миру: отныне у всех есть на страже ангел с огненным мечом. Теперь затевать войну будет затруднительно, ибо там, внизу, Спящий бдительно следит за мыслями каждого - и во сне, и в бодрствовании. Любая мысль о том, как бы начать войну или как создать ситуацию, единственным выходом из которой была бы война, будет аккуратно разглажена внимательным стражем. Все войны отныне будут останавливаться на самой первой, зачаточной стадии.

Мир скверно отреагировал.

Были попытки развязать войну.

Далеко они не зашли.

Одиннадцать перестали быть Посвященными.

И так шесть столетий. Даже в те времена, когда другие Посвященные решили, что необходимо добраться до Спящего и отключить его. Они были разглажены. Шесть столетий человечество жило в мире. Шесть столетий Спящий видел сны и исполнял свое назначение в головах и душах людей всей Земли.

Потом появились Кальдер и Офир.

И нашли метод.

А Лин и Лорайн привели метод, в действие.

Лин и Лорайн выслали армии, которые ныряли теперь в бездонную шахту, направляясь к Спящему - к Спящему, который о них и понятия не имел, - к Спящему, что по-прежнему видел свои навеянные бланосской философией сны о спокойном мире, где добрые и милые люди живут радостной и счастливой жизнью.

К Спящему направлялся Эбботт - Эбботт, антихрист и душегуб - -Эбботт, орудие отключения - Эбботт, стайер столетий - Эбботт, спаситель человечества - Эбботт, торговец реальностью - Эбботт, эмиссар могущества Эбботт, убийца мечты. Командующий армией Лина. Вгрызающийся в Землю. И погруженный в раздумья.

Вскоре после того, как Эбботт отметил, что угол наклона шахты приближается к семидесяти пяти градусам, их атаковала армия Лина. Короткий пронзительный вскрик - будто раздавили цыпленка - и один из членов команды упал лицом на пульт. Из бессильно разинутого рта вился дымок. Эбботт обрушил барьер - и тут же почувствовал сокрушительную ментальную энергию командующего армией Лорайна.

Стало ясно, что с этим необходимо покончить немедленно. Нельзя так тащиться по шахте до самого Спящего. Здесь, в ведущей к центру мира дыре, все и должно было окончательно решиться. Эбботт приказал двоим оставшимся офицерам закоротиться на него. Трое против по меньшей мере шестерых. Но он должен сделать все, что в его силах. Здесь и сейчас!

Эбботт рванулся к силовому лучу, ударил, какой-то миг мчал на волне его энергии - а потом резко сменил направление и стремительно полетел по линии прямо к сознанию командующего армией Лорайна. Столь отчаянной получилась атака, что Эбботту удалось проскочить полпути до самого фокуса, прежде чем противник засек его, спохватился - и опустил свой барьер.

А Эбботт только того и ждал.

Он поднырнул, ударился о барьер и рассеялся. Барьер почернел от растекшейся по нему маслянистой мысли.

Дальше этой черноты командующий армией Лорайна промыслить уже не мог. И оказался наглухо заперт в собственной защитной крепости.

Армия его тем временем продолжала мчаться вниз.

Облаченный в скафандр и рассеявший свой разум Эбботт поджидал врага в черной как ночь шахте. Едва заметив огни боевой машины Лорайна, он растянул поперек разверстого зева шахты "кошкину люльку" с имплодером. И тут же бросился назад - к поджидающей в миле оттуда буровой капсуле.

Все движения его неразумного тела контролировались с приборной доски. Движения столь же запрограммированные и предсказуемые, как сокращение мышцы в лягушачьей лапке под воздействием электричества. Тело Эбботта было подключено к системе, и мыслеблок капсулы пользовался им как зомби, сомнамбулой, роботом - пока разум командира густой маслянистой тьмой обволакивал округлую поверхность защитного барьера командующего армией Лорайна.

Снова оказавшись в капсуле, Эбботт стал ждать.

Противник слишком поздно догадался, что его обошли на повороте. Он-то действовал исключительно мыслью. А вот люди Лина сумели быстро вернуться к самым основам того, во что они все теперь ввязывались. К азам войны. К личному противостоянию. К рукопашному бою. Не безопасно запершись в своем сознании в милях друг от друга-а там, в грязи и во мраке, пробираясь по туннелю и растягивая "кошкину люльку".

За миг до того, как боевая машина Лорайна напоролась на имплодер, ее командир послал своему оппоненту грустную мысль: "Ты победил, Эбботт". Потом по всей шахте разнеслось оглушительное беззвучие - и силовой луч погас.

Да, Эбботт победил. Ибо лучше своего оппонента понимал природу войныВ теле его еще оставались корни воспоминаний, из которых могло вырасти знание. Он реализовал память своей плоти в снах и вспомнил, как это делается.

- Пора двигать, - сказал командир двум своим подчиненным.

Буровая машина вновь вгрызлась в землю - а в кабине ее безмолвно рыдал Эбботт.

Прорвавшись сквозь блестящую стену голубого камня, они очутились в зале, далеко превосходившем все известные Эбботту творения рук человеческих. Стоило стянуть респиратор, как на отполированной стене сразу возникло ясное отражение его взволнованного лица. Интересно, откуда он знал, что тут можно дышать? Оставалось только удивляться...