Зачистить Чистилище! Пленных не брать! - Александр Марков

— Нечего на дожде стоять, прикажите солдатам грузиться в автомобили, — наконец махнул рукой Брусилов. — Сами со мной поедете, по дороге поговорим.

— Слушаюсь, господин командующий, — козырнул Мазуров, развернулся к строю и закричал: — Грузиться!

Никакого смысла в предстоящем разговоре Мазуров не видел. Ну, право же, что он мог нового поведать командующему, посвященному во все подробности операции? Лишь только незначительные нюансы. Но, скорее всего, Брусилов просто хотел поближе познакомиться с ним.

Грузовики заняли всю ширину грунтовой дороги.

Три первых из них были трофейными, выкрашенными в серое, с черными брезентовыми тентами, чуть прогнувшимися от скопившейся на них воды. Остальные машины были болотно-зелеными. На обмотанных цепями колесах налипли комья грязи. Водители, дожидаясь прибытия штурмовиков, коротали время в кабинах, спрятавшись от дождя под фанерными козырьками. Сейчас они переминались с ноги на ногу возле своих авто, совсем не опасаясь, что в небесах могут появиться аэропланы противника, сбросить на караван бомбы или обстрелять его из пулеметов. Похоже, русская авиация полностью господствовала в небе.

Позади них стояли наглухо закрытые тентами два «Руссо-балта», в которых приехали командующий и его сопровождение.

Брусилов кивнул на первую машину.

— Садитесь на заднее сиденье, — сказал он Мазурову.

Адъютант отворил перед командующим дверь. Тот забрался в авто первым, следом за ним Мазуров, усевшись в податливое, обшитое черной кожей кресло. Адъютант лихо взгромоздился на свое место, завел авто, резко крутанул баранку, но в ширину грунтовой дороги все равно не вписался и выехал на обочину. Колеса забуксовали, авто повело вправо, как на лыжах, а из-под него фонтанировали комья грязи, забрызгивая всех, кто не успевал спрятаться. Штурмовики, которые собирались запрыгнуть в кузов крайнего грузовика, разбегались от этой грязи, как от шрапнели.

— Полегче, Коленька, ты этих красавцев всех перепачкаешь, — в голосе Брусилова сквозили язвительные нотки.

«Не доверяет он нам, — думал Мазуров, слушая генерала, — раздражен тем, что нас привезли в таких роскошных вагонах, да еще на маленькую станцию, чтобы секретность сохранить».

— Извините, Алексей Алексеевич, — повернув голову, сказал адъютант.

— Неуч. На дорогу смотри, а то всех передавишь. Кто тогда форт будет штурмовать? Кстати, господин майор, — продолжил Брусилов, уже обращаясь к Мазурову, — как же вы собираетесь это сделать?

— Высадимся на крыше.

— Такое возможно?

— Да. Главное, чтобы ветер был не очень сильным, а то всех разбросает. Дождь еще будет мешать. Синоптики хорошего прогноза не обещают.

Авто наконец-то вырулило на дорогу, обогнуло «Руссо-балт» сопровождения, чуть притормозило, чтобы подождать, когда вторая машина выполнит точно такой же маневр и встанет в кильватере позади.

— Прибывшие ко мне грузовые аэропланы привезли баллоны с ипритом. Вы намереваетесь их использовать?

— Да.

— Отлично, — кивнул Брусилов. — Я тоже люблю эту химию. Германцы-то, чай, первыми Гаагскую конвенцию нарушили. Пусть теперь в ответ то же самое получают.

С такими же словами, смеясь, точно это была удачная шутка, артиллеристы Брусилова, подавляя батареи австро-венгров и германцев, так хорошо укрепленных, что их не удавалось уничтожить даже мортирами и гаубицами, загоняли в казенники своих орудий снаряды с красными и синими окантовками, которые обозначали удушающую и ядовитую начинку.

— Как блоха на сковородке попрыгают они у нас, — смеялись артиллеристы, нажимая на спуск.

Германцы и австро-венгры бежали от них, бросая свои орудия.

— Только потом проблемы возникнут, — сказал Мазуров, — нам ведь форт до прибытия ваших солдат еще и удерживать придется, но, может, иприт удастся выветрить.

Австро-венгры задумывали построить целую сеть фортов, но русские продвигались слишком быстро, и большинство укреплений лишь заложили, отрыли или даже возвели часть стен, но когда стало ясно, что доделать их все равно не успеют, то все силы были сосредоточены лишь на одном форте.

Брусилов не хотел штурмовать его, потому что это надолго задержит продвижение его войск. Он задумал его обойти, оставить в тылу и выделить на его осаду небольшое подразделение, главной задачей которого будет не столько взятие форта, сколько изоляция его гарнизона.

Почти весь разговор Брусилов держался холодно, но ни на какое панибратство с командующим Мазуров и не рассчитывал. Однако слова Брусилова о том, то он сделает все возможное, чтобы поддержать штурмовиков, Мазурова не очень вдохновили. Максимум, что можно было ожидать — истребители прикроют их с воздуха, обстреливая противника. Но вот в то, что удастся быстро взять все эти цементные надолбы с пулеметами и глубоко эшелонированную систему окопов, он не верил. У союзников на преодоление таких укреплений уходила масса времени, и стоило им продвижение на несколько километров чудовищных потерь, исчисляемых в сотни тысяч убитых и раненых. У Брусилова под ружьем было примерно столько же солдат, сколько потеряли англичане и французы во время последнего наступления. Он не станет ими рисковать, если почувствует, что победа будет даваться ему слишком дорого, и тогда штурмовики обречены, и единственное, что им останется — подорвать форт вместе с собой. Брусилов на подобный исход даже не намекал, но чувствовалось, что и он об этом думает и его вполне устраивает такая цена уничтожения форта.

Как обычно, он не говорил о том, когда начнет наступление, но нетрудно было догадаться, когда это случится, после того как командующий спросил у Мазурова, могут ли штурмовики высадиться на форты этой ночью.

— Конечно, — кивнул Мазуров.

Бывало, что вновь прибывшие части, после утомительной многодневной дороги, прямо из эшелонов отправляли на передовую, закрывать ту или иную брешь в обороне, не давая им даже передохнуть. Мазуров понимал, что и их тут же отправят на задание, но интересно было бы узнать, что сделает Брусилов, получи он отрицательный ответ. Их повезут в казармы, вместо того чтобы везти на летное поле, или пустят в атаку в первой линии наступления, как наименее ценное пушечное мясо?

— Рад был познакомиться, удачи вам, — наконец чуть смягчился Брусилов. — От вас многое зависит в этом наступлении.

Мазуров уж было приготовился выслушать пафосную речь о долге перед Родиной, о том, что во имя ее надо не жалеть себя, но, к счастью, Брусилов понял, что слова эти не нужны. Немного молчаливый майор и вправду произвел на него впечатление своей уверенностью.

2

Аэропланы укрыли маскировочными сетками, но днем обмануть они могли разве что новичка, который впервые сел за штурвал истребителя и больше следит за тем, что творится вокруг него, опасаясь, что в любую секунду появится неприятель, и тогда его первый полет может стать и последним. Для более опытного пилота сразу станет понятно, что скрывается за этими маскировочными сетками, но русская авиация имела в воздухе чудовищное превосходство, и воздушные бои происходили гораздо ближе к линии фронта, а этот аэродром можно было считать тыловым, хотя до форта «Мария Магдалена» от него всего-то два часа лета.

Штурмовики добрались до летного поля, когда небо сделалось совсем серым, и издали аэропланы казались не более чем холмиками, поросшими редким кустарником. Но стояли они в ряд. Все равно закрадывалось ощущение, что возникли они не без помощи человеческих рук.

Дорогу размыло, грузовики вязли в этой жиже, буксовали, все больше и больше погружаясь в нее, как в топь. Частенько самостоятельно они уже не могли из нее выбраться, и тогда штурмовикам приходилось выбираться из кузова и толкать грузовики, так что к концу пути все перепачкались в грязи.

— Так незаметнее будет, отличная маскировка эта грязь, — пошутил кто-то, но шутка вышла неудачной, и мало кто ей улыбнулся.

Задерживаться на этом аэродроме пилоты долго не думали, так что для проживания зарыли в землю несколько срубов и присыпали их сверху землей. Разместиться там могло несколько десятков человек, но и тогда бы они сидели друг у друга на плечах, а на прибытие трехсот штурмовиков никто и не рассчитывал. От дождя спрятаться было негде, за исключением трюмов аэропланов, но, пока с них сняли маскировочные сетки, прошло не менее получаса, и ко всем прочим бедам все вымокли и продрогли.

Аэропланы модифицировали специально для штурмовых операций, прорезав в них двери не между крыльями, а ближе к хвосту с двух сторон, чтобы удобнее и быстрее было выбрасываться.

Штурмовики, побросав пожитки на летное поле, безучастно следили за тем, как суетятся техники, освобождая аэропланы от пут, точно рыбаки, вытащившие на берег огромных китов, впавших в сон. Как бы они не принялись их тут же свежевать и разделывать на части! Сетки намотались на лопасти пропеллеров и запутались. Техники приставляли к ним лестницы, забирались на крылья, осторожно, чтобы не порвать сети, освобождая лопасти. Это начинало раздражать. Что, разве техники не могли, вместо того чтобы сидеть по землянкам, сделать это пораньше и не держать штурмовиков под дождем?