Либерал - Пиит Опилкин

ущипнул.

Растяпу я едва ль не пнул.

Стерпел, подавши луидор,

Поймав Дашковой пылкий взор.

“ – В богатстве Вашем убедилась.

Великим характерна милость.

Нет в бедноте такого дара.

Философ, мы такая пара!

Взгляните в зеркало, о друг.”

Меня до пят прошиб испуг.

Ведь там покоится секрет

В сединах отгоревших лет.

Дрожу, испарина покрыла.

“ – Что сталось, Милый? Я шутила!

Вот Вам подарок – маска Лиса!”

“ – Я в предвкушенье бенефиса!”

“ – В ней подведу, вдвоём оставлю.

Рекомендую и представлю.

Готовьтесь Руку Целовать.”

“ – Судьбе такой рукоплескать!..”

…В карете мчался, сожалел,

Что тумаком портных не взгрел!

-–

Карусель веселья

Мы в совершенной темноте

По коридорной тесноте.

Дашкова на плечо прильнула,

Духами чудными пахнуло.

“ – Доверьтесь, Милый друг, сполна -

Шепнула с трепетом Она -

Смелее, здесь ступеней нет.

Старайтесь следовать во след.”

Я указанию отдался

И над сюжетом рассмеялся:

“– Условье это принимаю,

Что ждёт в конце туннеля, знаю!”

“ – Потише, Лис, у стен есть уши.”

Я сделал шаг, как можно глуше.

Осталось об одном мечтать,

Как поцелуй с цветка сорвать.

Вдруг вспыхнуло, остолбенел.

Противный голос прошипел:

“– Снимите маску, сударь, с глаз!”

Что означало, как приказ.

Попытку сделал возразить:

“ – Хочу инкогнито таить,

Сие из маскарадных правил.”

В упор тот факелом уставил.

Конфликт Охотница решила:

“ – Голубчик, не предупредила.

Не гоже с гостем так сурово.

Помягче будьте. Я – Дашкова.

Философ, нужно подчиниться.

За Вас готова поручиться.

Инкогнито в России вздор.

Держава требует надзор.”

“– Секрет не выдаст канцелярья” -

Бесстрастно выдавил каналья.

Я скинул харю и открылся.

Тот взглядом пристальным вцепился.

“– Мосье Вольтер, мы Вас заждались…

Вот случай выпал, повидались.”

И я, конечно, различил,

Кто так в лицо меня палил.

Изъеден молию парик.

Из тех людей, кто не велик.

Гласит придворный этикет

Не опоздать на менуэт.

Княгиня под локоть взяла

Сквозь мышеловку провела.

Открылась дверь, мириады свеч

Огнями брызнули навстреч.

И в преломлении зеркал

Я бесконечность разгадал.

Как шум дождя, как плеск реки,

Порхают, словно мотыльки,

Лаская царственные долы,

Разноязыкие глаголы.

Да, это ж Новый Вавилон,

А в центре сердцем Русский Трон!

Он по планиде гонит токи,

Я попадаю в эти соки.

Нас тысячи, в личинах все.

Веселье кружит в колесе.

Верзила с выправкою – кот

Заводит шуткой до икот.

В жемчужных вязях Пенелопа.

На шлеме бархатном Циклопа

Зрачком во лбу горит сапфир

Клыками клацает вампир.

Палитра вся перемешалась,

И Амазонка потерялась.

А трубы дунули призыв.

Тут – «Ах!» – бабахнуло, как взрыв.

Мгновение остановилось

И кувырками раскатилось.

В одном исподнем, наизнанку,

Приняв распутную осанку,

Шуты повозки повезли.

Огни потешные зажгли.

В убранстве кони возлежат.

Свистки заливисто дрожат.

Из Апулея небылицы,

Осла опутали блудницы,

Гуляют свадьбу на ковре,

Забыв про стыд в своей игре.

На паланкине обезьяна

В обличьи грозного султана.

Ей скоморохов служит рать.

Зал принялся рукоплескать!

Дорогу устилают лавры.

Плывут по ним нагие мавры,

На головах резной помост.

В пурпуре Ирод там во рост.

А, корчась, за его спиной

Зеленым флагом над толпой

Трясет предательный Иуда.

Из под полов, из ниоткуда

С хвостами и рогами стая.

Всех, на сословья невзирая,

За отвороты теребит,

Махает крыльями, галдит.

Чечеткой цоканье копыт.

И Ирод крикнул: « – Бал Открыт!»

Я ощутил сердечный стук.

А у затылка: “– Милый друг!”

С надеждой живо развернулся

И, ослепленный, отшатнулся.

Всевластного Величья Львица.

Я на колено пал: “– Царица!”

Любимый лик за Ней скользнул

И Амазонкой подмигнул!

––

Танец плута

Облаков на небе глянец.

Сад ухоженный отца.

Из балетных итальянец

Учит танцам сорванца.

Над каштанами охота:

С лёту мух стрижи клюют.

Заниматься неохота.

Я веду себя, как шут.

Итальянец улыбнулся:

“ – Не кривляйся, мой дружок.”

Я от этого запнулся.

“– Грациозней ставь шажок.”

Полоснув меня по заду,

Ментор розгу облизал.

Я сквозь слезы и досаду

На ошибку рассерчал.

Поспешил его коснуться.

На глаза направить взор,

Ивой в талии прогнуться,

И раскрыть цветка узор.

Поклонился, распрямился.

В такт музыки – пируэт.

Ментор, ахнув, ублажился:

“ – Сладкий мой! Лови совет!

Не боясь, испей природы.

Не робей, ступи за край.

Вкусишь истинной свободы.

В этом есть при жизни Рай.

Прорицаю без подвоха,

Знаменитым можешь стать.

С Королевою, пройдоха,

Приготовься танцевать.

Ах ты сукин сын , ей-богу!

Молодец! Добавь эффект!”

Помогла лозга итогу.

Получается. “ – Перфект!”

…Рассмеялась Львица в маске,

Оценила свысока.

Я поверил этой сказке.

Потянулась к Ней рука.

Чуть коснулся, еле-еле.

Ментор так тому учил.

“ – Мы так близко. Неужели?

Каюсь. Порку заслужил.”

“ – Милый друг, меня смешите.

Разрешаю с пола встать.”

“ – Так за дерзость же казните!”

“ – Кто же будет просвещать?

Знаю всё о Вас, поверьте.”

Остриём воткнулся стыд.

В рукава вцепились черти.

Пронеслось в уме – раскрыт.

На плечо упала лапа:

“ – Львица, перед Вами плут!”

Фаворита и сатрапа

Я узрел в медведе тут.

“ – Граф, Вы, шанс уже имели

Гостя нашего убить.

Все советы надоели.

Я должна Сама решить!”

Ноги ватные. Сближенье.

Зверю бурому поклон.

В те мгновения движенья

Я отдал себя на кон.

“ – Милый друг, а Вы проворны

В минувете королей,

Но влияете тлетворно.

Так доносят из щелей.”

“ – Не люблю Ваш танец бальный.

Зрю, как истый прагматист.

Чересчур уж он жеманный.

Только разум светл и чист.

Дрожь берет, как в паутине.

Паучок танцует мух.

В этой простенькой картине

Драматизма полон дух.”

“ – Зряшно зреть во мне жестокость.

Вы и сами мотылёк.”

Я почувствовал неловкость.

Градом в маске пот потёк.

Вновь колено на паркете.

“– Львица, дайте Вам служить…”

На бриллиантовом корсете

Из когтей качнулась нить.

“ – Верность Мне? Нужно доверье.

Как же с Вами поступить?..”

Загребло гурьбой веселье.

Изловчились оттеснить.

Отвели, сомкнулись кругом,

Завернули хоровод.

Кто-то выкрикнул над ухом:

“– Дай свободы! Мой черёд!”

К полу черные халаты.

Маски – копия Вольтер.

Я рванулся из палаты

Без оглядки от химер.

Щелкот ножниц за спиною.

Догоняют раскромсать.

Улюлюкают и воют.

Прочь из Зимнего! Бежать.

Злой морозец. Содрогаюсь.

Над каретою дымок.

Запыхался. Внутрь кидаюсь,

Как грибочек в кузовок.

“ – Сударь, под арестом ныне!”

Где там! Здесь я не один!

В неприметном с виду чине

Коридорный властелин.

––

Казнь

Захлопнув с лязгом каземат,

Ключ провернул в замке солдат.

“ Я заточён в глухой тюрьме!” -

Нещадно стрельнуло в уме.

Повязку с глаз сорвал долой.

Мечтам не сбыться… Ой-йой-йой!

Фитиль чахоточный чадит.

Отвратно падалью смердит.

Нужник с текущею дырой,

Да камень хладный и сырой.

Под низким потолком окно,

Но замуровано оно.

Похоже скоро всё решиться.

Негоже недругам кориться.

Солома сгнившая в углу -

Постель с блохами исполу.

Валюсь, как мёрлый, в ту кровать.

Напали кровососы жрать.

В любви вампир тогда клянётся,

Когда, прицелившись, вопьётся.

Аманта взял под ноготок

И раздавил, аж брызнул сок!

Приснись, ласкающий Париж!

Толчок и оклик: “ – Долго спишь!”

Со стражем рядом капеллан.

За ним солидный светский сан:

“ – Казнь состоится через час.

Четвертовать – таков указ.

На крюк оденем потроха.

Облегчи душу от греха.”

На зуб попробовав алтын,

Крест протянул церковный сын.

Ожгло, как будто от огня.

“ – Не верю в Бога с детства я!”

К стене от ужаса шатнуло.

К полудню пушка громыхнула.

Я онемел и растерялся,

В телеге грязной оказался.

В рубашке лишь, свеча в руках.

Близехонько снуёт монах.

Всё исповедать покликает.

А клювом башня завывает.

Консьержери – тюрьму узнал.

Короткий путь за мост Менял

До Гревской, там где эшафот.

Мещане ждут, открывши рот.

Сейчас я их развеселю.

Козу состроил. “ – Улю-лю-лю!” –

Заверещали, засвистели.

В ответ каменья полетели.

Спасли швейцарцы от зевак,

Сметя бесящихся в овраг.

Вот палачи, по центру плаха.

Вновь рядом уловил монаха.

Ему в лицо захохотал.

И тот попятился, сбежал.

Мотают ножницы к запястью:

“ – Ты поднял их над Высшей Властью!”

Я отрицаю: “– Вовсе нет!

Мне не известен сей предмет!”

По коже сера закипела.

Толпа, ликующе, взревела.

С щипцами фута в два длинной

Склонилась маска надо мной

И на ноге дерёт икру.

От безысходности ору.

Бедро садист крамснул клешнёй.

Над мостовой довольный вой.

Кусками мясо отдирает.

Не чую боли, кровь плескает.

В шесть ливров раны шириной.

Второй палач в них льёт смолой.

“– Я не виновен, господа…”

Тут главный