Ожерелье невесты - Кэт Мартин

Хотя в Харвуд-Холле Клер никогда не приходилось работать, она без жалоб начала выполнять все, что от нее требовалось: собирала горох и бобы в огороде при кухне, бегала на рынок за горшочком масла, которое могло понадобиться повару, чтобы приготовить ужин, и получала удовольствие от общения с другими слугами.

С тех пор как три года назад умерла их мать, Шарлотта Темпл Уайтинг, леди Харвуд, они почти ни с кем не виделись. Когда мама заболела, Тори находилась в частной школе миссис Торнхилл. А после маминой смерти отчим настоял, чтобы Тори оставила учебу и занялась хозяйством. Он сказал, что Клер может учиться дома. Когда дело касалось сестер, барон был предельно скуп, но теперь Тори знала, что он к тому же надеялся пробраться в постель к сестре.

По ее спине пробежала дрожь. Теперь Клер в безопасности, сказала она себе. Увы, на самом деле кража ожерелья и возможная смерть барона нависли над ними, как темная туча, омрачая каждый прожитый день. Но если бы барон был мертв, они бы узнали об этом из газет или их бы уже арестовали.

Поэтому скорее всего барон оправился и просто ничего не сообщил о происшедшем, надеясь избежать скандала. Он был помешан на своем титуле, доставшемся ему после смерти отца Клер и Тори. Теперь он был бароном Харвудом. Может быть, не желал пятнать свое имя.

Ее мысли вернулись к ожерелью. Майлс Уайтинг с первого взгляда пришел в восторг от прекрасных жемчужин и сверкающих между ними восхитительных бриллиантов. Тори не исключала, что он приобрел ожерелье для любовницы, но не смог расстаться с ним. Как бы там ни было, ожерелье возымело какую-то власть над ним.

Конечно, рассказываемые шепотом небылицы о темных страстях и насилии, об огромных состояниях, обретенных и потерянных обладателями ожерелья, были не чем иным, как фантазиями.

И еще… Тори смотрела вокруг, размышляя о своем нынешнем положении, лицо ее было влажным от жара – под кастрюлями, кипящими на плите, плясали языки пламени. Ее волосы выбились из прически и прилипли к затылку. Она думала о Клер, о том, нет ли у барона дурных намерений.

Тори принимала дела у миссис Миллз, вникая во все тонкости ведения хозяйства. Ей предстояло проверять счета, составлять меню, принимать поставляемые продукты, вести учет хранящегося в кладовых, следить за сменой и стиркой белья, заказывать все, что может потребоваться в хозяйстве, и это составляло только часть бесконечного перечня обязанностей.

Только через несколько часов она смогла подняться наверх, чтобы проверить по списку белье в кладовке западного крыла особняка, и наткнулась на графа, стоявшего в дверях одной из спален. Тори догадалась, что сестра меняет в спальне белье, и вся напряглась.

– Вам что-нибудь нужно, милорд? – спросила Тори, уверенная, что знает, зачем он здесь.

– Что? О нет, ничего, я просто… – Он мельком взглянул на Клер, которая, держа в руках охапку грязных простыней, не отрываясь смотрела в окно. – Чем это занята ваша сестра?

Тори заглянула в комнату, по лицу Клер было видно, что она целиком ушла в созерцание чего-то. Оказывается, она следила за мотыльком, сидевшим на кончике пальца ее вытянутой руки. Клер не двигалась, наблюдая за взмахами крошечных крылышек.

Тревога сжала грудь Тори. Им нужна эта работа. У них не было денег, не было выбора. Им некуда было пойти.

– Вам не о чем беспокоиться, милорд. Клер отличается большим усердием. Она со всем справится. Может быть, ей потребуется немного больше времени, чем кому-нибудь другому, но она очень старательна. Она все сделает хорошо.

Граф с высоты своего роста взглянул на Тори. У него оказались светло-карие глаза с золотыми крапинками, немного необычные и какие-то тревожащие.

– Не сомневаюсь в этом. – Его взгляд снова переместился на Клер, которая все еще была загипнотизирована медленными, грациозными движениями маленького мотылька.

Тори решительно направилась к сестренке.

– Клер, дорогая. Почему ты не несешь эти простыни вниз, к миссис Уиггз? Ей, наверное, нужно помочь со стиркой.

Личико Клер осветилось блаженной улыбкой.

– Хорошо. – Выходя из комнаты, она легко проскользнула мимо графа, который продолжал следить глазами за грациозно движущейся по коридору фигуркой.

– Повторяю, вы можете не волноваться из-за Клер.

Он повернулся к Тори, и уголки его рта поползли вверх.

– Разумеется, достаточно того, что вы волнуетесь за нее.

Тори промолчала и вслед за ним вышла в коридор. Ее сердце стучало, в животе будто что-то переворачивалось. Это страх потерять место, сказала она себе. Но когда ее взгляд сам собой последовал за уходящим высоким темноволосым графом, она испугалась, что тому была другая причина.

Позолоченные бронзовые часы на каминной полке пробили полночь. Сидящий в кабинете за письменным столом Корд едва ли слышал их. Он уставился в круг света от серебряной лампы, освещающей гроссбух, над которым он корпел все время после ужина. Усталый, он протер глаза и откинулся на спинку кресла, размышляя над тем, насколько велики были убытки, понесенные семейством, прежде чем он взял на себя обязанность восстановить утраченное.

Пока не умер отец, Корд не имел представления, какие проблемы одолевали старого графа. Корд кутил с друзьями, дебоширил, играл в азартные игры, бегал за юбками – словом, развлекался как мог. У него не находилось времени для того, чтобы заняться тем, чем ему надлежало заняться как старшему сыну, – взять на себя ответственность за семейные дела.

Отца хватил апоплексический удар – он потерял речь, половину тела парализовало, отчего его прежде красивое лицо перекосилось. Еще через два месяца граф Брант покинул этот мир, и вся тяжесть финансового краха семейства легла на плечи его сына.

С того времени вот уже два года Корд гадал, был бы граф жив по сию пору, если бы сын оказался рядом и облегчил ношу? Может быть, вдвоем им удалось бы решить по крайней мере часть финансовых проблем. Может быть, если бы ноша не была столь тяжела…

Увы, слишком поздно он спохватился, и никуда не деться от чувства вины.

Норд вздохнул. В тишине комнаты он теперь слышал тиканье часов, видел, как тень скользнула по стене, когда он придвинулся к письменному столу. По крайней мере то, чего он достиг, приносило ему некоторое удовлетворение. Несколько продуманных вложений за два года поправили дела Брантов до удовлетворительного состояния. Он заработал столько, что смог оплатить ремонтные работы в трех принадлежащих семье имениях и сделать несколько новых вложений, которые представлялись очень обещающими.

Но этого было недостаточно. Он в долгу перед отцом. Корд хотел не только восстановить финансовое благополучие семейства, но и приумножить состояние. Он не только обнаружил в себе деловые способности, он выработал план, в который входила женитьба на богатой наследнице.