Боги, пиво и дурак. Том 7 - Ник Гернар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В карету Деметры меня запаковывал Гай. Очень суетился, давал на дорогу наставления по поводу того, как себя следует держать с великой богиней.
— Я слышал, что характер у нее непредсказуемый. Так что будь осторожен! — на полном серьезе поучал он меня, укрывая мне зачем-то колени клетчатым пледом, как какой-нибудь парализованной бабульке в старом кино.
Я с трудом сдерживал раздражение и терпел. В конце концов, Гаю совсем ни к чему знать, что с Деметрой я знаком достаточно близко, чтобы не париться по поводу того, какую вежливую форму приветствия стоит избрать и на каком расстоянии от нее находиться.
Наконец, он захлопнул дверцу кареты. Быки, как паровозы, выдохнули в небо по белому облаку и медленно двинулись вперед. Шаг, еще один, и еще.
Карета протяжно заскрипела на морозе, колеса увязли в снегу, покрытом ледяной корочкой. Один из бычар вскинул свою здоровенную голову и сердито замычал, и в тот же миг мы резко рванули вверх, будто кто-то невидимый охадил рогатых кнутом.
— М-ммммууу-ууу! — воинственно пронеслось над лесом, и мы скрылись за облаками.
В общем, крутяк.
Вот только лучше бы вместо дурацкого пледа Гай мне пару бумажных пакетов дал на всякий случай. Поскольку перепачкать карету было уж слишком позорно, а совладать с непроизвольной реакцией тела у меня могло и не получиться.
Но в итоге все обошлось. Живой, частично здоровый и с аристократичной зеленостью вместо бледности на лице я прибыл к Деметре. Быки остановились в пустоте, как и в прошлый раз. Толкнув дверь кареты, я принялся озадаченно озираться по сторонам. Во-первых, я не понимал, в какую сторону пустоты мне следует идти. Во-вторых — идти-то мне каким образом? По-пластунски?
Тут справа от кареты прорисовался открывшийся дверной проем, в котором я увидел Деметру.
В мешковатых серых штанах она казалась совсем хрупкой. Белая мужская рубашка была глубоко расстегнута, а на лице играла озорная улыбка.
— Ну? Чего сидишь, кого ждешь? — со смехом в голосе сказала она, скрестив руки на груди. — Как там у христиан? Встань и иди!
— Я тоже очень рад тебя видеть, — проворчал я, непроизвольно улыбаясь ей в ответ. — Хотя нет, погоди. Меня же тут подробно проинструктировали на твой счет. Как там… О, многомилостивая богиня, воззри на меня и склони ко мне свое лицо!..
— Иди в задницу, — с той же лучезарной улыбкой прервала мое приветствие Деметра.
— Никак не могу, ведь ты так и не склонила ко мне свое лицо, — с фальшивой горечью в голосе возразил я.
— Ох и вредный же ты для смертного, — вздохнула Деметра и неспешной походкой подошла к карете, поднялась на ступеньку и, наклонившись, наградила меня звонким поцелуем в лоб. — Так сгодится?
— Нет, конечно, — отозвался я, затаскивая ее в карету к себе на колени.
Она не сопротивлялась. Только засмеялась и, прищурившись, игриво запрокинула голову и сказала:
— Как-то ты не тянешь на того многострадального болящего юношу с чистой душой, о котором говорил Аид. А ну признавайся, чье место занял?
— Забудь. Я его убил и закопал, так что уже не важно, — ответил я, кайфуя от ощущения приятной тяжести ее тела в своих руках.
— Безжалостный негодяй.
— Не то слово.
Она сползла с моих колен и подтолкнула к выходу.
— Давай иди уже!
Я шевельнул ногами.
Работают!
Осторожно привстал, крепко держась руками за стенки кареты. Почувствовав силу в ногах, шагнул на ступеньку, а оттуда — вниз, прямо в бездонную пустоту.
И я прекрасно ощущал свои ноги и стоял без опоры!
— Спасибо тебе огромное. И когда ты только успела?
Я обернулся к Деметре, и с удивлением увидел, что она больше не улыбается. Напротив, промеж ее бровей пролегла хмурая морщинка.
— Подожди меня благодарить. Ну-ка пройдись немного.
Я сделал несколько шагов и обнаружил, что слегка прихрамываю на правую ногу.
Деметра тем временем выбралась из кареты и сосредоточенно наблюдала за моим дефиле.
— Подойди ко мне, — потребовала она.
Я подчинился.
Она осторожно подула себе на ладонь, и в ее руке заискрилось золотистое облачко. Приблизившись ко мне вплотную, она прижала ладонь к моей груди, чуть повыше солнечного сплетения.
Стало горячо.
— Пройдись еще раз, — сказала Деметра.
Я опять поковылял по направлению к входу в дом.
— Не сработало, — медленно проговорила богиня. — Как странно. А ну-ка признавайся, где и кто тебя так отделал?
— Да щас. Где ты видела мужчину, который по доброй воле стал бы рассказывать женщине, кто и при каких обстоятельствах надрал ему зад? — отшутился я. — И вообще, все просто прекрасно! А то, что пока прихрамываю — это мелочи, на которые и внимания не стоит обращать.
— Сложно не обратить. Видишь ли, от такой дозы созидательной энергии даже мертвый олень встал бы и побежал на своих четырех — причем, не хромая, — заявила Деметра, деловито засовывая руки в карманы. — Но это при условии, если бы он умер своей собственной смертью. Или от стрелы охотника. Другое дело, если бы его сразил своей силой кто-нибудь из богов…
— Может, хватит? — попросил я. — Мне не хочется об этом говорить. Можно я просто побуду хромым оленем?
— Ты попал под горячую руку кому-то из бессмертных? — проигнорировала мою просьбу Деметра.
— Может быть.
— Кому?
— Это и правда уже не имеет никакого значения, — уже на полном серьезе сказал я. — Было и прошло. Сейчас есть более актуальный вопрос — не попаду ли я в ближайшее время кое-кому из бессмертных под горячее копыто?..
Брови Деметры вопросительно изогнулись.
Я кивнул.
— Пойдем, — сказала она, и, схватив меня за руку, утащила в свой дом.
Не сговариваясь, мы оба прошли через оранжерею к фонтану — туда, где состоялся наш первый разговор по душам.
— Чего-нибудь налить? — спросил я.
— Давай, — согласилась она. — Как в прошлый раз.
Я улыбнулся.
— Интересно, а закончим мы тоже как в прошлый раз?
Деметра вдруг вспыхнула.
— Ты это на что намекаешь?
— На творческий порыв, конечно. А ты о чем подумала?
Она мило нахмурилась.
— Раз тебя это так сильно волнует, так и быть, отвечу — нет, мы с тобой тогда не переспали! Доволен?
— Вполне, — улыбнулся я, подавая ей бокал.
— И что эта довольная улыбочка означает?
— Она означает, что у нас еще очень многое впереди.
— Дурак озабоченный, — фыркнула Деметра. — Ладно, так куда ты там собрался?
— К Посейдону.
Богиня хихикнула.
— Боюсь, что для Посейдона ты того… Крупом не вышел.
— Это вселяет надежду.
— Что тебе нужно от старого развратника?
— Долгая история. Готова слушать?
— Дай подумаю. Эта твоя история безумна?
— Можно сказать и так.
— И по ходу пьесы ты пару раз оказываешься в дурацком положении?
— Ну, это как посмотреть.
— Значит, да. Тогда скорей рассказывай! — улыбнулась она.
Я начал свой рассказ с того момента, как мы с Янусом нашли Лёху. В общих чертах обрисовал, как мы подружились. А потом — как во время турнира заявились боги, с которыми у Лёхи имелся прижизненный договор, и чем все это закончилось.
Мы пили виски, она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и весело смеялась на каждом забавном эпизоде, а под конец вдруг прослезилась.
— Ты чего?.. — удивился я.
— Лёху… жалко… — проговорила она дрожащими губами.
— Ну-ну, — погладил я ее по волосам. — Я его непременно выручу!
— Бедняга. Ты подумай! Собственная жена не любила!
— Ну как бы и он от нее не был без ума.
— Жизнь не сложилась…
— Ничего себе не сложилась — он первым некромантом королевства был!..
— Боги-покровители его предали…
— Вообще-то в некотором смысле это он их киданул и смылся на тот свет, не рассчитавшись с долгами.
Деметра сердито шмыгнула носом и злобным волчонком уставилась на меня.
— Трудно язык за зубами подержать? Ты мне всю печаль испортил!
Я растерялся.
— Э-эммм… Так я же от чистого сердца тебя утешить пытался.
— А тебя кто просил⁈
— А-ааа, кажется, я понял. Кое-кому просто больше не надо наливать.
— Ну это тебе, конечно, решать, — прищурилась она. — Но, если нальешь, я, так и быть, подскажу тебе, как выдрать клок шерсти из Посейдона. Правда, для этого придется навести справки. Нужно вычислить святилище, где он действительно появляется.
— Да знаю я одно такое! Своими глазами видел, как он в виде жеребца деревянную лошадь… Ой… — под взглядом Деметры я осекся. Черт, вот ведь язык мой без костей! И правда неплохо бы иногда его за зубами удерживать. — Ну… Короче, видел я его, — смущенно проговорил я, виновато пряча глаза.
— Чего-чего он делал с деревянной лошадью? — самым безжалостным
