Новое платье для Золушки - Элизабет Бойл

— А я считаю вас очень необычной, — сказал он, открывая дверь. Их окутал теплый и влажный воздух. — Однако, пожалуй, стоит подвергнуть часть про неуправляемость дальнейшему изучению.

— Вряд ли это так, — заявила Элла, устремляясь мимо него в тепло оранжереи.

Он удивленно поднял бровь.

— Да, иногда я совершаю ошибки. И, боюсь, не всегда демонстрирую поведение, достойное леди. — Именно поэтому ее уволили и леди Гаспар, и леди Пресвуд.

Он сложил руки на груди и посмотрел на нее.

— Позвольте мне самому судить, насколько вы прямолинейны. — Он помолчал. — Как вы оцениваете вероятность того, что американцы примкнут к Франции в борьбе против нас?

— Как очень большую, — ответила Элла, позабыв о сентенции леди Осборн на тему того, что леди никогда не обсуждают политику. Никогда. — И это будет очень опасная ситуация.

— Что ж, я сомневаюсь, что у американцев хватит ума в этом вопросе. Они навсегда останутся всего лишь толпой горячих простолюдинов.

— Нет, сэр, вы меня не поняли. Я имею в виду, что это будет опасно для нас.

— Для нас?! — поперхнулся он. — Похоже, ваша мать была права.

— Нет, сэр, вы просто не смотрите на это с военной точки зрения, — сказала Элла, чувствуя, что предвкушение хорошего спора перевешивает любые заявления леди Осборн. — Мы просто рассредоточимся. Если мы затеем войну на американских территориях, то ослабим нашу способность быстро побить Бонапарта.

— То есть вы считаете, что мы не можем победить французов?

— Этого я не говорила, — возразила Элла, обходя вокруг него. Они кружили, как кошки, но Эллу это только веселило. — Просто каждый военный лидер в истории, рассредоточивая войска по все большим и большим территориям, ослаблял свои ряды, и в них образовывались бреши. Опасные бреши.

Он на мгновение задумался и посмотрел на нее с удивлением, полным уважения.

— Но у Наполеона та же проблема. В прошлом месяце он стал набирать испанских рекрутов, но чертовы испанцы сбежали в горы, лишь бы не быть призванными в ряды его армии.

— И все равно у него уже призваны восемьдесят тысяч французов, и еще сорок тысяч готовы подняться по первому зову. А сколько боеспособных людей в Америке? Мы же всего лишь маленький остров. — Она скрестила руки на груди и стала ждать.

Ее рыцарь почесал подбородок.

— Но есть еще испанцы, которые присоединятся к нам на Майорке, — они будут сражаться на нашей стороне.

— Да, в Испании, но не в Нью-Йорке, Мэриленде или обеих Каролинах. Разве станут они защищать ваши владения в Канаде? Бонапарт точно знал, что делает, когда отдавал Флориду американцам и подогревал их ненависть к нашему флоту, сколь бы заслуженной она не была.

Незнакомец заворчал и стал расхаживать перед ней.

— Значит, теперь, дерзкая плутовка, вы будете критиковать мощь королевского флота?

Она энергично закивала.

— Да, если они пытаются злить спящего медведя. Ни один из этих капитанов не думает о последствиях захвата хотя бы одного американского корабля, но что они будут делать, когда станет действовать Конгресс этой страны? Когда эта страна начнет строить корабли? Флотилии кораблей. У них весь континент покрыт лесами. Они могут строить фрегаты еще лет сто — и экипировать их. А мы?

Он поднял руки и отошел на несколько шагов.

— Поверить не могу, что спорю об этом с женщиной!

— И проигрываете, — вставила она.

— Вынужден отступить! — поправил он. — Ваша мать была абсолютно права — вы неуправляемы.

Элла ничуть не чувствовала себя задетой.

— Осмелюсь сказать, что сами вы не возражаете против этого.

Он замолчал и широко улыбнулся.

— Да, не возражаю. Но если вы кому-нибудь скажете, что я признался…

Она покачала головой и перекрестила сердце.

— Никогда! Клянусь.

— Это будет нашим секретом, — сказал он. Проходя мимо апельсинового дерева, незнакомец протянул руку и, сорвав цветок с ветки, вручил его ей. На мгновение Элла могла лишь смотреть на нежный цветок на своей ладони, не решаясь поднять взгляд.

— Ваш отец все еще читает вам военные трактаты? — спросил он.

Элла покачала головой.

— Мои родители умерли.

Он замолчал и пристально посмотрел на нее.

— Мне очень жаль. А сестры у вас есть?

— Нет, я… Теперь я совсем одна.

— Больше нет, — сказал он, беря ее за руку и ведя по длинному проходу между деревьями.

Оранжерея примыкала к одной из стен сада, а остальные три стены у нее были застекленными. Плита обеспечивала дополнительное тепло, а лампы над головой освещали буйную коллекцию экзотических растений, отлично растущих в этих искусственных тропиках. По мере того, как они приближались к центру, пьянящий запах цветущих апельсинов обволакивал ее, соблазняя подойти и сделать глубокий вдох.

— Это очень похоже на наш сад в Португалии, — сказала она, касаясь одного из узких пальмовых листьев.

— Вы жили в Португалии?

— Да, хотя и не всегда. Я родилась в Вест-Индии, а потом отцовский полк перевели в Португалию.

— Полагаю, вы нашли Лондон совсем непохожим на нее.

Она рассмеялась.

— Я нашла его жутко холодным.

Они оба рассмеялись.

— Он по-прежнему холодный? — спросил он, привлекая ее в свои объятия.

— Нет, — ответила она и поежилась, но причиной тому определенно была вовсе не пресловутая лондонская сырость.

Его руки, крепкие и теплые, привлекли девушку ближе, пока она не оказалась прижатой к широкой груди. Ее ладони распластались по его сюрко, наслаждаясь ощущением скрытых под ним стальных мускулов.

Как у возродившегося рыцаря-тамплиера.

— Я даже не знаю твоего имени? — прошептал он сказал, склоняясь к ее губам.

— А это важно? — прошептала она в ответ.

— Нет, не особенно, — согласился он, касаясь ее губ теплым дыханием. Затем оно сменилось его губами, накрывшими ее и сорвавшими с них поцелуй.

Элла не знала, чего ожидать, но это… вторжение… нарушение запретных границ заставило ее задохнуться. Его язык скользнул по ее губам, дразня и заставляя открыть створки ворот и позволить ему вторгнуться в ее рот. Все, что она знала о защите, отступило перед этим умелым нападением.

Кроме того, как она могла не подчиниться, если он рождал в ней такую бурю чувств, что у нее дух захватывало. Когда его руки еще крепче прижали ее и начали исследовать тело, скользнув по бокам и пробежав по ягодицам, девушку охватило незнакомое доселе и возбуждающее желание. Это было похоже на пламя.

Поцелуй стал глубже, и вместо того, чтобы испугаться, Элла поощряла незнакомца, притянув его ближе и обвив руками его шею. Ей пришлось так в него вцепиться, потому что ее колени, ноги и все внутри стало каким-то ненадежным, дрожа от потребности и желаний, заставляя ее трепетать, сгорать от нетерпения… и жаждать большего.