Как открыть третий глаз: практика пробуждения интуиции - Рушель Блаво

А теперь медленно начинайте поднимать руки, не разнимая, вверх, по телу. Вы поднимаете свою энергию к третьему глазу, чтобы подпитать свою интуицию, дать ей мощный энергетический посыл. Делайте это неспешно. Энергия не просто поднимается, она собирается, концентрируется в чаше ваших рук.

Доведя руки до области щитовидной железы, остановитесь и мысленно сосчитайте до пяти. Здесь находится важнейший энергетический центр, и за время счета в нем происходит обновление энергии. Это даст вам силы в течение дня исполнять то, что вами намечено.

Поднимаем чашу рук далее. Через подбородок, лицо — к области третьего глаза, межбровью, первому центру внимания. Довели — и зафиксировали. Сосчитайте мысленно до семи, прижмите обе ладони (левая на правой) к третьему глазу.

После этого сразу разведите руки и поднимите вверх. Глаза не открывайте. Посидите так, с поднятыми руками, прислушиваясь к ощущениям в своем теле. Вы можете ощущать покалывание, тепло, холод, онемение. Все это — показатели того, что происходит перераспределение энергии между вашими энергетическими центрами. В течение минуты посидите так.

Затем опустите руки на колени. Как и в начале упражнения, глубоко вдохните-выдохните 15 раз.

Теперь можно открыть глаза и приступать к делам!

Голограмма для активизации третьего глаза

К книге приложена голографическая наклейка для активизации третьего глаза. Пользоваться ею очень просто.

Встаньте перед большим зеркалом у себя в квартире. Отметьте на зеркале зону, в которой отражается область вашего третьего глаза. Прикрепите на нее голограмму.

Каждое утро, сделав упражнение для активизации интуиции и третьего глаза, вам следует подойти к зеркалу, встать так, чтобы область третьего глаза совместилась с голограммой, и в течение полутора минут говорить примерно такой текст (можете выучить его наизусть, можете импровизировать нечто подобное, как вам будет удобнее).

Я обращаюсь за помощью к Рушелю Блаво. Моя интуиция обостряется и активизируется. Мой третий глаз видит то, что не дано видеть обычным глазам. Я разгадываю тайны и вижу будущее. Передо мной открываются недра неизведанного. Мне становятся понятны чаяния и побуждения людей. Я проникаюсь истинным знанием, оно поселяется во мне и дает свои чудесные плоды, которые я стану использовать на благо себе и всем людям.

Группа 1. Подготавливаем третий глаз физически

Вашему вниманию предлагаются семь сказок. Работа с ними начинается с утра понедельника, а завершается в воскресенье вечером. Утром вы прочитываете сказку указанного дня, прочитываете вслух и с выражением, стараясь вникнуть в смысл, глубоко понять прочитанное. Вечером в спокойной обстановке берете лист бумаги и карандаш и стараетесь записать все то, что смогли из утренней сказки запомнить. Напоминаю, что основное внимание уделяется событийным и персонажным связям, то есть старайтесь сохранить логику сказочного повествования.

Сказка понедельника. Самый большой колокол

В городе было очень много башен, настолько много, что если кто-то брался их посчитать, то очень быстро сбивался и либо бросал совсем это дело, либо начинал сначала, а потом постепенно сходил с ума. Говаривали, правда, что в старину пришел в город один мудрец, прославленный в науке, что зовется арифметикой. Он долго думал и изобрел в конце концов такую мудрую формулу, которая позволила посчитать все башни. Городской летописец даже тогда записал полученное число и заверил запись сургучной печатью. И долго потом в городском архиве эта запись хранилась. Только вот хранитель архива никому эту запись не показывал и сам никогда в нее не заглядывал. И преемник его поступил точно так же. И преемник преемника… Прошли годы, прошли десятилетия, прошли века… И вот один человек, служивший звонарем на самой высокой из всех городских башен, решил посчитать городские башни вновь. Вернее, он думал, что будет считать их самым первым в городе; он, этот человек, не знал, что башни несколько веков тому назад были уже посчитаны. Когда же звонарь собрался сделать это, то другие люди рассказали ему, что некогда, много веков назад один мудрый арифметик уже пересчитывал городские башни и даже записал полученное число, а запись заверил сургучной печатью и положил в городской архив. Только вот что-то давненько никто эту запись не видел…

«Что ж, — подумал звонарь, решивший пересчитать городские башни, как теперь выяснилось, вторым, а не первым, — раз так, то пойду в городской архив и спрошу у архивариуса эту бумагу, да и делу конец». Так и сделал, но как только пришел в архив, то понял вдруг одну вещь: ведь с той поры, как мудрый арифметик пересчитал все городские башни, прошло много веков. А что значит для города много веков? Значит это то, что за эти много веков было построено много новых башен. А коли так, то башни считать все равно придется. Только придется считать новые башни, раз старые башни давно уже мудрым арифметиком посчитаны. Только вот как отличить те башни, которые уже посчитал мудрый арифметик, от тех, которые были построены после его замечательного во всех отношениях опыта? Предстояло много о чем подумать звонарю. Сам уже он был не рад тому, что затеял это. И чего проще — взять да бросить задуманное, пойти своей дорогой, а точнее, забраться на самую высокую из всех городских башен да и начать звонить в самый большой из всех городских колоколов. Так ведь делал всю свою взрослую жизнь и часть своего детства звонарь, так делал отец звонаря, который и сейчас, если случалось подменять сына, демонстрировал городу свое колокольное мастерство, так делал и дед нашего звонаря, и ныне дающий молодежи полезные советы — советы и профессиональные, и, что порою куда как важнее, житейские. Да и прадед звонаря много чего интересного рассказывал… Звонарь неслучайно вспомнил про отца, деда и прадеда, кои — хвала Создателю — были все живы и здоровы. Ведь если случится считать те башни, которые были построены после того, как мудрый арифметик провел свои подсчеты, то только старожилы и смогут помочь определить, какие это именно башни. А дальше — самое простое сложение: прибавить к башням, что были посчитаны мудрым арифметиком, те башни, что были выстроены за несколько веков, прошедших после того, как арифметик вывел свою прекрасную формулу. А сколько там веков? Да какая, в сущности, разница! И что такое три века или четыре века для города, где столько городских башен?

А сколько колоколов на этих башнях! Звонарь знал, что для подсчета количества колоколов нужно произвести весьма несложное вычисление из тех, коим учат детишек в школе. Есть башни, на которых два колокола. Надо сложить их количество и умножить на два. Тогда получится количество колоколов на башнях, на которых два колокола. Потом сложить количество башен, обладающих тремя колоколами, и помножить полученную сумму на три. После этого взять все башни, где есть четыре колокола. И общее количество этих башен умножить на четыре. И, наконец, совсем просто: в городе было три башни — звонарь знал об этом всегда, сколько себя помнил, — на коих звонили по пять колоколов на каждой. Тут было совсем просто, проще даже и придумать нельзя: три умножить на пять и получить пятнадцать. Это будет число колоколов на башнях с пятью колоколами. И только на одной башне во всем городе был только один колокол. Это была самая большая из всех городских башен, то есть как раз та самая, на которой звонарь и служил всю взрослую свою жизнь и даже часть жизни детской и на которой верой и правдой служили граду и миру и отец, и дед, и прадед нашего звонаря. Да что там говорить, если на этой башне служили звонарями в свое время и отец, и дед, и прадед того самого прадеда нашего звонаря. И все они любили эту службу, любили самую большую в городе башню, любили тот единственный колокол, который два раза в сутки — в полдень и в полночь — оповещал горожан о том, что в их городе все спокойно, все хорошо, все прекрасно. Когда же звонарю говорили, что на всех других башнях города колоколов по два, по три, по четыре, а то и по пять, а на его — пусть и самой большой — башне всего-то один, то звонарь никогда на это не обижался. Он-то знал, что не только служит на самой большой башне, но еще и обслуживает самый большой в городе колокол. Да, не удивляйтесь: и башня была самая большая, и колокол был ей под стать. Потому, верно, и пришла звонарю в голову мысль посчитать все городские башни и все колокола города. Ведь когда смотришь на мир с такой высоты (с высоты самой большой башни) и когда каждый день слушаешь в непосредственной близи такой звук (звук самого большого колокола), то в голову непременно лезут всякие мысли общегородского, если можно так выразиться, характера.

Однако каково же было разочарование нашего звонаря, когда, придя в городской архив, он узнал от седого архивариуса — давнего друга своих прадеда и деда, — что много-много лет тому назад документ этот сгорел. Да, сгорел! И удивляться тут совсем нечему: в городах, где так много башен и так много колоколов, пожары не являются редкостью. Так случилось и тогда — был пожар. А если уж пожар случается, тот тут ничего не попишешь, ведь рукописи, как известно, горят; число же всех городских башен было записано рукою мудрого арифметика, то есть было рукописью. И звонарь ушел из архива ни с чем. Пришел на свою башню. Да, звонарь считал самую большую башню в городе своей. И колокол — самый большой в городе — считал тоже своим. Настроение было грустным у звонаря, ведь он впервые в жизни не смог сделать то, что задумал: не смог не только посчитать все городские башни и все городские колокола на этих башнях, но и не смог даже найти те подсчеты, что в давние времена осуществил мудрый арифметик. Подошел к колоколу звонарь, ведь время приближалось уже к тому полуденному часу, когда следовало звонить. Взялся он за колокольный язык и было уже собрался ударить языком по стенке колокола, но — не смог. Почему? Прежде никогда ничего подобного не было… Колокол отказывался звонить! Тогда звонарь попробовал приложить больше силы, чем прикладывал всегда, когда звонил в колокол, но и тут никакого звука не последовало. И сколько ни пытался в тот час звонарь выполнить свою работу, ничего у него не вышло.